Роман БАЛАЯН: “Я — советско-украинский режиссер армянского происхождения” 15 апреля кинорежиссеру Роману Балаяну исполнилось 70 лет

В 1980-х на Киевской студии им. А.Довженко он снял фильмы, вошедшие в золотой фонд советского кино: “Полеты во сне и наяву”, “Поцелуй”, “Храни меня, мой талисман”, “Филер”. Балаян по-прежнему живет в Киеве, в канун юбилея он ответил на вопросы обозревателя “Известий” Виты Рамм. Ниже публикуем выдержки из беседы.

— В вашей творческой биографии 13 фильмов за 35 лет. Почему так мало? Цензура мешала или вы чересчур придирчиво отбираете сценарии?
— По-моему, фильмов как раз много. У других, более достойных режиссеров, и того меньше.
— Почему в ваших фильмах нет плохих людей?
— Потому что в моем сердце не только радость за хороших, но и печаль за якобы плохих.
— В пяти ваших картинах снимался Олег Янковский. Можно ли считать, что именно этот актер является вашим экранным лирическим героем?
— Да, именно так. Янковский был моим альтер эго. Через него я интересовался в своих фильмах состоянием интеллигенции — ее комплексами, утратами, поступками и проступками. С уходом Олега об этом в кино говорить некому. Много есть артистов хороших, но аристократов мало. Или нет совсем.
— За фильм “Полеты во сне и наяву” вы, оператор Вилен Калюта, сценарист Виктор Мережко и Олег Янковский в 1987-м стали лауреатами Госпремии. Но фильм датируется 1982 годом. Почему пришлось ждать награду пять лет?
— До сих пор не пойму, кто предложил дать нам премию. Помню лишь, что в момент вручения писатель Марков сказал, что они долго думали: давать — не давать. Но потом решили, что авторы удачно показали человека странного, хотя, скорее, отрицательного, чем положительного.
— Недавно ушла из жизни Людмила Марковна Гурченко. В вашем фильме “Полеты во сне и наяву” она сыграла слегка потертую жизнью, не слишком счастливую женщину. Легко ли она соглашалась менять яркие краски на полутона?
— Меня спрашивают, какая актриса Гурченко: выдающаяся, великая? Отвечаю коротко: уникальная. …Работать с ней было легко, слушалась как ребенок.
— Вы оглядываетесь назад, подводите итоги, пишете мемуары?
— Мемуары? По-моему, рановато. Разве я такой старый? Подумаешь — семьдесят. Итоги, конечно, подвожу. Неутешительные какие-то. Не стал я тем режиссером, каким себя представлял в молодости.
— Вы являетесь креативным продюсером игрового фильма о Сергее Параджанове. …Вы были хорошо знакомы с ним, у вас есть документальное кино о Параджанове, так почему же сами не снимаете картину?
— Мне предложили, я отказался. Именно потому, что я хорошо знал Параджанова. Артист будет копировать знакомого мне человека, повторять его манеры. Есть в этом какой-то момент имитаторства. Это мне чуждо. Но я предложил продюсерам исполнителя на главную роль. Серж Аведикян, режиссер, живущий в Париже. В прошлом году получил “Золотую пальмовую ветвь” в Канне за анимационный фильм. В итоге Серж будет сопостановщиком и сыграет Параджанова.
— Вы называете себя украинским режиссером армянского происхождения. А в России вас считают нашим режиссером…
— Одно существенное уточнение: я советско-украинский режиссер армянского происхождения. Украинский, поскольку состоялся на Украине. Имею все награды, которые положены режиссеру в этой стране. Но я много работал с московскими кинематографистами, и, к счастью, национальный вопрос нас никак не разделяет.
— Как вы сегодня вспоминаете годы, прожитые в Советском Союзе?
— Я ненавидел власть и КПСС, что ни в коей мере не касалось простых людей, в том числе и рядовых коммунистов. Но взаимопроникновение культур пятнадцати республик обостряло и обогащало мои фантазии и мысли. Лично я, как кинематографист, вместе с распадом СССР потерял масштаб — в культурологическом смысле. Сейчас каждый за себя, что-то сузилось. Но есть и нечто общее между сегодняшним временем и восьмидесятыми годами. Это отсутствие героизма в общегосударственном понимании. В жизни, а значит, и на экране нет реального героя, страдальца за “правое дело”. Такого, чтобы хотелось ему подражать.
— Среди российских коллег вы славились еще и способностями экстрасенса. Сохранился ли этот дар?
— Только он и сохранился (смеется).
— Скажите, что вы пошутили в стиле черного юмора: “Режиссура — женская профессия… Женщина способна перешагнуть через то, через что мужчина не позволит себе перешагнуть — в моральном и нравственном смысле. Если б я был таким, как они, то стал бы колоссальным режиссером”.
— Подтверждаю сказанное. Месть, коварство, готовность на все ради любви женщинам свойственны гораздо больше, чем мужчинам. Я имел в виду дефицит жесткости в моем характере. Я не до такой степени предан профессии, не умею добиваться цели любыми способами. На площадке много чего прощаю растяпам, вместо того чтобы выгнать из группы.
— Как вам новые технологии в кино — формат 3D и прочие “аватаровские” чудеса? Словом, куда идти современному режиссеру — по пути Кэмерона или классического актерского европейского кино?
— “Аватар” и ему подобные съедаются только с попкорном. Поэтому: да здравствует европейское кино! Когда я так говорю, я вспоминаю лучшие фильмы таких режиссеров, как Брессон, Бергман, Феллини, Антониони, Бертолуччи… Новые технологии пытаются войти в мою частную жизнь. Вот сын купил мне iPad. Я уже могу просматривать новости и электронную почту. Но не больше.
— Работу над фильмом “Райские птицы” вы завершили в 2008 году. Чем сейчас заполнена ваша жизнь, что производится в вашей кинокомпании?
— У меня есть студия “Иллюзион филмз”, где мы делали по заказу сериалы “Право на защиту”, “Я тебя люблю” и многие другие. Но, честно говоря, я их и не смотрел. Телевидение давит своими требованиями придерживаться определенного “формата”. Уже год, как мы не снимаем — нет заказов. Марина Мареева (сценарист картины Балаяна “Две луны, три солнца” — “Известия”) пишет для меня сценарий. Рассказывать сюжет не буду, скажу лишь, что это история о человеке, который по причине некоторых обстоятельств решил уйти из жизни. Но появляются новые обстоятельства, которые не позволяют ему исполнить задуманное. Проектом заинтересовался Геворг Нерсисян, руководитель российской студии “Парадиз”. Если сценарий ему понравится, то в середине июня я запущусь в производство.