“Ковровая дорога” к утрате или возрождению?

По мнению многих известных историков и этнографов, древняя Армения была обречена на ковроткачество по трем причинам. Первая и главная среди них была обусловлена суровыми климатическими условиями с ранней осенью и очень холодной зимой. Между тем наши далекие предки селились в домах из камня или вырубали себе жилища прямо в скалах. Раскопки, проведенные в Двине, Арташате, Ани, подтвердили, что в те времена о деревянных напольных покрытиях никто не помышлял.
Тогда-то и возникла первая смутная догадка о том, как можно сделать свое жилище не только теплым, но и красивым. Вторая причина — отменное сырье. Скотоводство и в частности овцеводство было одним из главных занятий армян. А со временем они нашли овечьей и козьей шерсти великолепное применение. И, наконец, прекрасные красители, подаренные самой природой и лежащие буквально под ногами. Прежде всего это уникальный корневой червь — кошениль, от которого получали красную краску глубокого насыщения. Не случайно в армянских коврах красный цвет всегда является доминирующим. Зеленым цветом будущих ковроделов обеспечивала железная охра, желтым — шафран, синим и фиолетовым — чернильный орешек. Позже, смешивая эти краски, искусные мастера научились получать самые причудливые оттенки, придающие их изделиям особый колорит и очарование.
Были еще две важные причины, обусловившие развитие ковроткачества в Армении. Одна из них — географическая. По территории Армянского нагорья проходили важные торговые пути, включающие ответвление Великого шелкового пути, что сулило выгодную торговлю пользующимися огромным спросом армянскими коврами. Но самое главное — армянские женщины были наделены большим даром ковроткачества, который сегодня с полным основанием можно назвать генетическим. А тогда он вызывал восхищение всех купцов и путешественников, а великий венецианец Марко Поло с восхищением утверждал, что “армянские ковры лучшие в мире”.
Забегая вперед, скажем, что непревзойденное, совершенствуемое с годами мастерство армянских ковроткачей безоговорочно признавали даже те, кто не питал большой симпатии к армянам. Когда в начале ХIХ века турецкий султан задумал развивать в Константинополе ковроткачество, он поручил это местным армянам, признав тем самым их превосходство в этом искусстве. Однако подобная лояльность, способность признать факт столь очевидный, что он уже не нуждается ни в каких доказательствах, в просвещенном XXI веке оказался не по плечу другим нашим соседям по региону. В ноябре минувшего года в Лондоне прошла выставка азербайджанского ковра, организаторы которой вновь попытались придать ей политический окрас. Было заявлено, в частности, что армяне давно и упорно пытаются присвоить себе часть великой азербайджанской культуры — искусство ковроткачества, что в мире вообще никому не известно “странное” словосочетание “армянский ковер” и что представленные на выставке ковры карабахской школы призваны вновь напомнить всему миру, что Карабах — исконно азербайджанская земля.
Между тем мир уже давно получил множество неопровержимых доказательств того, что армянские ковроделы, не нуждаясь ни в каких заимствованиях, еще в дохристианскую пору производили творения, “восторга достойные”. Что авторитетные эксперты, в том числе международные, выявили множество отличий, благодаря которым армянские ковры столь самобытны и оригинальны, что их просто невозможно спутать ни с какими другими. На самых ранних из обнаруженных фрагментах ковров, датируемых примерно XIV-IX веками до н.э, вытканы знаки свастики, символы земли и воды. Символика была главным “художественным приемом” древних ковроделов, широко используемым в каждой работе. Символические изображения людей, зверей, сил природы, вытканные на коврах, призваны были обеспечивать домашнему очагу защиту и благополучие. После принятия христианства доминирующим элементом в узорах становится крест, расположенный в центре, вокруг которого развивается орнамент.
Армянским коврам присуща еще одна особенность — отсутствие сюжета. Мастера практически никогда не использовали сюжеты народных сказаний, а позднее литературных произведений, художественных полотен или жанровых сцен. Между тем великие художники Джотто, Караваджо, Рубенс, Рембрандт увековечили на многих своих полотнах армянские ковры. Первым “официально названным” автором ковра стала девушка по имени Гоар, выткавшая изумительной красоты ковер, впоследствии названный ее именем. Этот один из самых ранних образцов карабахского ковроткачества датируется 1700 годом и ныне находится в частной коллекции. Вкратце история его такова. Гоар, завершив работу, увековечила свое имя, выткав следующие слова: “Я, Гоар, грешная и слабая духом, собственными недавно научившимися руками соткала этот ковер. Тот, кто прочтет эту надпись, пусть замолвит слово Господу обо мне”. В XIX веке ковер был приобретен музеем Виктории и Альберта в Лондоне, затем стал собственностью частного коллекционера. Недавно “Гоар” выставлялся в Бостонском музее изящных искусств, где был удостоен самых высоких оценок специалистов, потрясенных не только красотой, но и великолепной сохранностью старинного ковра.
Об истории армянского ковроткачества, ставшего одним из мощных пластов нашей национальной культуры и одним из наших признанных миром брендов, можно рассказывать долго. Но остановимся лишь еще на одном историческом аспекте — экспортировании этого уникального искусства за пределы Армении. В начале XX века два мастера-ковродела С.Тайракян и К.Таушаджян основали ковроткацкое производство в США. Следом за ними ковроткацкую фабрику в Нью-Джерси открыли братья Ашот и Мигран Карагезяны. Но всех превзошли в высоком своем искусстве 150 армян, спасшихся от геноцида. Попав в Италию, близ города Барц они основали село, дав ему армянское название Нор-Аракс. Вскоре здесь была открыта ковровая фабрика, слава о которой разнеслась по всей Италии. Творения армянских ковроделов приобрели Папа Римский Пий XI, королева, Национальный Банк Италии, множество знаменитостей.

