ФАН, КОТОРЫЙ ВСЕГДА С ТОБОЙ
У многих из нас есть друзья, о которых после того как уходят из жизни, трудно сказать «были». Такие друзья с тобой навсегда. Таким другом для меня был и остался Фан.
Вручение дипломов выпускникам-философам, на переднем плане Эдик и Г.Гарибян.
Фан это псевдоним, на самом деле он— Эдуард Багратович Маркаров, доктор философских наук, профессор, декан факультета философии и социологии Ереванского университета.
Почему «Фан» а не как-нибудь иначе? Потому что если сегодня лидером проката можно считать картину «Движение вверх», то в те годы им был приключенческий фильм «Чрезвычайное происшествие», уступавший в популярности разве что советскому вестерну «Неуловимые мстители». Так вот, в том, полюбившемся народу «Чрезвычайном происшествии», присутствовал полковник Фан – чанкайшистский разведчик, как нам казалось, похожий лицом на Эдика Маркарова. Оттуда «Фан» и пошло…
Тут надо признать: об английском эквиваленте слова «фан» мы в то времяничего не знали. И только потом, узнав, что это нечто среднее между «поклонник», «радость» «удовольствие», поняли, что между Фаном из «ЧП» и Фаном, прибывшим к нам из Тбилиси, большая разница. Не только потому, что друг из Тбилиси дарил всем удовольствие и радость – Фан стал для нас еще и открывателем Грузии.
Насчет радости и удовольствий. На все каникулы, праздники, а, бывало, и по другим случаям, Фан уезжал в Тбилиси, и, возвращаясь в Ереван, говорил: «Если истина в вине, то прежде всего в грузинском». Вот вам Хванчкара, Киндзмараули, Мукузани, Оджалеши…
А дальше, уже за столом: генацвале, гамарджоба, мадлобт… Говорят, французский язык – для любви, английский – для бизнеса, немецкий для войны, а грузинский? Получалось, для застолий. А когда градус подскакивал до своего максимума, то и для братания с нашим новым тбилисским другом.
…Недавно прочитал о Майке Помпео, американском политике и дипломате: «Майк из тех парней, которые уже родились умными. Ему не надо было учиться, он и не учился без перерыва, но мог объяснить нам тему так, как не смогли бы учителя».
Фан тоже родился умным, но в отличие от Помпео учиться ему хотелось. И он учился. Без перерыва, вполне успешно: красный диплом Ереванского Университета, аспирантура в Москве, после чего – кандидат философских наук. Затем защита докторской и звание профессора.
Идею построения коммунизма Фан со студенческих лет воспринимал скептически, и когда кто-то из оппонентов сказал: «Неважно как зовут кота, важно, чтоб он умел ловить мышей», Фан согласился: «Ты не так глуп, как выглядишь. В самом деле, пусть зовут, как хотят, лишь бы люди жили хорошо».
На что мог бы обижаться Фан? На подтрунивания в связи с переделкой на «ов» окончания фамилии «Маркарян»? Мог бы, но не обижался – иначе это был бы не Фан.
…В середине прошлого века и дальше, до начала восьмидесятых, о национализме в Ереване, конечно, слышали, но не видели.Наверное, потому, что городу, в котором подавляющее большинство населения свое, коренное, до боли знакомое, армянское «инопланетяне» воспринимаются как факт, вызывающий прежде всего интерес. Другая культура, иное воспитание, необычные привычки, незнакомые традиции и уклад жизни. Даже если «инопланетяне» не из какой-нибудь Полинезии, а соседней Грузии, где общего куда больше, чем различий, – все равно интересно.
Что в юном армянине из Тбилиси могло показаться интересным его друзьям из Еревана? Фан от души болел за ереванский «Арарат», но никогда не давал в обиду тбилисское «Динамо».
Когда вместе с перестройкой начался бум национального самоопределения с последующим выходом из СССР, Фан любил повторять: «Ощущение такое, будто в темной комнате стоит слон. Кто-то держит его за хобот, кто-то за ногу, третий за ухо. Каждый может ощупать свою часть, но понять, что происходит в целом, невозможно».
А еще Фан умел рассказывать анекдоты. Один из его любимых – про разницу менталитетов.
– Семейная пара, пережившая эпоху сталинского террора, рассказывает своим новым знакомым из американских обывателей, через что им довелось пройти. Говорят про ночные аресты, про пытки, про ложные обвинения, про ужасы ГУЛАГа. Американцы внимательно слушают, сочувствуют, ужасаются, кивают, но в конце концов не выдерживают и спрашивают: «Простите, мы все поняли, кроме одного: почему вы не обратились за защитой в полицию?».
…Фан, конечно, был не единственным тбилисцем, переехавшим в Ереван на постоянное жительство, хотя много армян из Тбилиси в Армении не было никогда. Но тех, кто был, знали и уважали. Начиная с Григория Арутинова, первого секретаря ЦК Армении в пятидесятые, до Гранта Айрапетяна – зампреда Совета Министров в последние советские годы, или Тины Асатиани, академика Национальной Академии наук Армении и яркой звезды Бюраканской астрофизической обсерватории.
Увы, никого из них уже нет, как нет и моего друга Фана, от которого, согласно переводу с английского, былитолько удовольствие и радость…
