Интервью с Вааном Арцруни

Ваан Арцруни: о духовной музыке, когнитивном диссонансе в культуре, конституционной монархии, вдохновляющих симулякрах и… не только.

Творческий диапазон композитора, исполнителя и музыкального продюсера Ваана Арцруни достаточно широк и глубок. Ему далеко не чужды успешные и востребованные поиски самовыражения как в прогрессивном арт-роке и вплоть до неординарных выставочных перформансов, так и тем паче — в армянской духовной музыке. Результаты, как говорится, у всех на слуху!

Не скрывает и клишейно не чурается открыто заявлять о своей гражданской позиции и политических – на сегодняшний день для многих весьма неординарных – пристрастиях. Переполнен идеями и по части конструктивных предложений в области концептуального реформирования музыкальной и просветительской среды.  

«НВ» решил не упускать представившуюся возможность встретиться и побеседовать с творцом, подвергнув оного должному «перекрестному допросу».

 — Насколько можно судить по вашим публичным выступлениям в СМИ, вы всегда довольно нелицеприятно относились к бытующей в отечественной музыкальной культурной среде, а в частности, в шоу—бизнесе – атмосфере. Что не устраивало композитора, исполнителя и музыкального продюсера Ваана Арцруни раньше и что не устраивает поныне?

— Думаю, вся проблема шоу-бизнеса как такового в Армении заключается в том, что за основу принята концепция общества потребления. То есть расхожий принцип «спрос рождает предложение» просто-напросто неприемлем в области культуры. В искусстве действуют совсем иные алгоритмы, нежели в торговых и экономических отношениях. Для наглядного примера можем рассмотреть тот сегмент международного шоу –бизнеса, который занимается классической музыкой. Здесь нет никого спроса и никакого предложения. Здесь создается территория приобщения к определенным духовным и культурным ценностям – по самым высоким стандартам, а интерес публики фокусируется именно на этом событии, что в свою очередь тоже приносит прибыль. У нас же шоу-бизнес, по большому счету, не имеет ничего общего ни с областью культуры, ни с областью серьезного исполнительского искусства. Проблема в том, что как концептуально, так и законодательно этот принцип не меняется. И соответственно мы сейчас пожинаем плоды вот этого тридцатилетнего извращения.

— Каким же вам видится выход из этого, по вашим словам, извращённого и порочного круга?  Да и есть ли он?

— Концепция государства просто завязана на имущественных вопросах и обрисовывается исключительно территорией штатного искусства. При этом основной постулат — государство является собственником этого имущества, или же всех объектов культуры, а люди, которые работают там в силу своей профессиональной деятельности и образования – кто музыкант, кто художник, кто театральный деятель и т.д. — всего лишь обслуживают это имущество. И получается абсурдная ситуация, когда государство, само для себя описав территорию искусства исключительно с имущественной точки зрения, в силу не ахти какого бюджета по остаточному принципу финансово поддерживает, в первую и главную очередь, амортизационные расходы своего имущества, а затем лишь — выплачивает некое подобие зарплаты творческим коллективам.  Разумеется, при таком раскладе государство заинтересовано прежде всего в неких мифических и алогичных оптимизационных проектах своих объектов– объединении театров, специализированных вузов и т.д. Помимо прочего, абсурд усиливается и тем, что государством упорно не замечается сфера независимого искусства – «вне игры» оказывается тот сегмент, который, по моему убеждению, во всем остальном мире является главной движущей силой прогрессивного искусства и культуры. Иными словами, попросту игнорируется существенный и многочисленный пласт независимых деятелей искусства, если хотите, свободных художников, которые «штатно» не работают ни на государство и ни на шоу-бизнес, а посему лишены социального обоснования и соответственно — прав и обязательств.  Это нонсенс, на который я не одно десятилетие указываю, о котором говорю. Государство делает вид, что абсолютно не заинтересовано в тех, кто позиционируют себя свободными художниками, когда как должно создавать условия для поддержания этого сегмента, для создания условий его развития, для представления его как в стране, так и далеко за ее пределами. А это и есть – по закону о культуре в нашей стране — функция государства!

— Однако отсутствие чаянных условий и законов вам отнюдь не мешают активно выступать, ставить концерты, выпускать музыкальные альбомы – словом, достойно и гармонично реализовывать свой творческий потенциал. Как вам это удается?

