Ваге Берберян: “Предпочитаю смех молчанию”

В лос-анджелесском Whitefice Theatre состоится премьера пьесы Ваге Берберяна “Армянское совершество 2”.

“Искусство этого плодовитого мастера сатиры, драматургии и живописи за последнее время стало еще более зримым и утонченным”, — отмечает журнал Civilnet.

Еще в начале 1980-х статьи и репортажи новоиспеченного журналиста Берберяна, напрочь лишенные банальностей и клише, приводили в восторг и изумление братьев по цеху, и не только. Обладая незаурядным талантом и бьющей через край энергией, Ваге, конечно же, не мог ограничиться рамками журналистики. “Многие из сценариев и романов Берберяна, — отмечает в свою очередь Cultur, — уже в начале его творческой карьеры были достойны того, чтобы войти в классику”. “Зыбучие пески”, “200”, “Письма из Заатара”, “Розовый слон”, “Пакагиц” — философские выкладки, написанные, что называется, на одном дыхании.

Залогом своего творческого успеха Ваге считает “полнокровное” общение с незаурядными личностями с богатым внутренним миром. Равно как собственное умение перевосплощаться, менять мировосприятие. “Говорят, молчание — золото. Не спорю. Однако я предпочитаю смех молчанию, — говорит Берберян и добавляет: — Монолог — лучший метод самовыражения актера и драматурга, которые давно и прочно свили во мне гнездо. Не думаю, что артист, художник должен поучать публику, выступать в роли этакого ментора-гуру. В этом проявляется лишь его напыщенное самомнение и надменность. Художник — это художник, творец. Он может и должен делиться своим искусством, но только не дидактическим путем. Полагаю, в современном мире очень сложно распознать мусор от истинного произведения искусства”. Гениальным, убежден Ваге, можно назвать произведение, отмеченное неподдельной искренностью. “Все остальное — дело техники и трудолюбия”.

Обычно красноречивый “лицедей” становится скуп на слова, когда речь заходит о его собственной персоне. “Мои работы говорят сами за себя. И не стоит забывать, что во мне гармонично сосуществуют три культуры — армянская, арабская и западная”. По словам артиста, его мать, уроженка Арапкира, до конца своих дней отказывалась верить, что ее любимые дочери погибли от рук турецких янычаров. “Они были такими милыми и послушными, невозможно представить, чтобы кто-то мог посягнуть на их жизнь”, — не раз повторяла она. “Слушая ее печальную историю, — признается Берберян, — меня переполняли жгучая ненависть к этим нелюдям и жажда мщения”.

После второй по счету поездки в Стамбул уже в зрелом возрасте Ваге отчетливо осознает, что ненависть и месть — непродуктивные чувства. Что они отравляют в первую очередь того, кто испытывает подобные эмоции. “Я постарался вытравить из себя мысль, что Турция — это место, где погибли мои предки. “Это именно та страна, твердил я себе, где мои родные творили и трудились не покладая рук с тем, чтобы создать армянскую общину, — признается Берберян и, сделав паузу, добавляет: — Не стоит бояться боли. Боль необходима человеку, поскольку может вывести его из эмоциональной комы. Боль заставляет чувствовать нас живыми”.

Подготовила