Об участии советских армян в Великой Отечественной войне 1941−1945 гг. —часть 1
В современной Армении сложился устойчивый нарратив об участии армян в Великой Отечественной войне. Применительно к Армении используется само это понятие — «Великая Отечественная война», чего нет, например, в соседней Грузии. В значительной степени современная официальная армянская концепция участия армян в Великой отечественной войне основывается на работах местного историка — доктора исторических наук Климента Амасиевича Арутюняна, изданных под эгидой Института истории НАН Республики Армения, https://eadaily.com/ (10.05.21).
Предложенный Арутюняном «текст» — это своего рода идеологическая смесь, когда к основам прежнего в догматической интерпретации советского патриотизма привит внешне наивный армянский национализм — в нейтральном значении этого понятия в нашем понимании.(1) В частности, Арутюнян рассматривает участие армян в Великой Отечественной войне в составе «армянских национальных воинских формирований», которым он дает самую широкую хронологию — с 1918 по 1945 года.(2) В этой концепции армянские национальные воинские формирования были созданы еще в независимой Республике Армения 1918−1920 годов и получили преемственность в советский период, вплоть до 1945 года.
Между тем, современные российские исследования позволяют в значительной степени конкретизировать проблему армянских национальных формирований в советском военном строительстве в довоенный период с 1921 года и во время Великой Отечественной войны 1941−1939 года. Речь в первую очередь должна идти о весьма значимом исследовании старшего научного сотрудника Института военной истории Военной академии Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации доктора исторических наук Алексея Юрьевича Безугольного. Работы и докторская диссертация Безугольного посвящены национальному аспекту военного строительства в Советском Союзе до и в годы Великой Отечественной войны (3). Кроме того, Алексей Безугольный является еще специалистом и по военной истории Кавказа в новейшую эпоху. Поэтому, полагаем, имеет смысл познакомить наших читателей с армянскими сюжетами военной истории из исследований Алексея Безугольного.
Для начала отметим тот факт, что Вторая мировая война была войной-продолжением Первой мировой войны. Поэтому начинать тему имеет смысл с этого более раннего периода. Армян — подданных Российской империи армяно-григорианского вероисповедания — стали призывать в Русскую императорскую армию с 1884 года на основании положения о всеобщей воинской повинности по военной реформе 1874 года. До этого в предшествующий период армяне не знали рекрутских наборов.
Вполне себе знаменательно то, что этот значимый акт культурного доверия к армянам — армейский призыв по времени совпал с утверждением общего политического недоверия к ним в связи с развитием армянского трансграничного революционного движения, своим острием направленного сразу против трех империй: Османской, Персидской и Российской. Здесь отметим то обстоятельство, что армянские элиты в предшествующий период достигли заметного места в российском офицерском корпусе и генералитете, в особенности в рядах Кавказской армии — лучшей армии Империи. На слуху такие фамилии, как князь Мадатов, Лазарев, Бебутов, Лорис-Меликов, Тер-Гукасов и др. Так, например, в «Списке генералам по старшинству» 1903 года помещено 1476 лиц, из них 6 человек (0,4%) — это генералы армянского вероисповедания.
Однако в 1888 году по военному ведомству была издана секретная инструкция «Расписание войск, военных управлений, заведений и учреждений с показанием допускаемого в составе их числа офицеров, классных медицинских чиновников и немедицинских чиновников и вольноопределяющихся, принадлежащих к иноверческому населению», по которой число офицеров-армян в Кавказском военном округе ограничивалось процентной нормой в 20%. Разумеется, их избыточное число могло служить по другим военным округам.
Общее число «иноверцев» в войсках Кавказского округа среди рядового и унтер-офицерского состава не должно было превышать 30%. Кавказские и закавказские мусульмане в Русскую императорскую армию не призывались. Грузины были православными. Поэтому «иноверцами» в регионе в массовом количестве числились только армяне, допущенные к военной службе в Русской императорской армии.
