“Страсти по Орбеляну”

События последнего времени и ситуация в ереванском театре Оперы и балета им.А.Спендиаряна давно уже вышли за пределы армянского мира. Культурное общество, и не только в нашей стране, интересует, что сегодня происходит в театре, который после назначения нового худрука обрел второе дыхание. Поэтому не случайно, что в одной из московских газет на днях появилось интервью с Константином Орбеляном. Отрывки из пространного интервью публикуем ниже.

…Скажите, маэстро, чем лично для Вас, как для музыканта мирового уровня, являлся Армянский академический национальный театр оперы и балета до Вашего прихода в него в июле 2016-го, когда Вас пригласил возглавить театр лично президент Армении Серж Саргсян, — как Вы оценивали его потенциал, творческий, экономический? Там уже была какая-то основа для превращения главного музыкального театра страны в известный мировой бренд?
— Начну с того, что я пришел в театр после безвременной кончины гениального Гегама Григоряна, художественного руководителя театра долгие годы. Его не стало в марте 16-го года, а недели через две мне позвонила министр культуры Асмик Погосян, сказала: у нас с правительством есть очень серьезный разговор к Вам. Я приезжаю и получаю предложение занять пост художественного руководителя театра. Мой ответ был: давайте мы серьезно подумаем об этом — я подумаю, вы подумаете…
В начале июня мы опять созвонились, и я принял приглашение. Я понял, что меня ждет непочатый край работы во всех отношениях — на этот счет у меня не было заблуждений — и сложная моральная атмосфера. Никто особенно не занимался пиаром, рекламой, новыми постановками. До моего прихода за семнадцать лет театр осуществил всего четыре новые постановки! Если уместно сравнение, театр достался мне, как Россия — Путину…
Но только за последний сезон в теперь уже моем театре мы их сделали восемь!
Я очень доволен сделанным и буду рад продолжить то, что мы начали почти три года назад.

— Художественный руководитель известного творческого коллектива, совмещающий обязанности творческие с административными, не такая уж и большая редкость. Тому хороший пример — возглавляющий Мариинский театр Валерий Гергиев, когда-то начинавший свою карьеру именно в Ереване, или Герберт фон Караян, до последних дней руководивший Венской оперой.
— Я себя никаким боком не сравниваю с Валерием Гергиевым, но если бы у Гергиева не было этого мощного рычага — слияния двух постов, гендиректора и художественного руководителя театра — или его бы не было, скажем, у Караяна, не было бы ни Мариинки-2, ни Мариинки-3, ни филиала Владивостока, а Венская опера не стала бы тем театром, в котором большая честь даже переворачивать ноты. Под кого-то банки деньги дают, под кого-то нет, ведь там не глупцы сидят…

— Весной 2018-го Армения пережила непростой переход власти «бархатно-революционным» путем, естественно, сменились и приоритеты, что не могло не сказаться и на культуре. Маятник ее качнулся в сторону либеральных ценностей, что, вероятно, и послужило основной причиной Вашей отставки с поста директора театра.
— Я ничего не имею против нынешнего премьер-министра, но когда новые люди уже расселись по кабинетам, они должны хотя бы на первых порах отталкиваться от того, что не все бывшее было плохо. Если люди были приглашены прежней властью, это не значит, что они все плохие, хоть я и не говорю, что они все хорошие — надо разбираться. И надо расставить приоритеты, с чего начать реформирование того театра, который зовут Армения. Если они решили, что первое, с чем следует разобраться, это культура, то стоит напомнить, что она всегда была в Армении на высоте и служила ее визитной карточкой… Практически можно сказать, у нас больше ничего и нет — у нас есть мозги и культура!
На «бархатную революцию» в Армении как раз и пришелся самый разгар преобразований в моем, как я теперь считаю, театре. Было почти чудо, что все это произошло: мы получили приглашение в Большой театр, мы получили приглашения в Кувейт и Дубай, и я считаю, что последнее, во что новой власти надо было вмешиваться, это наш театр. То, что произошло дальше и привело мои отношения с новым Министерством культуры в турбулентное состояние, возможно, чем-то и обосновано, но только не положением дел в театре и тем, что происходило в его стенах…
Театр добился многого, добился того, что люди приветствовали наших артистов стоя, и, чего не было точно за последние несколько десятков лет, чтобы вокруг него ходили в поисках лишнего билета — это, кстати, тоже показатель успеха наших реформ. Бывшая министр культуры Лилит Макунц — у нас с ней были трения, которые мы рассматривали и в рабочем порядке быстро решали — так же, как и я, недоумевает от приказов пришедшей на ее место француженки Назени Гарибян. Почему, начав разбираться с не самым слабым местом страны, культурой, она сконцентрировала весь свой удар на мне?
История еще будет с этим разбираться, а сейчас у нас идут судебные процессы. Я подал в суд на Министерство культуры, я подал в суд на… решение премьер-министра о назначении и.о. министра культуры Назени Гарибян, которая приняла энное количество достаточно неправильных решений, на том основании, что она, как гражданка Франции, не имеет права занимать место в нашем правительстве. Это записано в Конституции, а не я придумал, и пусть суд разбирается, а дальше будем посмотреть…
Я абсолютно уверен, что их решение меня уволить было неправильным, потому что объективной, законной причины для этого не существует. Я был легитимно назначен — точка!

