“Я всегда пел про маленького человека, про дружбу, любовь, про соседей…”
Замечательному грузинскому актеру Вахтангу КИКАБИДЗЕ, он же Буба, недавно исполнилось 70. Десятилетиями он был любим всем советским народом независимо от национальной принадлежности, языка, пола. Его любят за обаяние, мастерство артиста, за абсолютную достоверность его персонажей. И, конечно, за умение петь. Особо теплые отношения сложились у него с Арменией и армянской публикой. Здесь он был своим, часто и с удовольствием приезжал по случаю и без.
В основе этих чисто человеческих отношений была прежде всего дружба Бубы и Фрунзика-Мгера Мкртчяна. Она зародилась в тот поистине счастливый день, когда режиссер Георгий Данелия начал снимать “Мимино” и пригласил обоих артистов. Успех фильма был ошеломляющим, артисты делили его поровну. Они искренне и крепко дружили вплоть до преждевременной смерти Мкртчяна. После этого Кикабидзе никогда не забывал своего друга и часто упоминал о нем. Предлагаем читателям интервью легендарного Бубы, данное московскому еженедельнику “Собеседник”. Разговор начинается с больной темы отношений между Россией и Грузией, он, можно сказать, специфический, и Мгеру Мкртчяну тут места не нашлось. Поэтому мы сочли возможным добавить отрывок из воспоминаний Вахтанга Кикабидзе о Мгере Мкртчяне.
Супруга Вахтанга Кикабидзе давно смирилась с тем, что она для мужа только на третьем месте — после Родины и друзей. Хотя на самом деле он уже 45 лет верен Ирине Григорьевне и не хочет никакой Ларисы Ивановны из «Мимино». Наш разговор с легендарным Бубой начался с больной темы отношений между Россией и Грузией и завершился, конечно, любимой женой.
Мне нравится то, Что Саакашвили делает с моей страной
— Вы ее хоть покормили? — первое, что спросил Вахтанг Кикабидзе, когда меня привели к нему в гостиничный номер.
— Нет-нет, я не голодная! — смутилась я.
В Минск Вахтанг прибыл на открытие кинофестиваля “Листопад” проездом между концертами. Россия по-прежнему в его гастрольный график не входит. Все изменилось два с лишним года назад, с трагическими событиями в Южной Осетии и Грузии. Разговор о творчестве теперь неотделим от политики. Русский язык актер считает родным, на нем он говорит, пишет свою книгу и сценарии и потому очень сокрушается, что его перестали понимать вчерашние друзья из Москвы.
— Вы общаетесь с кем-то из российских коллег?
— Я был очень тронут, когда меня поддержали Михаил Козаков и Олег Басилашвили. Валерий Меладзе предлагал приехать к нему в гости, жить, но если я к нему приеду или он ко мне — его же сразу начнут травить… Я теперь в России персона нон грата. Мне жаль, что некоторые мои московские друзья смешали меня с грязью, я надеялся, что они одумаются и извинятся, но не дождался.
— Вы имеете в виду Лещенко и Кобзона, которые осудили вас за отказ от ордена Дружбы?
— Я их высказываниям даже не удивился. До грузин козлами отпущения были эстонцы, сейчас на это место толкают белорусов. Я всегда пел про маленького человека, про дружбу, любовь, про соседей. Как может грузин быть врагом русского? Мой отец в 1942 году голову положил под Керчью. Если бы он воскрес, ему было бы стыдно.
— Но россияне вас как любили, так и любят!
— Знаю, каждый день получаю мешки писем от обычных людей — из Пензы, Краснодара, Норильска… Два года назад я фактически потерял работу, потому что основной заработок у меня был на российской эстраде. Дело не только в деньгах, но и в том, что русские как никто умеют слушать. У меня 50 процентов репертуара на русском языке! Мне неприятно, но я сознательно отказался ездить в вашу страну.
— Вы поддерживаете политику Михаила Саакашвили?