Общая принятая практика была такой, что в Русской императорской армии ни одному нерусскому народу не предоставлялось возможности составить большинство в той или иной воинской части. Национальные призывники были рассеяны по всей стране и находились в составе подразделений, в которых преобладали «русские» православные, под которыми в конце ХIХ — начала ХХ века понимали «великороссов», «малороссов» и «белорусов». Военное командование Русской императорской армии обычно противилось формированию национальных воинских частей и по причине военной целесообразности. Решающим аргументом здесь было то, что туземные части всегда показывали себя в бою хуже, чем аналогичные части регулярной армии. Обычно в неспокойных пограничных регионах из местного населения предписывалось набирать лишь 25% войск. 75% контингента должны были прибывать сюда из внутренних районов Империи. В Первую мировую войну эта обычная практика была нарушена созданием национальных воинский частей — латышских полков, кавказской «Дикой дивизии» и т. д.
В 1903—1907 годах армян призывали на военную службу в Русскую императорскую армию ежегодно в количестве от 4,2 тыс. до 5,9 тыс., что составляло от 1% до 1,2% общей численности Русской императорской армии. В 1905 революционном году от призыва уклонились 19,4% армянских призывников. Т. е. примерно каждый пятый. Грузины в тот год дали еще больший процент уклонившихся — 25,2%.(3) Показательно, что революция мало повлияла в 1905—1907 годах на уклонение от призыва в армию русских призывников — с увеличением лишь на малые десятые доли процента.
Достаточно массовое прохождение армянами срочной и сверхсрочной службы в Русской императорской армии дало им относительные военные преимущества перед «татарами» в начавшейся в годы Первой русской революции межнациональной борьбе в Закавказье за территории. В ходе транснациональной борьбы против Османской и Российской империй армянский национальный революционный актив создал собственные «квази» вооруженные силы. Во время Первой русской революции дашнаки имели в рядах своей «армии» до 100 тыс. зинворов (солдат). Каждому зинвору выплачивалось по 30 рублей в месяц на время сборов. Всего на содержание этой революционной армянской армии было истрачено до 10 млн рублей. Во главе армянских революционных вооруженных сил стоял Главный военный совет из семи человек, бывших офицеров. При совете имелся генеральный штаб из пяти лиц. Каждая территория имела свои военные советы. Командный состав армянских революционных вооруженных сил пополнялся не только отставниками, но и подпольно готовился в военном училище в Болгарии и в военном училище в США.(4) В частности, известный в Армении Гарегин Нжде закончил офицерский курс в Болгарии.
В Первую мировую войну в Русскую императорскую армию было мобилизовано от 180 до 300 тыс. армян. По другим уточняющим данным, в Закавказье в Первую мировую войну в Русскую императорскую армию было мобилизовано 147 тыс. армянских запасных и призывников.(5) Современная национальная традиция в Республике Армении на первом плане прославляет армянские добровольческие дружины, действовавшие на Кавказском фронте в 1914—1916 годы, и созданные на их основе после их расформирования регулярные армянские батальоны. На самом же деле, настоящей массовой была служба армян на общих основаниях в действующих фронтовых частях Русской императорской армии в 1914—1917 годах. Она остается как бы в тени в современном создаваемом национальном нарративе в Армении. Но здесь следует понимать, что первая Республика Армения 1918−1920 годов на самом деле имела ресурс из бывших фронтовиков, насчитывавший десятки тысяч опытных бойцов. Очевидно, что дашнакцаканские власти Армянской республики не смогли организовать этот потенциал для войн с соседями в 1918—1920 годах и главное — для войны с турецкими националистами осени 1920 года.(6)
Как бы там ни было, но после советизации Армении в Красную армию были включены воинские части армянской армии бывшей независимой Республики Армении. Уже в феврале 1921 года они были задействованы в походе на Грузию для ее советизации. Однако дальше бывший офицерский корпус бывшей армянской армии в значительной своей части был «интернирован» и направлен в рязанский концлагерь в Советской России. Часть оставшихся «лояльных» офицеров, в числе их и будущий маршал Иван Баграмян, стали командирами Красной армии. Определением лояльности, кого — оставить, а кого — в концлагерь занимался Особый отдел 11-ой армии РККА, осуществлявшей советизацию Закавказья. 29 мая 1921 года 11-ая была переформирована в Отдельную Кавказскую армию.
