“Меня мучает и тревожит большое количество невежественных людей, пробравшихся во властные структуры”

Алвард ПЕТРОСЯН – известный прозаик и поэт, автор десятка сборников своих произведений. Недавно вышла ее новая книга. Кроме того, она публицист, касающийся актуальных «болевых» точек армянской действительности. Не много ли нынче стало писателей – с этого вопроса началась наша беседа.

— Когда мой рассказ впервые появился в «Гракан терте», я целую неделю порхала, как бабочка, мне казалось, что весь Ереван с восхищением смотрит на меня. Это была большая победа – удостоиться внимания литгазеты.
Стасов о Чайковском как-то сказал – не в обиду будет сказано, — что тот слишком много пишет. О великом Чайковском! Это я к тому, что сейчас много стало пишущих. Когда-то в мое время молодые поэты – именно поэты – имели своих поклонниц. Без них ни шагу. Девушки своих бедных поэтов любили: платили за вино, за кофе. Сейчас тоже есть такие, но немного другие: все они хотят иметь свои книжки. Любыми средствами. И ведь имеют, добиваются… Короче говоря, пишут без напряга, так же издают. Потом становятся членами Союза писателей – членов уже около 1000. Высшими судьями в оценке моих произведений были трое: прежде всего мой муж Лоренц, потом Вазген Амарян – человек типа Левона Нерсисяна и Ваагн Давтян. Именно они становились первыми читателями моих опусов. Если им они нравились, значит все в порядке, я была счастлива.
Как-то Лоренцу дали прочитать произведение молодой авторессы (читал он много) – так он едва не впал в истерику. Показал мне – я ужаснулась. Была потрясена этим кошмаром. Разданская девица описывала нечто на тему инцеста. Причем чувствовалось, что водила пером с трудноскрываемым удовольствием, с вожделением и от души. Однажды Алик Топчян, наш парижский вольнодумец, впал в ступор: что, мол, делается.
Да, в молодости мы все расправляли крылышки и пытались выпятить свое «я». Я – такая, Карпис Суренян – другой. Серо Ханзадян – иной. Но нас объединяло национальное мышление, воспитание, атмосфера, нас окружающая.

— Так в чем же причина? В творческой свободе?
— Нет, дело не в этом. Нечто другое. Думаю, причина прежде всего в недостаточном образовании пишущих, их неинформированности и неважном воспитании. Подобным, с позволения сказать, авторам невдомек, что они повторяют то, что в серьезной мировой литературе уже сделано-переделано. Да и повторяют далеко не лучшим образом. Неталантливо. Сексопатологические экзерсисы давно оказались вне рамок серьезной литературы. Было и прошло.
…У всех на памяти визит Коэльо в Армению, его встречи с армянскими литераторами в Союзе писателей. Народ ломился, лишь бы увидеть знаменитость. Из кожи лезли. Я не выдержала, написала реплику, мол, ужасно, что даже такой высокоталантливый и интеллигентный человек, как Перч Зейтунцян, всеми способами старался проникнуть в зал. Присутствие Перча было мне непонятно, прямо больно. Я сказала ему, фактически сделала комплимент, мол, кто такой Коэльо, что за шум. В Армении побывали такие великие писатели, как Сартр, нарочно выбравший для поездки именно нашу страну. Приняли, проводили, уезжали с восторгом. Короче говоря, мы никак не научимся ценить своих. Мы забыли тонкого эстета Ваагна Давтяна, хорошо хоть остается Амо Сагиян, а о Севаке говорим от случая к случаю, о Чаренце тоже. А все потому, что имеем поколение недорослей. Конечно, есть талантливые писатели: Арам Пачян, Амбарцум Амбарцумян, всех назвать не смогу.
…Я смотрю учебник армянского языка моего младшего внука 9-классника школы им.Чайковского. Смотрю и поражаюсь: кто писал, кто составлял программу. Даже я иногда не могу разобраться в хитростях этого учебника – так он усложнен и наворочен. Мой университетский преподаватель Рафаэл Ишханян хотел его упростить, очистить грамматику от множества необязательных подробностей, но не успел… Подобные учебники отобьют охоту учиться у кого угодно. А еще мне кажется, недостаточно добросовестны учителя. Не все, но многие. Как-то я помогла внуку написать сочинение, писал он сам, я только подправила, так учитель даже не прочитал его работу. Учителей не обвиняю – у них нищенская зарплата, обещают поднять на 20 тысяч… Изменилось отношение к литературе и писателям. Когда вышла моя повесть «Я абрикосовое дерево» в «Гаруне», вдруг позвонил зампред Совмина Алексан Киракосян, похвалил. Мы не были знакомы, так что меня его звонок потряс. Таким был и Демирчян. Вообще у власти тогда были высокообразованные читающие люди. Покровительствовали писателям, давали квартиры, другие льготы. Сейчас писатели предоставлены самим себе.

— Веками литература была властителем душ. В наше время это телевидение.
— Ну да, получается так. А телевидение в целом не выдерживает критики. Очень много популистского хлама, многое политизировано. Поэтому стараюсь не смотреть. Мне нравится «5-й канал» — там все уравновешенно, грамотно, показывают хорошие фильмы. И все благодаря руководителю канала – писателю Арутюну Арутюняну. В «Еркир медиа» идет замечательный цикл Вардана Онаняна о земле и сельских людях. Без малейшего пафоса и макияжа. Кстати, о деревне. Есть у нас в селе Маяковский, бывшем Шааб, маленький домик с садом, который заложили Лоренц и наш сын Нарек. Я мало выхожу из дому, но летние месяцы провожу там. В этой деревне больше двух лет жил Востаник Адоян – Аршил Горки, тот дом сохранился, его можно превратить в музей-памятник, фишку для туристов. Обратилась к властям, но пока безрезультатно. Это и селу принесло бы доход.

