Где родиться, выбираем не мы, где живем, тоже определяет судьба, а вот умеем ли хранить в себе национальное, зависит только от нас. Автор вспоминает путь художницы Джанны Тутунджян, для которой важна была не оболочка, а суть.

Строгая армянская бабушка сказала: «Если выйдешь из дому, то только в окно!». Кому бабушка пригрозила и кто она, вышедшая не в дверь, а в окно?

Она армянка. Родилась в Москве, жила в Вологде. В Армении была только раз. Фамилия – Тутунджян, зовут Джанна, кто состоял не в близких отношениях, называл «Джанна Тачатовна», но поскольку в Вологде она была своим человеком, по имени-отчеству обращались редко. Все Джанна да Джанна. Джанна – художница, муж – русский, опять же живописец, корнями из той же Вологды.

О своем необычном для северного края имени Джанна говорила: «Считается, что имя влияет на человека. Слово «джан» означает «душа». Дав это имя, меня «приговорили» к тому, чтобы я больше интересовалась не поверхностью, а тем, что внутри».

Приговор приведен в исполнение, Джанна всегда смотрела вглубь.

Тутунджян поясняла, что как художник она родилась в Вологде, как гражданин – в Москве, как человек – родилась и живет на земле, и ей не все равно, какая она и что с ней будет.

Согласимся: человек, гражданин, художник, а что армянского? На родине Джанна была лишь раз, что запомнилось больше всего? Больше всего запомнились армянские песни, которые она связывала с природой, буквально – с ландшафтом.

«В России песни рассчитаны на поле, на огромную равнину, они протяжные и грустные. А в Армении – на горы и солнце. Песни высокие, жаркие, быстрые», – снайперски точно объясняла она.

Как москвичка Тутунджян оказалась в Вологде? Вместе с будущим мужем Николаем Баскаковым окончила в Москве художественную школу, оба были рекомендованы продолжить учебу в знаменитом Суриковском институте: молодого человека приняли сразу, ее – с третьей попытки. Потому что, объясняла она, Коля был способнее всех.

Способный студент, родом из глухой деревни под Соколом, как-то раз пригласил москвичку Джанну на Вологодчину. Дальше со слов Джанны Тутунджян:

«У меня была очень строгая бабушка. И я понимала, что если я ей скажу, что поеду в Вологду, то это не встретит никакого согласия. Поэтому купила билет, ничего ей не говоря, и решила объявить об этом перед самым поездом. У меня был этюдник с собой, маленький чемоданчик.

– Ты куда это? – поинтересовалась строгая армянская бабушка.

– Я… в Вологду еду.

В общем, она-то поняла, куда я отправляюсь, ей стало страшно – мне было мало лет. Она говорит: «Только в окно». Встала у дверей и говорит: «Вот если в окно пойдешь – иди».

И я пошла в окно. Так и перешагнула – мы жили на первом этаже. И пошла. Была осень, сентябрь, все было золотое. И я приехала под Сокол, в деревню его деда».

Все, что нарисовано Джанной, связано с российскими полями, равнинами, людьми. Гор на картинах нет, солнца мало, но протяжность и грусть улавливаются.

…Каждый видит Армению по-своему, но взгляд художника самый точный.

Карен Свасян, пусть не живописец, но признанный всем европейским сообществом философ, уже сто лет живет в Германии, и вот, как видит Армению:

«Ландшафт Армении – камень. Скудность растительного элемента такова, что каждая поросль, не сожженная солнцем обратно в неживое, воспринимается как выходка или вызов. Мысль об истории Армении как продолжении ее природы не измышлена, а увидена; нужно просто долго и неторопливо всматриваться в ландшафт, чтобы увидеть, как рисунок рельефа переходит из межгорных котловин, вулканических нагорий и складчатых хребтов в храмы».

Шарль Азнавур. Время, проведенное в Армении, капля в море, по сравнению с жизнью, прожитой во Франции: «Я кофе с молоком, француз и армянин». Удивительно точно видел и отражал армянскую душу. Пел на французском, но слушалось на армянском.

Вильям Сароян. «Поздно вечером в Ростове я проходил мимо пивного бара и увидел одетого в белое официанта — явно армянина. Я зашел и обратился к нему на нашем родном языке: «Ну, здорово, черт тебя возьми!». Не знаю, как я догадался, что он армянин, просто догадался и все тут. Дело не в смуглой внешности, не в носе с горбинкой, густоте и обилии волос. Дело даже не в посадке глаз. Много найдется таких же смуглых людей, у которых носы с горбинкой, такие же глаза и шевелюры, но они не армяне. Наш народ незауряден, и я как раз направлялся в Армению».

Композитор Мишель Легран о своем происхождении: «Мои предки, коренные армяне, покинули родину, как только начались погромы. Они пешком дошли до Франции. Дедушке моему, Саркису Тер-Микаеляну, в ту пору было всего девять лет».

…Национальность – не сумка на колесиках, которую можно взять и увезти. Тутунджян была в Армении только раз, и как точно определила ее суть. И разве нет сегодня армян, проживших в Армении всю жизнь, но равнодушных к своим корням, истории, прошлому?

Притча. Один человек пришел к людям и сказал, что принес им Истину.

– Кто ты по национальности? – спросили его. – Если ты такой же, как и мы, то мы можем тогда посмотреть, что за Истину ты нам принес. Если ты чужой, то мы даже не будем слушать тебя!

– Но ведь Истина одна! Не бывает двух Истин!

– У нас уже есть наша Истина, нам не нужно чужой!

И люди прогнали от себя Истину.

Джанна Тачатовна Тутунджян, член-корреспондент Российской Академии художеств, народный художник России, скончалась в 2011 году, похоронена в Вологде. Истина, которую открыла для себя (и для нас) наша соотечественница: «Меня интересует не оболочка – меня интересует суть».