В Советской Армении, как и в других советских республиках Закавказья с 1922 по 1938 год действовала военная территориальная система. Национальные формирования территориальной системе комплектования войск Красной армии были инструментом национальной политики советского государства — одним из направлений т. н. «коренизации». В территориальной системе призывник в РККА — «национал» служил в регионе своего призыва.
В территориальной системе в Армении в 1922 году в составе Кавказской армии была развернута одна армянская стрелковая дивизия т. н. «смешанного состава» — два территориальных полка и один кадровый. В противоположность территориальным, «союзные» дивизии РККА назывались «номерными» или «союзными». Кроме «национальных», в Закавказье были развернуты номерные дивизии РККА и другие соединения, не имевшие статуса национальных, но укомплектованные в значительном количестве местными национальностями. Т. е. армяне призывались не только в свою национальную территориальную дивизию, но и в номерные дивизии и другие союзные воинские части.
В 1924—1928 годах армян ежегодно призывали в РККА от 3,3 тыс. до 4,3 тыс. человек. По численности это вполне сопоставимо с призывом армян в Русскую императорскую армию в начале ХХ века. По материалам диссертационного исследования упоминавшегося выше армянского историка Климента Арутюняна, через армянскую территориальную дивизию прошли свыше 100 тыс. советских граждан, по большей части армянской национальности. Однако территориальная система в отношение подготовки запаса имела слабый пункт. Значительная часть призывных контингентов в советских республиках Закавказья оставалась невостребованной и сразу же после формального призыва зачислялась в местных военкоматах в т. н. «вневойсковой учет». Призывники РККА проходили действительную военную службу (а на самом деле не проходили) т. н. «вневойсковым порядком» посредством учебных сборов без длительного отрыва от производства. При этом зачастую и военные сборы не проводились. «Вневойсковики», в том числе и армянские, составляли слабую часть в резерве, подготавливаемом в Закавказье на случай большой войны.
В 1927 году Армянская смешанная горнострелковая дивизия имела по штатам численность в 3761 человек. В эту дивизию призывались и азербайджанцы. По этой причине в Армянской дивизии имелись серьезные трения между военнослужащими армянами и азербайджанцами. В 1920-х годах в Армянской дивизии среди командиров было много бывших офицеров Русской императорской армии и армянской армии периода государственной независимости Армении (1918−1921 годов). Классический пример — уже упоминавшийся будущий маршал Иван Баграмян — командир с 1923 по 1931 год Ленинаканского кавалерийского полка Армянской стрелковой дивизии, который служил офицером в дашнакской армии. Командиром Армянской дивизии с 1922 по 1931 год был Андрей Павлович Мелик-Шахназаров — выпускник Николаевского кавалерийского училища, офицер Русской императорской армии, участник Первой мировой войны на Кавказском фронте, командир гусарского полка в чине подполковник (1918) и командир 1-го Армянского кавалерийского полка в армии Республики Армения (1918−1920).
Особенностью прохождения службы командным и начальствующим составом в территориальных войсках был ограниченный предел для профессионального роста из-за ограниченного количества этих войск. И тот же Мелик-Шахназаров перешел в 1931 году из территориальных войск в кадровые, в Белорусский военный округ, после чего в 1935 году получил звание комдива.
В 1926/1927 учебном году в Тифлисском пехотном училище РККА имелось три национальных отделения для подготовки командного состава для местных территориальных войск: армянское, грузинское и азербайджанское с обучением на соответствующих языках, на которое отводилось 25% учебного времени. Здесь следует заметить, что армянский язык наряду с грузинским имел устоявшуюся военную терминологию. Остальное обучение для курсантов-националов шло на русском языке.
Имелась и армянская военно-политическая школа для подготовки политработников из армян.