— Госпожа Гарибян в обоснование законности своего похода на Вас назвала три причины. Первая — то, что решение правительства, на основании которого Орбелян был назначен директором, в тот момент еще не вступило в силу. Вторая: пункт 3 пятнадцатого закона «О государственных некоммерческих организациях» — это как раз о запрете на совмещение двух и больше постов. И третья — незнание армянского языка.
— Хорошо, по пунктам.
Я был легитимно назначен, потому что у прежней власти не было причины не сделать этого. В постановлении правительства о моем назначении не была специально обозначена необходимость знания армянского языка, потому что там совершенно разные законы для конкурса на занятие определенного места директора и для назначения его правительством. Если человек им назначен, то пункт о знании языка автоматически опускается. И третье: наш юрист, занимавшийся всеми делами театра с момента моего появления в нем и, естественно, делом моего увольнения, Геворг Малхасян — совершенно выдающийся. Я его называю профессором профессоров, они его по-человечески боялись. Когда мы с ним приходили в министерство с желанием мирно во всем разобраться, в ответ на утверждение о нелегитимности моего назначения он им предъявлял такие документы, подтверждающие обратное, что спорить было бессмысленно. Это еще и потому верно, что в пору моего назначения он был главным юристом правительства, что очень важно.

— И что же госпожа Гарибян?
— «Их» это не убедило. Приглашает меня: приходите к нам, давайте еще раз поговорим, все взвесим. Я соглашаюсь, но говорю, что приду со своим юристом. Нет, тогда лучше не приходите! Надеюсь, что суду лучше меня удастся убедить их в ошибке… Я почему-то в этом уверен.

— Еще вопрос: пока суд да дело, на какой точке замерли весы Вашего официального статуса?
— Я худрук театра.

— А новый директор Вам не мешает, вновь нанятый или назначенный?
— Директора назначил я, для этого мне не нужна резолюция Пашиняна. По нашему закону худрук может назначить и.о. директора театра — им стала одна из моих замов…

— Ваш ответ более интересный, чем тот, на который я мог рассчитывать.
— Это женщина, Карине Киракосян, очень осведомленная в делах театра, знающий юрист и экономист, но тем не менее она ни одного шага не сделает, не посоветовавшись со мной — мне пришлось разыграть такую комбинацию. Мы не сложили руки в ожидании, каков будет судебный вердикт — работаем!

— Значит, пока все идет без палок в колеса — Вы потеряли в зарплате, но не потеряли рычаг управления театром??
— Именно так, однако зарплата т оже вещь относительная — моя была на три четверти гонорарной, так что не скажу, что я так уж ее потерял.

— А как остальные — ведь министерство уменьшило вам государственную дотацию на восемьдесят пять миллионов драмов?
— Ну, они были бы не они, если бы не сделали этого — причина недолго оставалась без следствия. К сожалению, после такой атаки на театр мне пришлось пойти на крайнюю меру — убрать из его штатного расписания 38 должностей. Например, в театре было восемь замов директора — я оставил двух. И еще больше тридцати единиц сократил, но людей не увольнял, а чтобы не было потери в заработке, нам пришлось срочно увеличить выпуск нашей продукции, но не с потерей качества, а прямо наоборот, иначе нельзя: я запретил менять психологию — мы не театр, борющийся за выживание, мы театр развивающийся.

— У меня остался последний вопрос о Ваших планах — можно телеграфным текстом?
— В репертуаре театра пока нет ни одной большой русской оперы, и это обидно, если иметь в виду, что наше сотрудничество с Большим театром и Мариинкой вполне возможно в масштабе регулярных обменов нашими постановками. Мы хотим поставить «Евгения Онегина». В концертном исполнении готовим оперу Джордано «Андре Шенье», ни разу не шедшую ни на одной из сцен ни в СССР, ни на постсоветском пространстве, даже нот ее нигде не было, но мы их с трудом купили, и теперь это в наших планах.
Балетным тоже много отдыхать не придется — уже в сентябре мы начнем готовить новую постановку «Древних богов» Ваче Шарафяна. Дальше ожидается приезд из Санкт-Петербурга Леры Каспаровой, которая познакомится с нашей труппой и, вполне возможно, возьмется поставить у нас «Антуни» Комитаса, это будет вишенка на торте, если мы сделаем!
В ноябре мы постараемся показать премьеру — «Хрустальный дворец» мальтийского композитора Алексея Шора. Вещь неожиданная, опера-балет, с элементами того и другого, к нему уже шьются костюмы, готовятся декорации за спонсорский счет Европейского фонда содействия культуре из Мальты. Если пройдет удачно, это произведение войдет в репертуар нашего театра. Это, так сказать, наши ближние планы, то, что уже в работе, а дальше должен быть суд, и если мы победим, то все шлагбаумы для нашего Ереванского театра будут открыты. Недавно состоялся мой личный гастрольный тур — это были Китайский Шенчьжоу, Санкт-Петербург, Каунас, Нью-Йорк, Буэнос-Айрес, Сан-Паулу, Лима — только успевал менять самолеты… Везде, где я выступал, речь шла еще и о культурном обмене, и была подписана целая папка договоров о сотрудничестве — многие захотели увидеть наши работы, так что и перспективные планы у нас поистине грандиозны!

Беседовал
Игорь Киселев