Зубы Поля Гогена

Наш американский автор Рафаэль Акопджанян любезно прислал новое эссе — в этот раз о пребывании во Французской Полинезии, об острове Хива-Оа, где, как известно, долгие годы жил замечательный французский художник Поль Гоген. Места эти страшно далеки от мировых центров: до Лос-Анджелеса — 6520 км, до Токио — 9500, а сколько до Еревана — никто не знает. Напомним, Рафаэль Акопджанян уже два десятка лет живет в США и посвятил себя литературному труду — драматургии, этно-культурной эссеистике, путевым очеркам. Пишет он   насыщенно, артистично и, главное, остроумно и, что еще главнее, нескучно. Наши читатели в этом много раз убеждались.

Знаете ли вы полинезийский язык? Ну хотя бы два слова? Конечно же, знаете, дорогой читатель! Вам хорошо и давно знакомы слова “табу” и “тату”. Эти слова в английский ввел капитан Джеймс Кук — тот самый, которого съели на Гавайях. (Если кто-то следит за моими статьями, наверное, помнит опубликованное в “НВ” 28 апреля 2012 г. эссе “Сэндвичи-Гавайи или где съели Кука”.) Однако успешнее всех словом “табу” воспользовался англичанин Фрейзер, “классифицируя табуированные вещи и действия”. Да и австрияк Фрейд от него не отставал, соединил в заглавии очередной книги индейское слово со словом полинезийским: “Тотем и табу”. Вот вам и новое направление в психоанализе! А мода во всем мире на татуировки пошла именно с Таити, родине татуировок. Бунтующие моряки “Баунти” переняли от таитян страсть к татуировкам, попутно заразив таитянок сифилисом. A propos, туземцы в отличие от нынешней гламурной молодежи используют только черные татуировки, каждая из которых неповторима и несет таинство лишь им ведомой символики. Раскрывать же тайны своих этнических традиций при всей внешней приветливости аборигены не спешат, мелодично растягивая старинную заповедь предков: “Поймав птицу, следи за волной в океане”. Маркизцы и птицу ловят, и за волной приглядывают — уголок-то райский.
Французская Полинезия — сказка, в которую невозможно не верить! Слишком необычные красоты этих островов, завораживающий уклад и колдовской быт туземцев, вдохновляли не одно поколение европейцев, от Луи Антуана де Бугенвиля, руководителя первой французской кругосветной экспедиции, до фантаста Жюля Верна. Хотя, что нам век позапрошлый. Доверимся более близким знаменитостям, например, вкусу голливудского эталона, неотразимого Марлона Брандо. Вот он, позабыв на время про благостную Калифорнию, решился приобрести один из островов атолла Тетиароа и жениться на полинезийской красавице-актрисе Тарите Терипайя, своей партнерше по фильму “Мятеж на Баунти”. (Кстати, на Тетиароа экологический отель “Марлон Брандо” вот-вот должен широко раскрыть двери для приема гостей, V.I.P.)
В романе “Луна и грош” Сомерсет Моэм справедливо писал: “Лишь раз в жизни дано смертному испытать чувство, что он вплывает в золотое царство фантазии, — когда взору его открываются берега Таити”. Впрочем, и укоренившееся заблуждение, что Поль Гоген жил и умер на Таити, связано с тем же мистером Моэмом. На самом же деле последние три года художник обитал на одном из Маркизских островов — острове Хива-Оа. Маркизцы же разнятся от таитян так же, как и маркизский язык от таитянского. Местное население, которое несравненно воинственнее остальных полинезийцев и, несмотря на принятое христианство (католики и кальвинисты), до сих пор объединяется в какие-то тайные языческие сообщества, при этом считаются самыми добросердечными полинезийцами. Кстати, на этот язык переведена уже в наши дни Библия французским священником Эрве-Мария Ле Клечом (стало быть, маркизский — язык, а не диалект таитянского).
На корабле один словоохотливый датчанин замучил меня вопросом: “Можно ли сравнить Французскую Полинезию с Гавайями?” Я его спросил: “А вы были в Москве?” Датчанин часто закивал головой: “Можно сравнить Кремль со сталинскими высотками?” Датчанин заморгал глазами: “Сравнение в пользу Гавайи?” Лишь детская любовь к Хансу Христиану Андерсену не вывела меня из равновесия: “Сравнение в пользу Французской Полинезии. Впрочем, мое мнение разделяет и эта супружеская пара из Гонолулу!” — подведя датчанина к гавайцам, я ловко ретировался. Любоваться простором Тихого океана куда полезнее для размышлений, чем светские беседы на фешенебельном корабле.
Посетив атолл Факарава (прошу прощения за первый слог), описанный еще Робертом Стивенсоном, а в последнее время находящийся под охраной ЮНЕСКО, далее — остров Фату-Хива, давший название первой книге норвежца Тура Хейердала, лилейный “Поль Гоген” на пятый день плавания в сопровождении эскорта, состоящий из альбатросов и фрегатов, достиг Хива-Оа, отстоящий от Таити на 1500 км к северо-востоку. Остров площадью 320 кв.км населяют чуть больше 2000 человек. Правда, на острове имеется свой современный аэропорт.
Уже с палубы корабля остров Хива-Оа манил магическим очертанием, первозданной красотою потухшей вулканической ярости. Вершины гор, покрытые туманом, казалось, и есть место обитания Тики — божества, который, по верованию полинезийцев, поднимает со дна океана острова.