— Я сам его выбирал как гражданин республики Грузия, и мне нравится, что он делает с моей страной. Если приедете в Тбилиси, увидите своими глазами, как наша масюсенькая страна стала оазисом, а ведь до него она просто разваливалась. Этот молодой человек намерен сделать из Грузии цивилизованную европейскую страну. Идет сильная реформа в школе. Недавно накрыли большую шайку наркодилеров, и уже наутро наш президент издал указ — на деньги, которые у них изъяли, купить компьютеры всем первоклассникам. Каждому — персональный!
И кстати, Саакашвили постоянно говорит, что мы должны дружить с Россией. Я могу это где угодно подтвердить. Вы слышали, что он так говорит?
— Нет. Но видели, как ваш президент жует свой галстук…
— Ну и что?! Его галстук, пусть жует! Я сейчас тоже возьму свой галстук и начну жевать. Так и напишите: во время беседы Буба жевал свой галстук! Нервничал, наверное, человек. Сразу начали спекулировать на этом факте. Чем он хуже вашего Путина, который в конце октября приехал в Киев с огромным фингалом под левым глазом? Почему вы про это не пишете?
— Почему же. Многие газеты вышли с его фото на первых полосах…
— А кто его побил? Граждане должны знать, откуда у премьера России синяк. Совсем заели с этим галстуком! Знаете, один раз я переодевался в гримерке в Москве, как только остался в одних трусах — вдруг дверь открылась, и папарацци начали меня щелкать. Я им говорю: “Может, мне еще трусы снять? Я могу, если вам очень нужно!”
— Отношения между Россией и Грузией хромали и до прихода к власти Саакашвили…
— Мне до политики дела нет. Я не был ни комсомольцем, ни партийным, мне это всегда было чуждо. Политиканы забывают, что мы живем один раз всего! Недавно я делал концерт в Тбилиси, там был Виктор Шендерович — он свидетель, я пел песни, а потом раз — погас свет, все растерялись. А на экране появился самолет с российским флагом, он сел в тбилисском аэропорту, из него спустили трап и оттуда начали вышвыривать несчастных грузинских женщин с детьми и котомками.
— То, что вы говорите, ужасно, но как исправить ситуацию?
— Двадцать процентов нашей земли до сих пор оккупировано, в 35 км от Тбилиси стоят танки. Русские убили лучшего друга моего внука Георгия. Когда я спросил у одного российского солдатика: “Ты знаешь, куда ты пришел с автоматом?” — он ответил: “В мусульманскую страну с 42-миллионным населением”. А нас-то всего 3,5 миллиона человек! Две православные страны — одна малюсенькая, вторая огромная! Весь мир кричит: “Нельзя было этого делать!”
НАЦИОНАЛЬНОСТЬ — ПРИДУМАННАЯ ВЕЩЬ
— Вы тоже собираетесь снимать свой третий фильм в качестве режиссера?
— Да, сценарий состоит из пяти новелл, и я хочу, чтобы их снимали разные режиссеры моего поколения — Георгий Данелия, Георгий Шенгелая, в том числе и Отар Иоселиани.
— Поэтому отказались сниматься в фильме Резо Гигинеишвили, где вашей партнершей должна была стать Марина Неелова?
— Да. Играть любовь с Мариной — большой соблазн, и сценарий мне сразу понравился, но поймите меня!
— Выйдет ли ваша книга “Лицо кавказской национальности”, которую вам заказало российское издательство?
— Я решил назвать ее по-другому — “Они”, потому что книга о прекрасных людях — “белых воронах”, которые меня окружали в жизни и на съемочной площадке: моем друге Зиновии Гердте, Жене Леонове, Михаиле Глузском и других. “Лицо кавказской национальности” — слишком оскорбительное выражение. Все мы произошли от Адама и Евы. А какой они были национальности? Главное — быть человеком, национальность — придуманная вещь.
— Вы пишете на русском, потому что книгу заказывало московское издательство?
