Загадка Арно Бабаджаняна

В этом году исполнилось 100 лет со дня рождения выдающегося композитора-песенника XX столетия, народного артиста СССР Арно БАБАДЖАНЯНА. В сотрудничестве с известнейшими советскими поэтами и певцами он создал прекрасные песни, которые до сих пор популярны в народе. Звезды российской эстрады вскоре соберутся в Государственном Кремлевском дворце на концерте памяти маэстро, сообщает российская пресса. Ниже публикуем фрагменты из интервью тех, кто лично знал Арно Арутюновича, а также отрывки из воспоминаний о композиторе Нами Микоян.

Арно Арутюнович прожил сложную жизнь, долгие годы боролся с неизлечимой болезнью. При этом не переставал создавать музыку, дарившую радость людям, музыку, ставшую лекарством для него самого…

“Первые же песенные опусы убедили меня в том, что этот музыкальный жанр искусства не прощает бездумного отношения к себе. Наоборот, он требует углубленности и такой же полной творческой самоотдачи, как и “серьезные” формы, будь то соната для скрипки или концерт для фортепиано. И еще мне стало очевидным, что автору песни нельзя оставаться безликим: любая его песня непременно должна нести в себе черты его творческой индивидуальности”, — говорил композитор.

Песни Бабаджаняна для многих — музыка жизни. Композитор и сам часто повторял, что лучше всего ему удаются лирико-драматические песни: “Не стыжусь признаться, что не пытаюсь делать в этой области каких-либо “открытий”. Мои песни о любви, о радости, о грусти, о тех вечных и простых человеческих эмоциях, о тех высоких чувствах, которые веками воспевались, воспеваются и, по всей вероятности, будут воспеваться в песенном искусстве”.

“Талант отца до сих пор остается загадкой для многих, — рассказывает его сын, известный армянский певец Ара Бабаджанян. — Каким-то чудесным образом ему удавались легкие, светлые песни. Они естественным образом вырывались из его души и также естественно воспринимались людьми”.

“Я много работал с Бабаджаняном. Это был настолько влюбленный в жизнь человек, в нем было столько юмора, человечности, что и сама музыка рождалась из этой доброты, — вспоминает поэт Андрей Дементьев. — У него было интуитивное чувство прекрасного. Арно Бабаджанян на все времена остался композитором света и радости”.

***

НАМИ МИКОЯН: СПАСИБО, АРНО

Осень. Москва. Безрадостное серое небо. И снова тоска, щемящая, ноющая — не выбраться. Я тоскую по солнцу, по друзьям. Раньше я ездила в такое время на неделю в Ереван и там приходила в себя. И от голубого неба, от солнца, его тепла и от тепла друзей, от природы и от атмосферы города, где нынешнее перемешалось с воспоминаниями, и я согревалась в этих теплых ласковых лучах, обволакивающих меня, проникающих внутрь, в самое сердце.

Сейчас эту поездку осуществить очень сложно. Не хочется объяснять, почему это долго и еще тоскливей. Поставила пластинку с фортепианными пьесами Арно Бабаджаняна. Недавно она для меня стала большим праздником — возвращением в радость. Как он играет! Каждая нота, каждый звук имеют свою окраску. Какая редкая музыкальность, удивительная мелодичность. Я слушаю и вспоминаю его, сидящего за роялем, слушаю и представляю его играющего: его мимику, его движение рук, его пальцы — длинные, сильные и изящные, и слышу его музыку. Какое богатство звуков! Господи, как он талантлив! Звуки под пальцами такие разные: то мелодично-нежные — пальцы слегка касаются клавиш, мягко-мягко, то вдруг пальцы становятся тверже, темп быстрее и звуки острые, короткие, а потом глубокие, сильные… Какая волнующая рождается музыка… Как он играет свою музыку, эти маленькие прелестные пьесы. Я слушаю и слушаю. Господи, как хорошо! И вместе со звуками музыки я начинаю вспоминать всего его, яркого, удивительного, невероятно талантливого человека, в котором так много соединилось разного: музыкой он жил, пианист редкой виртуозности, он одинаково блестяще играл и классику, и джаз, и писал великолепную музыку. Когда он заканчивал Московскую консерваторию у великого педагога К.Игумнова, то старейший пианист, профессор А.Гольденвейзер сказал: «Так играл только Рахманинов». А как Арно играл Прелюдии Рахманинова — это не передать.