В 1927 году Армянская территориальная дивизия получила горно-стрелковую специализацию. На начало 1938 года в РККА числилось четыре горнострелковые дивизии — все территориальные: две грузинские, одна азербайджанская и одна армянская. Горная специализация на самом деле сдерживала техническую модернизацию этих соединений.
В случае войны для пополнения Армянской дивизии планировалось развернуть отдельный запасной армянский батальон.
В 1935 году Армянская горно-стрелковая дивизия получила имя наркома обороны Ворошилова, а в 1936 году стала «Краснознаменной», т. е. была награждена орденом Красного Знамени. Ее полное наименование стало: Краснознаменная Армянская дивизия имени К. Е. Ворошилова.
21 мая 1936 года армянской территориальной горнострелковой дивизии был присвоен номер «76».
В 1928 году общая численность национальных формирований РККА по обновленному плану составила 45 210 человек, что составляло 8% от общей штатной численности Красной армии. С ростом численности РККА национально-территориальный компонент в ее составе сокращался. В 1930 году удельный вес всех национальных формирований в структуре РККА составил всего 5,6%. Дальше эта доля продолжала сокращаться, чтобы составить в 1938 году перед их ликвидацией всего 2,2%.
7 марта 1938 году на совещании при ЦК ВКП (б) было принято решение, дальше оформленное совместным постановлением ЦК ВКП (б) и СНК СССР «О национальных частях и формированиях РККА», по которому национальные территориальные формирования в РККА ликвидировались через переформирование их в «общесоюзные» с экстерриториальным комплектованием с изменением дислокации частей и соединений. На совещании постановили: «граждан национальных республик и областей призывать к выполнению воинской службы на общих со всеми национальностями СССР основаниях». Это постановление партии и правительства было конкретизировано в приказе НКО от 6 апреля 1938 года. По этому приказу национальные формирования в РККА упразднялись без какого-либо переходного периода. Бойцам ликвидируемых национальных соединений разъяснили содержание мероприятия только накануне их погрузки в эшелоны. Рядовой и младший командно-начальствующий состав бывших национальных частей переводился двумя очередями в другие округа в другие части в соответствии с их воинскими специальностями и сроками службы. Командный, политический и начальствующий состав переводился для продолжения службы за пределы своих республик. Среди командиров в Закавказском военном округе было отмечено сильное нежелание «ехать в Россию». Нарком маршал Ворошилов лично вычеркнул из названия 76-й горнострелковой дивизии определение «армянская». 76-я в 1938 году перестала быть национальным армянским соединением. В годы Великой Отечественной войны 76-я заслужила в боях под Сталинградом гвардейский статус и стала 51-й гвардейской стрелковой дивизией.
С 1938 года призывники-националы из Закавказья, Средней Азии и т. д. в РККА распределялись в войска на экстерриториальной основе, т. е. подальше от места своего постоянного жительства — в основном в западные округа. В предвоенные годы комплектование воинских частей осуществлялось только на экстерриториальной основе со значительным преобладанием «славян» в смешанных по национальному составу подразделениях. В этом отношении в РККА были восстановлены принципы комплектования войск, ранее принятые в Русской императорской армии. Накануне войны, казалось, система национальных частей стала перевернутой страницей в истории РККА.
Показателен кратный рост численности армянского призыва, связанный с общим ростом численности РККА в предвоенный период. В 1937 и 1938 году армян при существовавшей национальной территориальной системе было призвано в РККА соответственно — 6,6 тыс. и 6 тыс. человек. А в 1939 году — сразу 24,4 тыс. Но в 1940 году призыв армян в РККА сократился до 16 тыс. человек. Сокращение призыва армян в 1940 году было связано с открывшимися общими проблемами адаптации военнослужащих-«националалов» в общую армейскую среду, обусловленными общей культурной политикой в Советском Союзе в 1920-е и 1930-е годы. Главной проблемой здесь стало незнание или слабое знание русского языка призывниками из союзных республик, в том числе, из Закавказья и Армянской ССР, в частности. Расширение экстерриториальных призывов из союзных республик привело к тому, что поток военнослужащих РККА, не владевших русским языком, в 1940 и 1941 годах только увеличивался, что создавало острую проблему в частях, в том числе и в ключевых приграничных Особых округах.
