Ереванец – этим все сказано!

«НВ» продолжает цикл публикаций, посвященных Еревану и ереванцам. Гостем нашей рубрики на этот раз стал Левон Чахмахчян, по первой профессии – журналист, а ныне – известный российский политик, бывший член Совета Федерации Федерального Собрания РФ, президент Ассоциации российско-армянского делового сотрудничества. Автор двух десятков книг самой различной тематики готовится представить в ближайшем будущем свои воспоминания и литературные миниатюры о жизни жителей нашей столицы. «НВ» с разрешения автора публикует для своих читателей некоторые фрагменты этой книги.

Ереванский отпечаток
Каждый город, где человек родился, накладывает отпечаток на тех, кто считает этот город своей малой родиной. Мы ни с кем не спутаем одессита. Мы точно знаем и видим, что москвич заметно отличается от петербуржца, а вологжанин от мурманчанина. Города, как мать с отцом, оставляют свои отметины в генах каждого. Так и любимый мой Ереван.

Поверьте, доводилось бывать в разных уголках мира и встречаться с соотечественниками. Но едва лишь услышу разговор, с полуслова скажу – наш, ереванец, земляк! Солнце наше отражается в лице ереванца, его говор и голос сравнимы с чистым журчаньем воды реки Раздан, что течёт на дне Разданского ущелья – одного из самых живописных мест Еревана.  

По мне, так основные качества, присущие ереванцам, так это доброта и открытость, честность и порядочность. Это и есть кодекс жителя армянской столицы. Всего лишь одно слово – ереванец, и этим всё сказано!

Все улицы Еревана для меня родные

Я родился в знаменитой больнице Маркаряна на проспекте Ленина (теперь уже – Маштоца). В том же известном на всю Армению роддоме появились на свет впоследствии и мои дочки – Элина и Диана, и дети многих моих родственников, знакомых и друзей. Хотел бы также отметить, что здесь родился также мой младший брат Рубен, который в конце 80-ых стал главным архитектором столицы.

Мои детские годы прошли на одной из центральных улиц столицы – на Теряна. В дальнейшем жил на проспектах Баграмяна и Октемберян (нынеТиграна Меца), на улицах Пароняна и Амиряна… Можно перечислять и перечислять. Практически не только «вживую» знаком со многими проспектами и улицами, но и с каждым из этих живописнейших и колоритных ареалов столичного обитания меня связывают самые разнообразные и занимательные события и истории. И именно здесь прошла засевшая крепко в памяти значительная часть моей жизни – почти пять десятков лет.

В Ереване я познакомился, а затем и женился на истинной ереванке и верной спутнице всех моих последующих лет – на Гаяне Суреновне Еолян. В 1977 году мы зарегистрировали наш брак в ЗАГСе Орджоникидзевского района, а свадьбу, как говорится, играли в банкетном зале ресторана модерновой по тем временам гостиницы «Ани».

С января 1990 года я живу в Москве, но продолжаю считать себя истинным ереванцем. Когда же приезжаю в родной город, то обязательно первые часы посвящаю пешим прогулкам по столичным улицам, все стараюсь как освежить свои былые воспоминания, так и подзарядиться  – на ближайшие год-полтора  отсутствия – колоритом и атмосферой своей малой родины…

Аншлаги Левона Нерсесяна

Считаю, что мне несказанно повезло с первой же университетской лекции, как только в просторной аудитории №76 появился уникальный педагог, литературовед и писатель Левон  Нерсесян. Сын легенды армянского кино Грачья Нерсесяна не просто виртуозно и блестяще преподавал нам Историю античной литературы, но и с каждым разом все вернее и надежнее буквально заражал нас любовью к Еревану. Суть в том, что каждая его лекция либо предварялась, либо завершалась короткими, но живописными и красочными рассказами Левона Грачьевича о традициях и обычаях армянской столицы, об известных ереванцах и приключившихся с ними забавных историях. Так что смело могу утверждать, что с первого курса я и мои однокурсники наравне вгрызались как в гранит творческих особенностей произведений Софокла,  Еврипида и Аристотеля, так и в уникальную историю нашего неповторимого города. Скажу лишь, что эта примечательная аудитория, вмещающая до трехсот студентов, постоянно была переполнена, хотя первокурсников филфака было человек сто – весь остальной аншлаг дополняли студенты самых различных вузов…

 «Сквознячок», «Темурноц», «Пончиканоц»…

В студенческие годы одним из самых излюбленных мест было кафе «Сквознячок», расположенное недалеко от кинотеатра «Наири», а точнее — под арками Дома актера на проспекте Ленина (ныне Маштоца). Продуваемое с двух сторон и вполне соответствующее своему названию кафе пользовалось большой популярностью не только в среде студенческой молодежи, но и у артистической и интеллектуальной столичной публики. По крайней мере, для меня, студента филфака Ереванского университета, здесь начинался и здесь же завершался каждый будний день – где-то с полудня и далеко за полночь.  Отсюда я отправлялся на лекции в половине второго и сюда же возвращался после занятий. Помимо кофе, приготовленного на песке, популярным спросом пользовались лораблит – выпеченные в духовке пухлые лепешки с сыром «лори».