Итак, на “Поль Гогене” я подплывал к последнему пристанищу Поля Гогена. Ничего более польгогеновского придумать и нельзя.
Административный центр Маркизских островов Атуоне — обычное колониальное поселение, тем не менее таило в себе загадочное притяжение. Девственную природу, казалось, только-только создали полинезийские вседержители, отделив изумрудное небо от бирюзового океана. Постаралась и матерь-земли Папа, щедро одарив остров дивными красками. Хотя все казалось будничным — молодые мамаши прогуливали малышей во вполне современных колясочках, хлопотливые старухи перед домами натруженными руками лихо перебирали какие-то травы и неведомые мне плоды, мужчины с достоинством древних вождей восседали в “Мерседесах” и “Пежо”… Лишь в беспросыпную тишину врывалось разноголосое пение тропических птиц.
Неторопливая жизнь на живописном острове не дешевая. Приведу только один пример — коробок спичек в “колониальном супермаркете” стоит 10 центов. Жизнь дорогая, но веселая: ни одного унылого лица. В океане полно рыб, с кокосовых пальм свисают спелые плоды, вокруг растут хлебные деревья, да и за жемчугом для туристов можно нырнуть в случае надобности. Вокруг звучит французская речь, порой срываясь густыми туземными звуками. Интересная традиция побратимства у маркизцев: они обмениваются именами. Неужели никто не сообразил побрататься с Гогеном?
У сегодняшней Французской Полинезии — заморской территории Франции — три главных символа: белый цветок тиаре (гардения таитянская), черный жемчуг и Поль Гоген. А ведь всего за три месяца до его смерти колониальные власти осудили художника на три месяца тюрьмы за его антиколониальную деятельность. Такова ирония судьбы! И кто посмеет оспорить несправедливость человечества к гениальным сыновьям человечества!
Поль Гоген, оставив на Таити в поселении Пунаауиа прежнюю любовь Тауру и годовалого сынишку Эмиля, в сентябре 1901 года поселился в Атуоне. Построил себе хижину на сваях, памятуя о местной поговорке “Каждый мужчина — строитель своей хижины”. Хижину назвал “Домом наслаждения”, вход украсил барельефами из дерева (подлинники хранятся в парижском музее д’Орсе), выкопал колодец, нанял юного китайца-поваренка и зажил со своей новой любовницей, четырнадцатилетней Пахурой, по всем заветам Руссо: назад к природе! Правда, спал не на панданусовых циновках, а смастерил себе широкую кровать, которую с большой охотой делил с местными красотками. К слову, китайчонок-повар оказался мастером своего дела. Он готовил для Гогена почти французские изыски: дикого кабана в особой таитянской печи, улиток в кокосовом соусе, ростбиф с фруктовой приправой, кокосовый пудинг… Такое меню способно ошеломить желудок любого парижского гурмана. Все эти рецепты лет десять назад расшифровал гавайский повар Джемс Папян. (Ну никак не обойтись в моих путешествиях без армянского следа!).
В десяти метрах от “Дома наслаждения” не так давно создан Культурный центр “Поль Гоген”, в котором представлены репродукции всех гогеновских картин. Этот центр может считаться в мире единственным музеем подобного типа, и он по праву претендует на строку в книге Гиннесса. Чтобы посмотреть галерею репродукций, надо заплатить 6 евро. (Напомню, что вход в парижский центр Помпиду только в два раза дороже.)
Во всей Французской Полинезии нет гогеновских полотен. Цивилизация вытолкнула Гогена из Европы, но все работы, до единой, та же цивилизация вернула обратно в Европу, а некоторые разошлись по миру. Его картины бережно хранятся в разных музеях — от Эрмитажа до Пушкинки, от нью-йоркского Метропотен-музея и до сан-францисского музея де Янг. Только на острове Хива-Оа одни репродукции. Когда мэру Атуоны торжественно вручали “зубы Гогена”, он шутливо пообещал, что сделает все, чтобы собрать в своем городке все полотна художника со всех музеев мира. Хотя, как мне стало известно, у одного китайского миллионера в Папеэте хранятся две работы Гогена. Кажется, рисунки.