Дело в том, что с 1918 года курс на обучение в школе на родном языке стал официальной советской культурной политикой. Русский язык в подавляющем большинстве национальных школ в национальных советских республиках вообще не преподавался, а там, где преподавался, уровень преподавания оставался неудовлетворительным. Только в 1934 году обязательное изучение русского языка ввели в программы национальных школ, но ему там отводилось мизерное время на преподавание — всего четыре часа в неделю.
Что касается конкретно Армянской ССР, то в 1938 году 77,7% ее школьников обучались в школах только на родном армянском языке и только 2,8% — на русском. Подобное состояние дел привело, например, к тому, что даже техническая интеллигенция в значительной своей части в Советской Армении не владела русским языком. Приписка призывников в январе—феврале 1941 года выявила по Армянской ССР 7758 призывников, не владевших русским языком. А всего в 1940 году в рядах РККА новобранцев, в основном из Средней Азии и Закавказья, совсем не знавших русского языка, насчитывалось 152766 человек. У армии не было ни средств, ни инфраструктуры для решения этой языковой проблемы, ослаблявшей вооруженные силы.
Ликвидация территориальной национальной системы в РККА по времени совпала с решениями по преподаванию русского языка в национальной школе. 13 марта 1938 года вышло совместное постановление ЦК ВКП (б) и СНК СССР об обязательном изучении русского языка в школах национальных республик по единой программе. Знание русского языка определялось среди прочего необходимым условием для успешного несения всеми гражданами СССР воинской службы. Постановление определяло цель — по окончании неполной средней школы, т. е. семи классов, выпускник должен был свободно владеть русской разговорной речью, чтением и письмом.
На этом пленуме ЦК ВКП (б) Сталин прямо связал образовательную реформу с военной. В частности, он заявил следующее:
«Мы встали перед вопросом о том, что призываемые в армию, например, в Узбекистане, Казахстане, в Армении, в Грузии, в Азербайджане, не владеют русским языком. При таком положении приходится их оставлять на месте, и тогда наши дивизии и бригады превращаются в территориальные. Это не армия. Мы не так смотрим на армию… Украинцы, призванные на Украине, необязательно должны стоять на Украине. Интересы государства могут подсказать: набранных на Украине перевести, скажем, на Кавказ или в Сибирь и т. д. Иначе у нас не будет армии. У нас будет территориальная и национальная армия, которую никуда не передвинешь, и которая не составляет части той армии, которая является армией СССР, а не каких-либо отдельных армий».
Фактически, Сталин в 1938 году на пленуме по культурной политике выступил против национальных территориальных войск, выступил за кадровую и экстерриториальную армию Советского Союза.
В июле 1940 года ЦК ВКП (б) издал постановление в связи с проблемой плохого знания русского языка новобранцами в РККА. Однако до войны осуществить реформу преподавания русского языка в национальных школах полностью не удалось. Проблема преподавания русского языка в национальных школах не была решена и в годы Великой Отечественной войны и после войны — вплоть до конца 1950-х — начала 1960-х годов.
Таким образом, в Великую Отечественную войну РККА вступила с серьезными проблемами по части национальной политики, доставшимися от территориальной системы комплектования войск и формирования запаса.
С конца 1880-х годов армяне в Закавказье боролись против политики русификации, которая конкретно выражалась в требовании имперского государства ввести в преподавание в армянских школах русского языка и предметов — общеимперской истории и географии с преподаванием их на русском языке. Борьба армян против «русификации» армянской школы в начале ХХ века была последовательной и упорной. Разумеется, в 1938 году против требования нового имперского Центра изучать в местных школах русский язык никто в Советской Армении не выступал.