— Я пишу только на русском. Теперь даже не знаю, кто и когда ее издаст. Терпеть не могу читать автобиографии. Люблю малые жанры. Но как же было трудно начать, просто извелся весь! И вдруг вспомнил, как много лет назад Гена Хазанов пригласил меня на свой концерт в Москве, где он изображал грузина. Он так зверски коверкал акцент, что даже я ничего не разобрал. Зато зал умирал от хохота. Русский человек так устроен: если он видит, что ты не понимаешь его слов, воспринимает тебя неполноценным. После этого вступление придумалось сразу: “Если с вами беседует лицо кавказской национальности на языке вашей национальности, не считайте его дураком — за акцент и некоторые грамматические ошибки. Просто помните, что это лицо беседует с вами на вашем языке. А кроме того, прекрасно владеет своим родным, которого вы вообще не знаете…”
— Вы снялись в четырех фильмах Георгия Данелии. Два из них принесли вам всенародную любовь. Это правда, что вы попали в фильм “Не горюй!”… по блату?
— Пригласить меня на пробы Георгию посоветовала его тетя, великая актриса Верико Анджапаридзе. Она дружила с моей мамой. Притом что Данелия терпеть не может, когда ему что-то навязывают. Первый раз я его увидел и испугался — ко мне вышел молодой человек желтого цвета, не вынимающий сигарету изо рта. Смотрел он на меня, мягко говоря, недружелюбно. К тому же выяснилось, что по сценарию главный герой, Бенджамен, должен быть толстым, рыжим и постоянно потеющим. А я пришел худющий, чернявый, со жвачкой во рту. После проб мне не позвонили, я особо не расстроился, так как мы с ансамблем “Орэра” собирались на гастроли в Турцию — на теплоходе. Учили турецкий. Я уже паковал вещи, когда спустя 4 дня позвонил Георгий и спросил, свободен ли я вечером. Мы сняли трудную сцену сватовства с Анастасией Вертинской, но ответа Данелия не дал. Я уехал в Стамбул, и вдруг мне сообщают, что в гостиницу пришла срочная телеграмма. Я перепугался, первым делом подумал, что дома беда случилась. Но телеграмма оказалась с “Мосфильма”: “Вы утверждены на главную роль в фильме “Не горюй!”
Я НОРМАЛЬНЫЙ МУЖЧИНА СО ЗДОРОВЫМИ РЕАКЦИЯМИ
— Вашими партнершами в кино были Анастасия Вертинская, Софико Чиаурели и другие прекрасные актрисы. Неужели не было искушений?
— Конечно, были, я ведь нормальный мужчина со здоровыми реакциями, но моя супруга всегда затмевала всех. Она очень похожа на мою маму. Я как схватил ее за руку 22 ноября 1963 года — в день убийства президента Джона Кеннеди, так и не выпускаю поныне.
— Будущая жена испытывала вас, как это сделала ваша мама с вашим отцом?
— Вы в курсе? О, это жуткая история! Чтобы произвести впечатление на мою маму, отец съел пять острых перцев и чуть не умер. Она потом приводила его в чувство, делала примочки. Мой дед спросил ее: “Манана, ты прикасалась к этому журналисту Константину Кикабидзе, когда делала ему примочки?” Она ответила “да”. “Значит, придется тебе выйти за него!” Мои родители были очень счастливы вместе… Если бы не война! Отец похоронен в братской могиле под Керчью, а когда я хоронил маму, то положил ей в гроб фото отца. Когда крест поставил, его имя на нем тоже приписал…
— А до Ирины Григорьевны вы влюблялись всерьез?
— Конечно, в Клавдию Шульженко. Я просто бредил ею, никого вокруг не видел, однако она так и осталась в неведении. А когда мне было 11 лет, я ради девочки сделал на коленке татуировку “З+В=…” Она по сей день осталась. Правда, я эту Зою даже в глаза не видел. Просто пацаны говорили, что она чудо как хороша. А я возьми и ляпни, что у нас роман. Ну, и “добыл” доказательства.