Принято считать, что в советское время армянское ковроткачество обрело второе дыхание и стало бурно развиваться. С точки зрения количества — бесспорно. Только в 1987 году в Армении было произведено около двух миллионов кв.м ковров. Ориентируясь на высокий спрос в условиях тотального дефицита, от армянских ковроделов требовали не качества, а количества, начисто предав забвению тот неоспоримый факт, что искусство не измеряют в погонных метрах. А то, что ковроткачество — это сложнейшее искусство, скоро стали забывать и сами ковроделы, стремясь выполнять и перевыполнять установленные планы. Денег на развитие этой доходной отрасли легкой промышленности власти не жалели — Армения щедро обеспечивалась всеми средствами производства, включая машины, пряжу, красители т.д. Но, несмотря на столь обильные вливания, из завещанного нам предками высокого и прекрасного искусства уходило главное — поставленное на поток массовое производство необратимо теряло свое лицо, свою индивидуальность, свой ни с чем не сравнимый колорит и своеобразие. Армянские ковры были хороши, добротно вытканы, но их уже нельзя было отличить один от другого, искусство превратилось в отрасль легкой промышленности. Как водилось в те годы, появились и свои флагманы — Иджеванский ковровый комбинат стабильно лидировал по части производства, став попутно и неисчерпаемым источником презентов для вельможных гостей и ревизоров из центра.
Однако одно событие, произошедшее в середине 80-х, могло бы круто изменить судьбу нашего ковроделия, и, кстати, не только его, обеспечить нам наиприбыльнейшую статью экспорта и возродить затухающую славу великого, не побоюсь этого слова, армянского коврового искусства. В 1984 году в Армении была зарегистрирована полугрубошерстная порода овец, ставшая блистательным итогом почти полувекового труда академика Ашота Рухкяна. Автору этих строк приходилось в те годы много общаться и с самим ученым, и с его коллегами, в том числе зарубежными, которые сходились во мнении, что эта порода является уникальной по своей “ковродельческой ценности”, а один селекционер из Греции даже сравнил Рухкяна с Ясоном, добывшим для своей страны золотое руно. И не сильно преувеличил, потому что белая, упругая, шелковистая на ощупь с ярко выраженным блеском шерсть поистине была золотым сырьем для текстильной промышленности и ковроделия и принесла бы огромные прибыли на мировом рынке. Однако нашим приоритетом и в той, и в другой сфере было вовсе не качество, а вал со всеми вытекающими из этого последствиями.
После того как началась тотальная приватизация общественного поголовья, весь скот — и крупный, и мелкий — без всякого разделения на ценность и чистоту породы, что называется, в общей куче был роздан по хозяйствам, и в результате этого смешения были утрачены многие ценные породы, способные вывести наше животноводство на передовые позиции.