Но рядом с музыкой всегда были друзья и всегда был юмор, не просто «всегда», а юмор и смех переполняли его — это был его образ жизни: шутки, розыгрыши — иначе его не представить, быстрая езда на машине, фанатичное увлечение футболом и всегда друзья. Их было четверо, все музыканты, композиторы, вместе учились и в Ереване, и в Москве, где вместе жили в общежитии Армянского дома культуры, очень много работали. И все время шутили. А когда к ним присоединился их пятый друг, кинорежиссер Генрих Оганесян (автор фильма «Три плюс два»), то шуткам и юмору не было конца.

Помню, как познакомилась с Арно. Я училась в музыкальной школе-десятилетке при Ереванской консерватории. Как-то у нас в школе был праздничный вечер, играли на рояле, танцевали. В середине вечера вошли весело и шумно четыре молодых человека. Мы все их знали издалека — это были Арно Бабаджанян, Эдвард Мирзоян, Александр Арутюнян и Адам Худоян. Все композиторы, они учились в консерватории. Арно сел к роялю и начал играть джазовую музыку. Тогда, в конце 40х годов, это было редкостью. И совершенно неожиданной была его игра — играл он великолепно: сочно хрустели септаккорды, загадочно замирали синкопы… а мы все слушали, тоже замирая от восторга. С тех пор, с конца 1945 года, началась наша дружба.

Вначале это была юношеская влюбленность. Той зимой мы катались на санках по главному проспекту Еревана. Только кончилась война, машин не было, и поздно вечером мы привязывали сани друг к другу (нас было восемь — Арно и я, Эдик с Лялей, Котик с Ирой и Адик со своей подругой), с санями мы поднимались в гору и оттуда летели по всему проспекту. Снег был пушистый и мягкий, был приятный мороз. В свете фонарей блестели снежинки. Тогда родилось маленькое четверостишие:

Снег идет. Тебя все нет,

Пронеслись вдруг

сани лихо,

И опять так тихо-тихо,

Снег идет. Тебя все нет.

Я снова поставила его пластинку, слушаю и вспоминаю. Дружба наша была исключительной и постоянной. Такой она и осталась.

Отвлекусь немного. К сожалению, Арно написал немного музыки. Я не говорю о песнях. К сожалению, его уход в эстраду отодвинул от его редкого таланта пианиста. Хотя песни сделали его знаменитым. Помню, в конце 70-х годов мы встретились в Тбилиси на музыкальном фестивале «Закавказская весна». В Тбилиси его любили. Он играл свои пьесы. Зал шумел в аплодисментах от восторга. Арно выходил на сцену несколько раз, кланялся, играл снова те же пьесы, «Вагаршапатский танец», который давно знали и любили. Аплодисменты не кончались. Он вернулся со сцены за кулисы и сказал мне: «Как мало я написал. Хочу играть, а больше нечего».

Свет тех дней во мне жив всегда. Эта удивительная дружба длилась до кончины Арно и сейчас я вспоминаю самые разные наши встречи – и волнение, и радость охватывают меня. Вспоминаю и встречи в Москве, дома у Арно и у нас, и концерты в консерватории, и также все вместе на футболе, и все время смеялись, нам было хорошо и весело вместе. И сейчас я вспоминаю, позвонила в Ереван Эдику Мирзояну и мы вместе весело вспоминали катание на санках. (Хорошо еще, оставался Эдик. В 2012 г. его не стало).

Радость тех дней незабываема, она пронизывала всю нашу жизнь. Дружба, отношения были то волнующе-близкими, то полны понимания, преданности. Такими они и остались до конца.

Ну вот и тоска прошла.

Спасибо, Арно.

Нами МИКОЯН

«НВ» благодарит Нами Микоян за воспоминания и желает ей крепкого здоровья.