Порой, а особенно в дни получения стипендии мы с друзьями пропускали «лекции» по кофепитию, лораблитам и беседам в «Сквознячке».  Наши импровизированные занятия переносились на пару десятков метров далее – на перекресток улиц Исаакяна и Таманяна, близ сквера Каскад. Здесь находилась закусочная, а по нынешним меркам – трактир или пандок «Темурноц». Фирменным блюдом здесь были тонко нарезанные сардельки и полувареная картошка, которую жарили на круглой черной сковороде, а все блюдо обильно заправляли молотым красным перцем. Одна порция называлась «один темур», а самая большая –на шесть персон- готовилась на самой вместительной сковородке.  Хлеб и традиционные соленья подавались вроде бы в соответствии с порциями, но на самом деле – в неограниченном количестве. Короче, это было вкусно, сытно и дешево. Но самое главное, как в «Сквознячок», так и сюда, помимо нашей студенческой братии, приходила в основном столичная интеллигенция, интереснейшие и выдающиеся люди своего времени. Здесь мы видели Ованнеса Шираза и Фрунзе Мкртчяна, Карена Джанибекяна и Соса Саркисяна… Их более чем скромный достаток позволял здесь вкусно перекусить, выпить свежего пива, когда обсудить волнующие творческие вопросы, а когда и чисто по-дружески поговорить – за жизнь, за Ереван.

Кстати, свое название это заведение получило в честь своего хозяина — уста Темура, своеобразного и колоритного ереванца. Когда чуть ниже «Темурноц», у начала Каскада, на улице Московян установили памятник великому зодчему Еревана — Александру Таманяну, завсегдатели пандока стали шутить, что это, дескать, наш Темур стоит , облокотившись о прилавок.

Конечно же, среди студентов популярностью пользовалось и кафе «Пончиканоц», которое находилось и находится  на углу улицы Корюна и проспекта Маштоца, на первом этаже не менее известного всем жителям столицы жилого дома кинематографистов​. Примечательно, что «Пончиканоц» был самым первым заведением подобного рода в Ереване, а инициаторам открытия в 1963 году стал первый секретарь ЦК Компартии Армении Яков Никитович Заробян. Благодаря ему Ереван стал одним из первых городов СССР где появилась такая по тем временам диковинная вещь, как кафе. Эта просторная кофейня с высокими потолками и новомодной «шахматной» плиткой на полу располагалось в эпицентре разом нескольких ереванских вузов – Политехнического и Медицинского институтов, Консерватории и Художественного-театрального института. Университет географически находился чуть дальше, в паре-тройке остановок, но нас это не останавливало. Так что где-то после двух часов и до закрытия кафе было переполнено студентами…

Излишне говорить, что многие завсегдатаи этих «злачных» заведений знали друг друга в лицо, приветственно кивали друг другу головой, даже не будучи знакомыми.

После того, как меня, еще студента филфака, приняли в штат республиканской газеты «Коммунист», в которой я публиковал свои репортажи об играх «Арарата» и других спортивных мероприятиях, у меня появилась новая и обязательная для ежедневного посещения, как ныне говорят, платформа – площадь у кинотеатра «Москва». Здесь обычно собирались футбольные фанаты, а точнее, горячие поклонники «Арарата», которые живо обменивались последними новостями. Кстати, именно здесь я познакомился со своим будущим тестем – большим фанатом футбола и известным кардиологом, профессором Суреном Левоновичем Еоляном.

«Я не ленинградка, я – ереванка!»

Всегда с теплотой вспоминаю встречи с настоящим ереванцем, известным советским и армянским учёным, государственным деятелем Фадеем Тачатовичем Саркисяном. Вначале встречался с главой Совмина Армянской ССР по поручению первого секретаря ЦК Компартии Армении Карена  Сероповича Демирчяна, помощником которого я был в 1980-х, в дальнейшем, уже в Москве – по личной инициативе. Интеллигентнейший был человек, добрый и отзывчивый хранитель, я бы сказал, чисто ереванских обычаев и традиций. Вот я и старался во время наших бесед у него «выведать», а чем же таким особенным отличаются ереванцы от всех остальных армян. Он охотно делился со мной своими историями, о многих из которых разговор пойдет в дальнейшем.