Не лучшие времена в начале 90-х переживало и ковроделие. Фабрики были разрушены, оборудование разобрано, раскулачено, распродано. Первая попытка реанимировать армянское ковроделие была сделана в 1993 году компанией “Джеймс Туфенкян Транс Кавказус”, перед которой стояла задача возродить традиции ручного ковроткачества. Благодаря инвестируемым в производство солидным средствам для нужд производства закупалось отменное сырье, красители, техника. Ежегодная выработка составляла 2500-3000 кв.м, 90 процентов которой экспортировалось в США и Европу.
Однако эта первая попытка возрождения традиционного армянского промысла совпала по времени с другим событием, свидетельствующем о неоправданно апатичном отношении к ковроделию. На протяжении долгого времени в Армении пытались реализовать идею создания музея ковров. Советское правительство благосклонно отнеслось к этому начинанию, щедро выделив миллионы рублей, на которые была закуплена уникальная коллекция, насчитывающая 2 тысячи ковров и тысячу карпетов. Под будущий музей было отведено здание, построенное еще Манташевым близ Эчмиадзинского Кафедрального собора. Однако в 1993 году о музее предпочли забыть, а здание передали в распоряжение Апостольской церкви. Между тем музей — это не только хранитель раритетов и национальных ценностей, но и мощное средство пропаганды. Это в отличие от нас прекрасно понимают наши соседи, амбициозно претендующие на все приоритеты в ковроделии. В Турции, к примеру, действуют 40 музеев ковров, в Азербайджане — 12. Во многом благодаря этому обстоятельству и мощной международной раскрутке в минувшем году азербайджанские ковры были включены в список Нематериального Культурного Наследия ЮНЕСКО.

В последние годы правительство только дважды обратилось к проблеме ковроткачества, уже давно требующей самого пристального внимания и заботы. В 2009 году продажа ковров ручной выделки была освобождена от налога на прибыль и НДС, что по причине мизерности этих сумм финансовой революции в сфере не произвело. Второе решение, принятое в том же 2009 году, призвано поменять статус ковроделия, переведя его из производственного поля в культурное пространство. Таким образом ковроткачество, названное колыбелью культуры, обрело сразу двух “нянек” — Министерство экономики и Министерство культуры. Но что это изменило по сути? По-прежнему в бедственном положении бывший флагман — Иджеванский ковровый комбинат. Еще несколько лет назад губернатор Тавуша утверждал, что для его реанимации требуется 1 миллион долларов. АООТ “Армен карпет”, производящее и экспортирующее “ручные” и “машинные” ковры, работает, но, по словам его владельца Миши Степаняна, из-за нехватки финансов далеко не в полную силу — ежегодно здесь в среднем производят до 150 тыс кв.м ковров.
Под занавес минувшего года начальник управления промышленности Министерства экономики Айк Мирзоян, заявив в преамбуле, что кризис сильно повлиял на ковроделие, поскольку люди приобретают только товары первой необходимости, озвучил следующие цифры: в январе-сентябре 2010 года объем производства ковров и ковровых изделий по сравнению с предыдущим годом снизился более чем на 18 процентов. В 2009 году спад отрасли составил почти 73 процента, объем реализации снизился почти в 2,5 раза, а объем экспорта — более чем втрое.
Отрицать влияние мирового кризиса на проблемы ковроделия, конечно, бессмысленно. Но ведь проблемы эти не одного и не двух лет, а берут начало с того времени, когда они практически полностью выпали из зоны влияния и заботы государства, и сегодня еще не готового возродить и поддержать один из самых прославленных своих брендов. Поэтому правильнее сказать, что кризис в Армении сегодня переживает само ковроткачество, которое хоть и ввели в культурное пространство, но которое медленно и необратимо может уйти из нашей культуры, если мы не предпримем все меры для его возрождения.

В начале 90-х, когда большинство из нас о маркетинге и менеджменте имело весьма смутное понятие, в парламенте была организована встреча журналистов с известным маркетологом армянского происхождения из Франции. Помнится, он тогда сказал, что Армения — страна, которая не должна выходить на мировой рынок с продуктами, не способными составить конкуренцию, где все ниши заняты и все приоритеты определены. “Ваш козырь — ваши бренды”, — сказал эксперт и назвал некоторые из них — коньяк, абрикосы, томаты, джермук, целебные травы для фармацевтической промышленности, уникальная овечья шерсть, природные красители и, конечно же, ковры.