Продолжение следует
(1) См. напр.: Арутюнян К. А. Участие армянского народа в Великой Отечественной войне (1941−1945) // Постсоветские исследования. 2020. Т. 3. № 5. С. 393−402. [https://cyberleninka.ru/article/n/uchastie-armyanskogo-naroda-v-velikoy-otechestvennoy-voyne-1941−1945-gg]
Выглядит достаточно наивным и нелепым, когда Арутюнян к армянам участникам Великой Отечественной войны дополнительно считает еще армян из диаспоры, воевавших в войсках западных союзников по Антигитлеровской коалиции, американских генералов армянского происхождения, генерала сирийской армии и армян французских граждан участников французского сопротивления. Оказывается, они тоже сражались на фронтах Великой Отечественной войны.
Вот, как это оформляет Арутюнян текстуально: «Около 90% призывников из Армении или около 300000 чел. были армянами. Если прибавить к ним число армян, призванных из других республик СССР, которое составило более 200000 чел., то получится, что от Советского Союза в Великой Отечественной войне участвовали более 500000 армян. А если к этому прибавить еще 100000 армян, мобилизованных из других стран мира, а в зарубежье накануне войны проживали более 1 млн армян, то в итоге, в войне участвовали 600000 армян. Из них более 200000 погибли на фронтах»… «Активное участие армянского народа в Великой Отечественной войне проявилось не только в призыве в армию более 600000 чел., но и массовым героизмом на полях сражений в составе различных родов войск, во всех главных сражениях театров военных действий».
Кроме того, Арутюнян к теме Великой Отечественной войны, разумеется, подключает тему армянского геноцида в Первую мировую войну в Османской империи (куда без него). Вот что утверждает армянский историк: «Массовое участие армян во Второй мировой и Великой Отечественных войнах объясняется не только проявлением прав и обязанностей законных граждан своей вновь воссозданной Отчизны и других стран, предоставивших им надежное убежище от турецкой резни, но и порывом высокого национального самосознания, выраженного в стремлении отомстить Германии, покровительствовавшей Геноциду армянского народа в 1915 году». При этом Арутюнян тщательно обходит стороной вопрос об участии армян во Второй мировой войне на стороне гитлеровской Германии и ее союзников.
А еще армянский историк утверждает, что Турция была «фактическим союзником гитлеровской Германии», при том действительном состоянии дел, что Турция весьма рисковала стать жертвой гитлеровской агрессии. Достаточно ознакомиться на этот счет с дневниками начальника генерального штаба Германии Франца Гальдера.
(2) Арутюнян К. А. Армянские национальные воинские формирования в 1918—1945 годах. Ереван, 2002 (два издания).
(3) В отношении места армян в национальном военном строительстве советского довоенного периода и периода Великой Отечественной войны мы использовали материал и статистику из следующих замечательных работ российского историка Алексея Безугольного:
Безугольный А. Ю. Источник дополнительной мощи Красной армии. Национальный вопрос в военном строительстве в СССР 1922−1945. М., Политическая энциклопедия, 2016. 271 с.
Безугольный А. Ю. Опыт строительства вооруженных сил СССР: национальный аспект (1922−1945 годы). Диссертация на соискание ученой степени доктора исторических наук. М., 2019. 597 с.
(4) Антонович Ан. Русский народ и главнейшие народности России перед воинскою повинностью // Военный сборник. 1909. № 11. С. 248, 265.
(4) Национальный вопрос и этнические воинские формирования русской армии в годы Первой мировой войны. Пермь, 2017. С. 99.
(5) Там же. С. 128.
(6) Конструирование современной национальной исторической памяти в Республике Армении ориентировано на мемориал армянских четников (гайдуков) — партизан, в основном связанных с партией Дашнакцутюн — Нжде, Дро, Андраник и др. При этом организатор скромных армянских побед 1918 года — генерал Фома Назарбеков (1855−1931) сравнимым успехом в современном конструируемом армянском историческом мемориале не пользуется. Очевидно, по той причине, что генерал Назарбеков не считал Первую Армянскую республику серьезным мероприятием. Он выступал против армянского сепаратизма. В январе 1921 году Назарбеков был заключен в Рязанский концлагерь, но в мае 1921 года освобожден.
