WEB Пространство

Про мороз, оливье, Лимончеллу и капустные оладьи на машинном масле…

Мороз крепчал. Погодный катаклизм, который, как сообщают синоптики, занес к нам ветер из Турции (откуда ж еще может быть такая напасть?), застрял в столице и, судя по всему, надолго. Особой паники в сети нет: все уже вроде бы с заморозками свыклись. Хотя время от времени страдальческие статусы все же проскальзывают…

“Сегодня минус 14. А завтра типа будет плюс 5. Да неужели?” — восклицает Артур ТУХИКЯН. “Такой холод, что даже статус не пишется, только брррр и ватзафак!” — констатурует Сергей ЧАМАНЯН. И он абсолютно прав. Настрочить что-нибудь в ФБ с телефона на морозном воздухе — не вариант. Пальцы деревенеют, буквы пишутся не те. Словом, беда… “Владимир Владимирович, мы все подписали, со всем согласились, верните нам нашу нормальную погоду”, — просит Тигран КОЧАРЯН.
Впрочем, предновогодняя суета местами перебивает тему заморозков. Особенно если их в месте проживания автора нет. Из Москвы, где сравнительно тепло, как всегда, тепло и вкусно пишет Ольга ТАБУ. Самое-самое новогоднее настроение — в Ашане (супермаркет такой — авт.), конечно. Поезжайте обязательно. Потолкайтесь, — советует она, наслушавшись всякого и вдоволь. “Чо встала на проходе?!” “Тебя не спросила!” “Короче, сгущенку я не нашел. Остальное взял. Ну не ори, я тебя умоляю. Не о-ри. Нету сгущенки, я тебе говорю”. “А что Вы хамите? Так. Пригласите мне менеджера!” “А это чо за г**но? Ли-мон-чел-ла. Лимончелла какая-то. Возьмем?” В наэлектризованном воздухе витает дух Майо. Из лотков с новогодними украшениями грустно смотрят снеговики с оторванными носами. Ловко управляя тележками с будущим оливье, ненавидя всех вокруг, матерясь и чертыхаясь, страна готовится в самому доброму и светлому празднику в году. Ми-ми-ми”.
Ольга же пишет: “А вот если вы вдруг сидите сейчас и думаете, что вам 40 лет или, наоборот, 30, и вы ноль, вы ничтожество, Лермонтов уже три года, как лежал в могиле, а Наполеон был генералом… А где-то в мире сейчас сидит неглупая тоже, способная к наукам и творчеству женщина. Сидит и вырезает из нот и салфеток флажки. И делает из них новогоднюю гирлянду. И ничего. Вполне себе довольна”.
Новый год, безусловно, прежде всего детский праздник. Анаит СААКЯН рассказывает: “У меня очень прагматичные дети. Джим говорит:
— Когда я вырасту и женюсь, знаешь, что я попрошу у Деда Мороза?
— Что? — спрашиваю я с возрастающим интересом.
— Горшок.
— И-и-и, — разочарованно протягиваю я. — Нашел что просить.
— Ну а кому охота на такие глупые вещи деньги тратить.
Ани добавляет:
— А я попрошу 12 000 драмов.
— Зачем тебе?
— Ну, пригодятся потом…
Да, будет Деду Морозу в будущем над чем в затылке почесывать…”
И еще Новый год пора уютных посиделок в семейном кругу и теплых рассказов. Писательница Нарине АБГАРЯН рассказывает в FB про своего дядю Мишу. “Такого дяди Миши ни у кого больше нет. Только у нас, — уверяет она. — Маме он старший брат, а нам — счастье и источник бесконечного вдохновения. Как-нибудь соберусь, напишу о нем рассказ. А пока так, пунктиром. Мамиными и бабулиными воспоминаниями”…

* * *
Первого февраля ушел в школу в одной сорочке. Завуч позвонила маме на работу, велела забирать.
— Синий, — говорит.
— Кто синий? — перепугалась мама.
— Ваш Михаил синий, — у завуча определенно сдавали нервы. — От холода.
Мама отпросилась с работы, прибежала домой за теплой одеждой. Потом в школу забирать непутевого сына.
Миша надеть на себя пальто на глазах у завуча не дал. Гордо вышел за ворота школы, и только там, убедившись, что никто не видит, оделся. Шел домой непокоренный, пламенел левым ухом. У завуча, видно, все-таки сдали нервы.
— Горюшко, ты зачем в одной сорочке ушел? — допытывалась мама.
Миша какое-то время молча чеканил шаг. Потом снизошел до ответа:
— Солнце выглянуло!
Действительно, после непривычно снежного января выглянуло солнце.
1 февраля, 1952 год, Кировабад. На улице минус семь.
Что примечательно — не заболел. Мама утверждала, что из вредности. Чтобы насолить завучу.

* * *
Купит шербета на 40 копеек, половину нам с Васей (младший брат) за 40 копеек продаст. И сам съест, и при деньгах останется.
— Что же вы соглашались у него за 40 копеек покупать?
— А попробуй не согласись!

* * *
Украл все деньги, купил себе шинель. Сам от горшка два вершка, зато шинель большая, 54 размера. До получки две недели, а дома ни копейки. Чуть не убила. Ковшик погнула об него. Потом кастрюлю погнула. Потом скалку сломала. Хоть бы хны. Стоит, довольный, шинель к груди прижимает. Откуда такой крепкий — не поймешь. Ведь на чем рос? На тюре и мерзлой капусте. Перегоняли вагоны с капустой, верхние мерзлые листья выкидывали, мы собирали их ночами. Днем нельзя было собирать, могли пристрелить. Толокли эти капустные листья и жарили на машинном масле оладьи. Он ест и серит. Ни белья, ни условий. Я скроила ему холщовую торбу, пришила две лямки, пристегнула ремнем. Он ходит с этим мешком между ног и целый день туда серит. Что примечательно — метко. Хоть на том спасибо. Ел, как прорва. Налью ему тарелку похлебки, думаю — может, мне ложку-другую оставит. Все съест. А я разведу себе в кипятке щепоть соли, выпью. Вроде и поела…

Такие вот тяжелые на самом деле воспоминания о советском детстве дяди Миши. И если покопаться, у каждого в семье найдется похожий дядя Миша, аналогичная история. История, слушая которую думаешь: “На что мы вообще жалуемся?” На холод? Ну морозно, да. Непривычно для Еревана — тоже верно. Но на то она и зима. Опять же регион такой и климат непростой. Так что права сто раз Аракс МАРУТЯН. “Если человеку мешает жить только ореховая скорлупа, попавшая в ботинок, он может считать себя счастливым. Так вот если вам мешает жить только этот мороз, то вы тоже вполне счастливый человек, — пишет она, добавляя с опаской. — Наверное… Ну не знаю.. Продрогла!”
Рубрику ведет