— Неужели всю жизнь хранили верность жене?
— Знаете, я, наверное, нагулялся. Особенно когда работал в ансамбле “Орэра”. Мы были невероятно популярны. Девчонки гроздьями вешались на нас, ночью в окна залезали. Конечно, я благодарно принимал такое внимание и жил на всю катушку. А потом встретил Ирину, которой до сих пор нет равных. Я жив только благодаря ей — она меня выходила после тяжелейшей операции — после удаления опухоли мозга.
— Ваши внуки знают русский?
— Конечно, я всегда говорю, что русский знать необходимо. Россия — большая держава, серьезный игрок на рынке. Если знаете русский, английский и китайский, считайте, что проблем у вас в жизни не будет. Я в свое время мечтал выучить языки, но за меня некому было платить.
— Вы оставили свой ресторан “Не горюй” в Лужниках. А чачу “Вахтанг Кикабидзе” еще можно купить?
— Я не бизнесмен, но идея с чачей мне понравилась, и я разрешил использовать свое имя в названии. Хотя сейчас ее производство приостановлено.
— Вам часто предлагают “продать” свое имя?
— Бывает. Самое забавное предложение было от шведской фармкомпании. Они хотели, чтобы я рекламировал… пилюли от импотенции!
P.S. МНЕНИЕ “Для нас Кикабидзе больше не существует”
Многие коллеги и поныне не могут простить артисту историю с орденом Дружбы. Олег Дмитриев, концертный директор Льва Лещенко, наотрез отказавшись связывать нас с Львом Валерьяновичем, сам высказался коротко и категорично: «Я для себя решил так: мы по-прежнему смотрим и будем смотреть фильмы, в которых играл прекрасный актер Буба Кикабидзе, но человек по имени Вахтанг Кикабидзе для нас больше не существует. Мы вычеркнули его из своей жизни».
Резко и нелицеприятно… Но Кикабидзе от этого не убудет!
“В ФИЛЬМЕ “МИМИНО” ФРУНЗИК ОЧЕНЬ МНОГОЕ САМ СОЧИНИЛ В КАДРЕ”
“…Познакомились мы с Фрунзиком на съемках картины “Не горюй”. Меня удивило грустное лицо Фрунзика, который сидел в сторонке и ни с кем не общался. Показалось, что Мкртчян очень замкнутый человек, но стоило нам вместе поработать в кадре, как мое мнение изменилось. Актер буквально искрился юмором, нам было очень весело вдвоем. Я понял, что рядом со мной очень талантливый и хороший человек. Как потом узнал, с трагичной судьбой.
Во время съемок “Мимино” Фрунзик блестяще импровизировал. Сначала я думал, что его текст прописан в сценарии, а потом оказывалось, что это он сам сочинил в кадре. Когда снимали эпизод нашего танца в ресторане гостиницы “Россия”, мы были прилично навеселе. А тут еще земляки Мкртчяна подзадорили его перед танцем: “Фрунзик, покажи, что армяне лучше танцуют, чем грузины. Сядь на шпагат и возьми платок с пола!” На репетиции Мкртчян совершенно спокойно проделывал этот трюк, но на съемках его заклинило. Сказался алкоголь. Режиссер Георгий Данелия начал отговаривать Фрунзика: “Не нужен тебе этот шпагат!” Мкртчян завелся: “Как это не нужен? Что, грузины хорошо танцуют, а армяне — нет?” Видя, что уговоры не действуют, Данелия попросил меня: “Когда Фрунзик будет садиться на шпагат за платком, подхвати его с пола”. Так я и сделал. Фрунзик еще долго возмущался после съемок. Ему было неудобно перед земляками. Мкртчян очень гордился, что он армянин.