— Мтавораканы не помогли?
— Мы, армянские мтавораканы, интеллигенция, мало что можем. В наше время все решается на митингах и уличных акциях. Я не сторонница подобных действий. В 88-м было другое дело, в 65-м – тоже. Были другие идеалы, но сейчас что? Неужели русская революция, то есть переворот 1917 года, не стала уроком. Но ведь даже тогда большевики не разрушили все. А мы все разрушаем с легкостью, как ребенок ломает свой домик из кубиков. Сегодня мало что можем. И кто мы, кто сегодняшняя интеллигенция? Как донести свои мысли до людей? Телевидение регламентировано, печать не имеет массовости. Ну опубликуешь статью в какой-то газете, тут же получишь град обвинений от противников. С одной стороны, бранят интеллигенцию в бездеятельности, с другой – не хотят даже слушать. Сложное состояние. Такая каша, десятки партий. Мне часто вспоминается старый анекдот, трагикомический. Спрашивают: ты большевик или меньшевик. Отвечает после раздумий: не знаю, я эши тха (ишачий сын). Боится, вот в чем дело…

— Но пока народ в раздумьях, враг не дремлет.
— Хорошо хоть армия не участвует в разборках. У моего внука четыре замечательных армейских друга – светлые ребята. Они, как мой Гор, пошли служить с убеждением, что каждый армянин в наше время должен уметь держать в руках оружие. Как в Израиле или Швейцарии. Служили они в Дилижане в артиллерии. Грамотные ребята. Я поняла, что такое сила армянского гена. В моем внуке, мне кажется, чудесно сочетаются художник и воин, причем думающий художник. Когда призвали, ему осталось проучиться еще один год. Я хотела устроить отсрочку, но Гор возмутился и запретил даже думать об этом. И хорошо, что прослужил. И сын мой служил, иначе и быть не могло. Армия – важнейшая часть нашей действительности. Я горжусь тем, что в моей семье не было «сачков».

— А «сачков» ведь не убавляется.
— Об этом можно только сожалеть. Знаю людей, которые продали дом, чтоб откосить от армии свое чадо. Гору служба пошла на пользу: окреп, стал настоящим мужчиной, набрался опыта жизни. Как художник увидел то, что не замечают другие. Рассказывает – заслушаешься.

— В армии не все гладко, не все чисто, как и во всей армянской жизни. Как нам вырваться из бесконечных кризисов?
— Общество, как правило, ведет вперед интеллектуальное меньшинство. Оно пропускает сквозь себя, осмысливает мысли и настроения людей, кристаллизирует их и возвращает обществу. У нас же свой, армянский путь. Варчапет спокойно называет людей, которые его избрали, «погосами» — и ничего. Но не будем забывать, что участвовало в выборах только 40% избирателей, из которых за будущего варчапета отдали голоса 70%. Людей разделили на белых и черных, стукачей развелось как в 30-х годах. Оказалось, те старые гены еще сохранились.

— Развеется этот туман?
— Конечно. Несмотря на то что в течение тысячелетий нашей истории светлых периодов было гораздо меньше, чем остальных, нам удалось сохранить свою идентичность и не стать безродным племенем. Одним из туманных периодов считаю наше время, когда чувства захлестывают разом. Уверена, что долго так не продлится. И хотя получается, что я «каркаю», уверена, что армянские гении продолжают рождаться.
Немного отвлекусь. В архиве партии Дашнакцутюн Бостона мне посчастливилось увидеть письмо Александра Спендиаряна (как там оно оказалось, не знаю), в котором он обращается к правительству советской Армении со скромной просьбой выделить 2 литра (!) керосина, чтобы он смог завершить «Алмаст» и подготовиться к какому-то концерту. А еще просит помочь приобрести туфли, так как неудобно дирижировать в непарной обуви. Я была потрясена по самую душу!
В те тяжелые годы он переехал из Крыма в Армению. Он, Сарьян, Таманян, многие другие. Они то поколение, которое многое преодолели, создали национальные ценности, так что и мы преодолеем сегодняшние кризисные явления. Меня мучает и тревожит большое количество невежественных людей, пробравшихся во властные структуры. Отсюда и вакуум культуры. Превращать Армению в некое однобокое подобие Силиконовой долины не следует. Ладно, силикон силиконом, но когда глава Министерства образования, науки, культуры и спорта гордо заявляет, что пешком обошел Армению… что тут сказать? Неужели этого достаточно, чтобы руководить такой тяжелой сферой?

— А что сказать о замминистра с антирусскими заявлениями! Она ведь тоже участник пешего агитпохода.
— Антируссизм – глупость, причем большая. В советское время мы питались одной духовной пищей — что Москва, то и Ереван. Это сейчас мы сидим на пайке. Наш народ отлично знает, что, несмотря на все ошибки и шероховатости в отношениях с Россией, русский солдат никогда не будет нас резать. Наши отношения с Россией органичны и вбить армянский «клин» невозможно, как бы он ни нервировал турок и их братьев меньших. Россия, я уверена, не оставит нас в пасти Турции. Впрочем, мы прежде всего должны надеяться на свои силы. Антируссизма у нас нет. Пусть спросят простых людей, хотя бы у лорийских крестьян. Я утверждаю это как дочь репрессированного отца-врага народа, 8 лет отсидевшего в Гулаге. У меня было очень трудное детство, нас выкинули из дома, маму не брали на работу, но я не в обиде, не обозлена на русских.