— В основном, благодаря взаимодействию с неправительственными организациями, в числе которых Институт Нарекаци, Центр искусств Гафесчяна и Всеобщий благотворительный союз. С ними легче договориться, найти возможности сотрудничества, у них есть концертные площадки. Помимо сугубо концертной деятельности, к примеру, музыкальные альбомы – «Комитас. Десять откровений»  в 2002 году и шараканы Маштоца в 2011-ом – удалось выпустить опять же в сотрудничестве с Институтом Нарекаци. С этой точки зрения у меня, к сожалению, нет никакого положительного опыта взаимодействия ни с «прошлым» минкультом, ни с сегодняшним суперминистерством. Могу лишь добавить, что исключительно в случае благотворительных концертов государство в лице минкульта предоставляло бесплатный зал. На том начиналась и завершалась «забота» государства о независимых творцах.

— Вы выпустили не один десяток музыкальных альбомов, известны ваши совместные выступления с Артуром Месчяном, который искренне и с должным пиететом отзывался о ваших песнях. Вас вдохновляло подобное содружество?

— Конечно! Наше творческое сотрудничество продлилось на протяжении четверти века. И это не только концерты как в Армении, так и в США и России, но и запись прекрасных аудио альбомов. В плане творческого сотрудничества вряд ли смогу найти в своей биографии другую и более плодотворную аналогию. К сожалению, в 2009-ом году Артур Месчян закончил свою карьеру, и наше взаимодействие не получило дальнейшего развития.  

— Как вы относитесь к известному высказыванию «Когда пушки говорят, музы молчат»? В принципе, разве это имело место быть конкретно в Ереване –  презентации, премьеры ?

— Когда началась война, мы в сотрудничестве с солистами филармонического оркестра, хором «Овер» и квартетом Комитаса организовали и провели на территории церкви Святой Анны благотворительный концерт. За полтора часа собралось шесть с половиной миллионов драмов, которые были направлены в фонд поддержки военнослужащих.  То есть в этом смысле, конечно же, музы не молчат, наоборот — они созвучны залпам пушек. С другой стороны, в период длительной ковидной ситуации и грянувшей войны был накоплен определенный творческий потенциал, который требовал естественного проявления.  Например, театр готовил премьеру и вдруг — война и ковид! Сколько же можно откладывать премьеру?! Мне кажется, что последствия пандемийной ситуации, и войны пролонгированы. То есть должно пройти какое-то время, чтобы все мы поняли – музы, конечно же, молчат, когда пушки звучат…

— Что же вы можете сказать о сложившейся после прошлогоднего горького лихолетья ситуации в стране, когда вопреки библейскому «нет пророка в родном отечестве» их вдруг немало объявилось? При этом все «спасители нации» и чуть ли не в унисон принялись обвинять во всех грехах, а особенно – в отсутствии «громкоголосья» именно служителей муз и культуры – мтавораканов. Это приемлемо и логично?

— Это очень традиционно для нас и, мне кажется, преемственность подобного подхода бытует в обществе еще с советских времен. Когда общество оказывается в тупике, оно вдруг недобрым словом вспоминает об интеллигенции, на которую все это можно свалить. Все мы прекрасно помним о репрессивных гонениях на интеллигенцию — на врачей, на деятелей искусства. Такой же примитивный подход, который прежде всего свидетельствует о бессилии власти, практикуется и поныне, поскольку уверены и знают, у интеллигенции нет кулаков, не возьмут они серпы и вилы в руки дабы достойно ответить. Вместе с тем, если говорить о библейских аналогиях, то я бы привел иную – о Содоме, когда Господь сказал пророку: «Найди хотя бы десять праведников, и я не порушу город». Когда же обнаружилось, что в этом нечестивом и развращенном городе есть лишь один праведный человек, то он послал ангелов для его спасения. К моему горькому сожалению, сегодня мы видим повальное торжество бездарей и посредственности. Причем не только в области культуры, но и в политике, в экономике и так далее. Да и вообще – срочно следует задуматься о поиске и выявлении нужного числа праведников, поскольку в ином случае всех нас ожидает судьба Содома и Гоморры…

— Существует ли для вас, как для человека творческого, проблема выбора в известной дилемме — «поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан»? На ваш взгляд, это окончательный вердикт или вы находите нужным его неким образом «отформатировать»?