На следующий день я решил внушить Фрунзику еще большую гордость за соотечественников… Позвонил ему в номер в три часа утра: “Извини, что разбудил. Только что “Голос Америки” передал потрясающую новость для армян. В Ереване американские археологи нашли камень с надписью “500 лет армянскому комсомолу”. Я стал ждать, когда Фрунзик будет смеяться, но он молчал. Наконец прорезался сонный голос: “Буба, дорогой, скажи, а археологи не могли найти этот камень часов в 10-11 утра, чтобы я мог отоспаться?”
После картины “Мимино” у меня и Фрунзика была бешеная популярность. Помню, идем мы с Мкртчяном по Еревану, вдруг раздается ужасный скрежет колес. Оборачиваемся, а сзади остановился автобус. Водитель вышел, пожал нам руку, сел в автобус и поехал дальше. Все хотели выпить с Мкртчяном, а он не мог отказать. Знаете, у каждого человека есть своя грань. Если ты выходишь за нее, уже себе не принадлежишь.
…Мы с Фрунзиком дружили, он был очень талантливым, со своеобразным чувством юмора. Правильно кто-то заметил, что это был великий комик с грустными глазами. Когда мы встречались, веселились, разыгрывали друг друга — воспоминаний много.
Он часто приезжал в Тбилиси с гастролями и без, у нас его особенно любили. Фрунзику нравилось посещать знаменитые воды Лагидзе на проспекте Руставели, он запросто мог с простыми людьми затеять разговор “за жизнь”, а когда что-то советовал, то цитировал своего героя из кинофильма “Мимино”: “Я тебе один умный вещь скажу, ты только не обижайся…”
В 81-м в Тбилиси отмечали 60-летие образования Грузинской ССР и в Большом зале филармонии проходил праздничный концерт при полном бомонде. В конце представления перед зрителями появился Фрунзик. На сцене к тому времени за столами находились деятели искусства республик, причем в национальных костюмах. Фрунз, двигаясь по сцене с тортом в руке, спрашивал: “Вы моего друга Валико не видели, летчика?” Вскоре объявился и я — мы обнялись.
Фрунз положил на мое плечо руку и спрашивает не по тексту сценария: “Валик-джан, а что за люди здесь находятся, это хорошие люди?” И чувствую, как его рука сильно затряслась на моем плече. Получилось, что вопрос коснулся не только находившихся на сцене гостей, но и людей в правительственной ложе. А там сидели генсек Леонид Брежнев, приехавший на юбилейные торжества в Грузию, Эдуард Шеварднадзе, другие высокопоставленные деятели советского государства. Но, к счастью, пронесло. Я ответил, что да, это хорошие люди.
Однажды тбилисские гаишники остановили машину Фрунзика на Красном мосту, когда он после спектаклей в Тбилиси возвращался домой. Фрунзик вышел из машины, чтобы показать свое лицо. Сотрудники ГАИ сделали вид, что не узнают его и потребовали права. Заглянув в водительское удостоверение, попросили пройти с ними. Пришлось согласиться, сердце Фрунзика тревожно забилось. Когда гаишники провели “задержанного” под мост, перед ними открылась такая картина: на поляне был накрыт стол, за которым расположились друзья — актеры театра Руставели. Они встали, держа в руках бокалы с золотистым кахетинским, и над Курой затянули песню: “Ов, сирун, сирун, инчу мотецар…”
Как-то ереванские журналисты привезли мне деревянную копию мкртчяновского носа. Копия по параметрам совпадает с оригиналом. Я так думаю. Кстати, Фрунзик не любил говорить о своем носе. Однажды я пошел к нему на спектакль “Сирано де Бержерак”. В середине у Фрунзика должен был быть огромный монолог о носах. Я с нетерпением ждал этого эпизода, но в исполнении Мкртчяна монолог продлился секунд 30, не больше. После спектакля я поинтересовался, зачем он так сократил классику, на что Фрунзик ответил: “Буба-джан, какому армянину приятно, когда долго говорят о его большом носе?”