Теперь о зубах. Несколько лет назад в колодце рядом с “Домом наслаждений” под грудой мусора нашли четыре зуба. В том, что они принадлежали Гогену, уже не вызывает у исследователей сомнений. Новая группа исследователей, в том числе и профессор Керолайн Бойл-Тернер, автор нескольких монографий о художнике, с которой я познакомился на корабле во время ее лекций, считают, что (не буду вдаваться в медицинские подробности), судя по сохранившимся зубам, возможно, 54-летний Поль Гоген умер не от сифилиса. Вполне вероятно, он скончался от разрыва сердца, как и его отец. Тем более что в 1897 ему пришлось с инфарктом лечь в больницу. Что ж, задача исследователей вполне благородна. Ведь в последнее время все человеческие пороки и беды натужно привязывают исключительно к представителям богемы, а не чванливым политикам.
Отмечу, что лет десять назад появилось любопытное исследование Н.М.Матью “Эротическая жизнь Гогена”. Гиперсексуальность Поля Гогена давно стала притчей во языцех. При этом упускается из виду гиперсексуальность полинезийцев. О свободных нравах таитянок повествовал еще в 1880 году создатель жанра “колониального романа” Пьер Лоти в своей книге “Женитьба Лоти”, посвященной… актрисе Саре Бернар. А о пагубности цивилизации в жизни полинезийских народов подробно описано в романе другого французского писателя, Виктора Сегалена, “Из глубин прошлого”, изданного в 1907 году. Сам Гоген категорично утверждал, что половые отношения в Европе являются результатом любви, а в Океании любовь является результатом половых отношений. Ну что? Разве не пришли к этому в XXI веке татуированные бой-френды и татуированные герл-френды?

Вдыхая аромат неведомых мне цветов и трав, я поднимался по горке к католическому кладбищу по имени Голгофа. Среди множества могил могила Поля Гогена выделяется своей причудливой простотой. На неотесанном туфе нет величественного памятника, нет венков, нет и пышных букетов, только три белых цветка тиаре в память о Гогене, его последней любви Пахуре и сыне Эмиле (скончался в 80 лет в 1980 году). У могилы в глаза сразу бросается копия небольшой гогеновской скульптуры, созданной им в 1894 году. Овири — таитянской богини смерти и траура, которая, наступив на мертвую волчицу, душит молодого волчонка. (Оригинал находится в музее д’Орсе). Имя Овири переводится как дикарка. Гоген как-то сказал о себе: “Я цивилизованный дикарь!”. Может, поэтому лицу Овири Гоген придал собственные черты. Мне думается, что в этой керамической скульптуре проступает сакральный призыв. Судите сами, во всей Полинезии нет волков, а на острове Хива-Оа, за исключением диковинных птиц, завезенных собак и свиней, одичавших на островах, лилипутов-куриц вкупе с лилипутом-петухом вообще фауна отсутствует. Овири, на мой взгляд, символизирует первозданную дикость, которая во имя катарсиса умерщвляет зло цивилизации — закоренелое и зарождающее. Это мое мнение, с которым профессор Бойл-Тернер и другие искусствоведы вряд ли согласятся.
Недалеко от могилы Поля Гогена могила бельгийского поэта и шансонье, актера и режиссера Жака Бреля, прожившего на острове продолжительное время. Влюбленный в Маркизы, он посвятил островам песню-гимн. (Ереванцы моего поколения должны помнить его концерты в Армении в середине 1960-х.) И хоть он скончался во Франции, завещал похоронить себя на Маркизах, рядом с Полем Гогеном. Быть на том свете поэту и актеру с Гогеном — наверное, блаженная потусторонняя жизнь. На острове есть и музей Жака Бреля: в этом музее много подлинных вещей вплоть до двухместного самолета, на котором певец перелетал с Хива-Оа на Таити. Вход в музей — 5 евро, на евро дешевле, чем в Культурный центр “Поль Гоген”.
Умер ли Гоген от сифилиса или от разрыва сердца, а может, от разрыва сердца, вызванного последствием сифилиса, от этого его картины не перестают волновать, будоражить, вызывать восторг. От этого постимпрессионизм (Поль Гоген и Ван Гог) нисколько не пострадал. Посмертная реабилитация — еще одна напасть человечества, приходится обследовать даже зубы.
Очень давно, лет 45 назад, в дни юности моей Минас Аветисян рассказал мне притчу-анекдот: “Простите, вы Ван Гог?” — “Нет, я всего лишь Поль Гоген”.
В притче-анекдоте и сейчас мне слышится саркастическая изюминка. Ведь его можно пересказать и наоборот. Трагедии этих двух художников стали знаковыми для искусства, впрочем, как и трагедия Минаса.
Пожалуй, самая знаменитая картина Поля Гогена — шедевр, созданный им на Таити в 1897 году “Откуда мы пришли? Кто мы? Куда мы идем?”.
Думается, эти вопросы обращены не только островитянам.
Поищем ответы и мы.

Рафаэль АКОПДЖАНЯН

Январь, 2014 год
Сан-Франциско — Папеэте —
Сан-Франциско

На снимках: одна из таитянских работ Гогена; дом и могила художника на острове Хива-Оа; Рафаэл Акопджанян.