— Мне кажется, что главное отличие творческой личности от интеллигента, как раз, заключается в наличии гражданской позиции. То есть мы знаем огромное количество отличных специалистов в области культуры — блестящих режиссеров, художников, музыкантов, которые, замкнувшись в рамках своей профессии, никак не проявляют свою гражданскую позицию. То есть они сконцентрированы на максимальном творческом проявлении и самовыражении.  Интеллигент же не может промолчать и не высказать свою позицию по отношению к тому или иному событию или ситуации, тем самым ориентируя общество на высокие моральные и национальные ценности. Вместе с тем нам знакомо огромное количество деятелей культуры, извиняюсь, попросту примазанных к правительству, обслуживающих сиюминутные потребности власть предержащих. Причем самое парадоксальное, что списки подобных «привилегированных» и обласканных премиями и наградами деятелей почти не меняются даже при смене власти, поскольку эти люди готовы восхвалять и пропагандировать любую властную фамилию, и фигуру.   У настоящего интеллигента совершенно иные маркеры. Ему достаточно интонации и определенного построения предложения, я уже не говорю о фигурах речи, чтобы диагностировать плебея, шарлатана или авантюриста. И я думаю, что усилившаяся в последние годы эмиграция деятелей искусства и науки,  наглядно  свидетельствует  о соответствующей и цивильной реакции интеллигенции на все то, что творится в нашей стране.

—  В этом смысле, каков ваш личный выбор? Программа какой партии или движения более всего созвучны вашей творческой душе и гражданской позиции?

— Откровенно скажу, что по своим политическим убеждениям я — монархист. При этом абсолютно никому не навязываю свои взгляды и принципы.  Говоря о предпосылках, за Антигуа и Багамы не скажу, но в качестве наглядного примера укажу, в частности, на Великобританию, Японию, Нидерланды, Данию, Бельгию. И как говорится, список можно продолжить. Но можно и заключить, что страны с конституционной монархией и при соответствующих демократических компонентах обладают наиболее стабильными обществами. Более того, убежден, что в случае нашей небольшой страны эта система правления была бы наиболее функциональной.  

— В одном из своих интервью вы назвали два своих главных проекта — посвященные Маштоцу «Священные жемчужины» и ««Комитас. Десять откровений» — Альфой и Омегой своего творчества. Не хотелось бы думать, что этими двумя «заглавными» буквами и будет исчерпан ваш музыкальный творческий алфавит. И все же?

— Прежде всего я имел в виду то, что Комитас и Маштоц – это Альфа и Омега нашей самости, поскольку этими двумя алгоритмами описывается наша духовность. Причем описывается в значениях как светской и народной, так и духовной музыки. Это очень важно и по той причине, что в других культурах очень сложно найти подобные мощные и сакральные опоры. В этом смысле нам очень повезло. Достаточно прикоснуться к этим источникам, как начинается процесс духовного наполнения и восполнения нашей самости, нашей идентичности. Когда же мы дистанцируемся от них, то все это пространство заполняется суррогатом, а с учетом наличия «заклятых» соседей — азиатчиной или, скажем, блатной музыкой и попсой. То есть именно тем, чем, собственно говоря, сегодня и заполнено наше музыкальное эстетическое пространство. Я с большой горечью говорю об этом, потому что если бы наши дети имел бы возможность с малых лет активно общаться с этими ценностями, то в их духовном пространстве просто физически не осталось бы места для низкопробного ширпотреба. Почему, например, в Австрии Моцарт и вообще классическое искусство поставлены во главу угла? Там с раннего детства прививается императив высокого искусства, то есть вопрос точки смыкания культуры и просвещения у них начинается с трех-четырех лет.  В нашей действительности мы имеем дело с уже сформировавшимися взрослыми людьми, которые только-только открывают для себя, предположим, Комитаса.  Это серьезный пробел просвещения.  Вместо этого мы энергично выстроили общество потребления, а сейчас же кинулись втискивать в оное некие либеральные ценности, слепо переписывать европейские модели, бездумно приспособляя их к своей сегодняшней ситуации.  Вот здесь и возникает когнитивный диссонанс, который чреват разного рода перекосами. Скажем, в свое время это отразилось в повальном и бездумном закрытии русских школ. Сегодня же это выражается в буквальном насаждении английского языка. Между тем дезориентированному в своих собственных национальных ценностях обществу очень легко навязать любые псевдоценности, что, собственно говоря, и происходит…

— Помимо прочего, вы автор музыки к трем десяткам анимационных, документальных и игровых фильмов, сценических постановок. И этим далеко не ограничивается содержание вашей творческая копилки?  Какие еще откровения таятся в ней?