Особенно часто он вспоминал о семье Пиотровских, а в первую очередь, о супруге и матери двух директоров Государственного Эрмитажа – Бориса и Михаила Пиотровских. Речь, конечно же, об уникальной личности, советской и российской ученой, арменоведе и археологе-востоковеде – об Рипсимэ Микаэловне Джанполадян-Пиотровской. Говоря с нескрываемым пиететом о ее удивительной судьбе, Фадеем Тачатович, обязательно приводил в пример то, что когда ее кто-то называл ленинградкой, а по новым меркам, петербуржкой (в Ленинграде она жила и работала добрых шестьдесят лет), то она обязательно поправляла собеседника: «Я не ленинградка, я – ереванка! »

Партийный выговор за ереванское радушие

Из личного опыта и по своему внутреннему убеждению, смею утверждать, что истинные ереванцы славятся своим радушием и гостеприимством. Всякий, кто бывал в Ереване, это подтвердит – гостю лучшее место за столом и полная чаша. Случайно ли Ноев ковчег, как гласит легенда, после всех мытарств средь бурных вод пристал к Арарату? Нет! В этом видится явный знак – уж если где и остановиться после дальней дороги, так лучше в Армении, а того точнее — в Ереване.

В подтверждение этой непреложной истины и приключился со мной забавный случай, который чуть было крайне драматично не отразился на моей дальнейшей судьбе. Я только перешел работать в ЦК КП Армении, и мне поручили сопровождать прибывшую из Аргентины партийную делегацию. Как и водится, наряду с высокопоставленными аргентинскими коммунистами и социалистами, из аппарата ЦК КПСС приехал к нам из Москвы и соответствующий товарищ. Мы побывали в самых различных городах и районах республики. Аргентинские товарищи были реально удивлены, если не поражены тому радушию, с которым их везде встречали. По их словам, до этого они считали, что самые гостеприимные люди – жители Южной Америки.

Когда же мы возвращались из Арташатского района, то один из аргентинских, повторюсь, высокопоставленных товарищей завел в микроавтобусе «провокационный» разговор, дескать, «товарищ Левон, нам известен секрет подобного гостеприимства, вы, наверное, предварительно звоните, подготавливаете подобные встречи, вот для нас и накрывают такие хлебосольные столы и т.д.»

Я ответил, что, естественно, информирую о приезде наших дорогих гостей, а дальше уж армянский народ проявляет свою истинную сущность. А для вящей убедительности я предложил нашим партийным гостям: « Мы уже въезжаем в Ереван. Сейчас уже 11-й час, время позднее. Пожалуйста, сами укажите на дом, у которого мы остановимся, постучимся в дверь, и вы сами убедитесь, как встречают ереванцы гостей».

Поначалу аргентинские товарищи подумали, что я шучу, дали понять через переводчика. Я сказал, что вполне серьезен и готов для проведения этого эксперимента, из-чего удостоился косого и сердитого взгляда товарища из ЦК КПСС. Коротко посовещавшись аргентинские гости указали на один из домов, в окнах которого горел свет. Я попросил нашего водителя (одного из старожилов цековского гаража Уста Сергея, кстати, отца будущего министра МВД независимой Армении  — Владимира Гаспаряна), чтобы он остановился.

В полном партийном составе мы выщли из микроавтобуса, подошли к дверям, и я уверенно постучал по железным воротам.

Дверь открылась, к нам вышел полусонный хозяин в майке и трениках. «Что случилось?» — спрашивает меня и косится в сторону делегации.

Я говорю: «Это наши гости из Аргентины, товарищ из ЦК КПСС. Мы проезжали мимо, видим у вас свет горит, вот и решили зайти к вам в гости»

Хозяин широко распахивает железные ворота и говорит: « Милости прошу. Вы -мои гости!»

Мы вошли. По всему было видно, что семья готовилась уже ко сну. Но хозяин коротким словом и красноречивым жестом всех поднял на ноги, всех «мобилизовал» на радушный и достойный прием. Тут же накрыли на стол. Чай, кофе, вино, коньяк, закуски…

Мы просидели у Арташеса, нашего гостеприимного ереванца, до трех часов ночи.  Вот так  он убедительно продемонстрировал аргентинским друзьям, что хлебосольные жители Южной Америки им, конечно, ближе, но до ереванцев тем еще далеко!

На следующий день товарищ из Москвы мне стал грозить строгим выговором – за самодеятельность и нарушение полномочий. Благо, прознав в чем дело, наши высокопоставленные товарищи решили меня не наказывать за ереванское радушие…

Подготовил Валерий Гаспарян