— Диапазон моих творческих интересов традиционно достаточно широк. Мне изначально интересны все перекрестки, на которых взаимодействуют друг с другом различные виды искусства.  К примеру, в прошлом году отметили двадцатилетие моей прогрессивной музыки, которую еще называют арт роком. С увлечением отношусь к музыке, которая абстрактна по своей сути. В частности, написал пьесу специально для концептуальной выставки Нарека Аветисяна. В основе его проекта заложена идея симулякра, согласно которой любая копия оригинального произведения уже самоценна и также является оригиналом. На основании этого концепта он отобрал 33 художественных полотна, в основе которых была «Девушка с жемчужной серёжкой» — одна из наиболее известных картин нидерландского художника Яна Вермеера. Иными словами, в виртуальном пространстве были представлены 33 версии «голландской Моны Лизы», начиная от Минаса и Каленца и вплоть до Рафаэля и Леонардо да Винчи. Конечно же, мне было очень интересно воплотить весь этот «виртуальный» изобразительный ряд в форме пьесы для камерного оркестра. А поскольку я себя позиционирую с гармоничным благозвучием, то это стало для меня совершенно необычным и серьезным испытанием —  в силу эклектичного подхода изобразительного искусства я был вынужден отойти от тональной музыки.

— Несколько лет назад вы получили театральную премию  «Артавазд» за музыку к театральному спектаклю «Мерседес» по пьесе драматурга, писателя и театроведа Ануш Аслибекян, которая к тому же является  вашей супругой. Намечается ли в дальнейшем продолжение творчески –семейного тандема Арцруни – Аслибекян и в каком формате?

— Что касается сотрудничества с Ануш, должен откровенно сказать, что он был обусловлен выбором режиссера-постановщика Акопа Казанчяна. То есть он был хорошо знаком с моим творчеством и он же предложил мне написать фортепианную музыку к спектаклю. Я с радостью откликнулся. Конечно же, мне очень лестно, что моя работа была так высоко оценена.  Относительно целенаправленного «узкосемейного» сотворчества могу привести лишь один пример, когда я написал музыкальную «шапку» к циклу телепередач «Два автора в поисках героя», которые вела Ануш с литературоведом Ани Пашаян на телекомпании Ноян тапан. Других точек соприкосновения пока нет, поскольку Ануш больше занята научной и преподавательской деятельностью, активно публикуется в стране и за ее пределами, как драматург очень востребована. Возможно в дальнейшем и возникнут некие предпосылки для нашего совместного творчества.

— Два творческих человека в одной счастливой семейной «связке» плюс трое малышей – нет ли в этом парадокса? Как вам удается справляться — кто из вас больше жертвует своим творчеством?

— Мне кажется ключом к решению этой проблемы является простое человеческое уважение и такт. В этом смысле у нас есть заведомо не оговоренные территории, которые мы соблюдаем, как принято сейчас говорить, по умолчанию. Важно не противопоставлять собственные амбиции, а стремиться к созданию максимально благоприятных условий для творческого самовыражения дорогого тебе человека. Вот как-то так  и уже на протяжении десяти лет нам удается блюсти это. Вероятно при этом больше всего страдают дети, поскольку обделены той долей внимания, которая в идеале должна бы им уделяться. Но они взрослеют и прекрасно понимают, что растут в творческой семье, в атмосфере «суровой» самодисциплины уважительного отношения  не только к труду их родителей, но и к друг другу.  

— Остается пожелать вам и вашей семье в Новом году гармоничного созвучия и новых творческих свершений!

— Спасибо! Не думаю, что время, в котором мы живем, так уж и располагает к свободному творчеству – проблемы о «хлебе насущном» более актуальны. Поэтому я искренне желаю – вашей редакции, всем моим друзьям и коллегам — творческих воплощений! Самовыражайтесь, приобщайтесь к тому, что вам дорого – Будьте счастливы!

Беседовал