Удастся ли Медуниверситету вернуть свои базы?

Сегодня трудно сказать, сколько средств было привлечено в бюджет от бездарной, осуществленной вопреки всем законам логики, здравого смысла и элементарной человечности, приватизации медучреждений. В полном соответствии с поговоркой “кто смел, тот два съел” и под камуфляжем трудового коллектива медучреждения приватизировались практически за копейки.

Стационары, оснащенные самым современным по тем временам оборудованием, приобретались в собственность за 20-40 тысяч долларов. Куски от сладкого “медицинского пирога” растаскивались с таким рвением, что стали привлекать внимание предприимчивых деляг и крупных чиновников, весьма далеких от медицины. С этой целью они не брезговали запросто расправляться с профессиональными врачами, которые имели первоочередное право на приватизацию приглянувшихся нарождавшейся олигархии медучреждений. Тем не менее даже в это смутное время некоторые законодательные ограничения все же вводились и даже, как ни странно, соблюдались. Одно из них — категорический запрет приватизировать поликлиники, в том числе детские.

Во всех развитых странах мира медицинский университет не функционирует только как высшее учебное заведение. По сути, это мощный образовательный и медицинский комплекс, включающий в себя клиники, диагностические центры, исследовательские лаборатории и т.д. Университетские клиники считаются лучшими в стране по уровню и качеству своих услуг, это, по сути, средоточие научной мысли, передового практического опыта, где работают самые именитые специалисты. Словом, это аванпост медицины, без которого учеба в медвузе вообще теряет всякий смысл.
У нашего Мединститута (ныне Медуниверситета им.Мхитара Гераци) тоже был свой студенческий или медицинский городок, включающий две, а впоследствии три больницы для детей и взрослых, поликлинику, роддом и еще несколько корпусов. Правда, назвать эти клиники “аванпостом армянской медицины” было бы большим преувеличением. Однако в годы тотальной приватизации это никого не интересовало, главное — это была престижная недвижимость в центре города, неплохое оборудование, укомплектованные кадры. И потихоньку-полегоньку от жирного университетского пирога стали отрезать лакомые куски — один, другой, третий. На территории когда-то монолитного вузовского комплекса утвердились преобразованные в частные и уже абсолютно самостоятельные владения — Центр маммографии, Центр урологии, Гинекологический центр и другие, образуя на едином университетском пространстве своеобразное “сотрудничество независимых государств”.
Но если все эти следующие одна за другой приватизации совершались в рамках пусть плохого, пусть непродуманного, но все же закона, то еще одна университетская база была отвоевана с грубейшими нарушениями закона, с открытым вызовом общественному мнению и под только еще набирающим в стране силу девизом “Что хочу, то и делаю!”
В начале 2000-х годов Арарат Мкртчян, тогдашний шеф Министерства здравоохранения, в ведении которого находился университет, принял довольно странное решение передать университетский городок, а точнее то, что от него осталось — больницы для взрослых и детей и детскую поликлинику “Манук”, — в распоряжение мэрии. Никаких объяснений при этом не последовало.
В то время медицинский департамент мэрии возглавлял Гамлет Мирзоян, за какие-то особые заслуги пользующийся неограниченным доверием и расположением тогдашнего градоначальника Роберта Назаряна, ныне регулярно устраивающего “первоапрельские шутки” для бедствующего населения Армении.
Получив в свое полное распоряжение царский подарок министра, г-н Мирзоян немедленно назначил директором детской поликлиники “Манук” своего родного брата Ваге Мирзояна, офтальмолога по специальности. Закрепив поликлинику за братом, глава департамента приступил к осуществлению второй части программы, которую местные юмористы немедленно окрестили “пришей к хвосту собаку”. Дело в том, что дальновидный старший брат решил “пришить” крупную больницу к скромной поликлинике для расширения братниных, а точнее — семейных владений.
Одним волевым решением был изгнан со своего поста тогдашний директор 1-й детской больницы Левон Мовсесян, а когда тот попытался воспрепятствовать этому повелению, из уст г-на Мирзояна прозвучала поистине гамлетовская фраза — “не могу же я обидеть собственного брата”.
Поскольку старался не только сам Гамлет Мирзоян, но и СМИ, и возмущенная общественность, младшего брата-офтальмолога пришлось-таки обидеть. Детскую больницу ему не дали, но зато поликлиника “Манук” вместе с соматическим отделением больницы, расположенной на ее территории, стала собственностью Мирзояна-младшего. И это вопреки тому, что в законе, принятом высшим законодательным органом страны, четко сказано, что приватизация первичных служб в Армении запрещена. Но к тому времени мы уже начали привыкать к избирательности закона и усваивать истину, что людям влиятельным закон не писан. В дальнейшем эта укоренившаяся “линия поведения” стала утверждаться в обществе, набирать силу со всеми вытекающими последствиями для рядовых граждан, в ответ на это массово “утекающих” из страны.
В это время о семейной медицине в Армении еще только-только стали поговаривать, но передовые братья уже сделали “Манук” поистине семейным владением, лелея амбициозные и далеко идущие планы. Рамки детской поликлиники их не вмещали, поэтому, наскоро обзаведясь лицензией на лечение взрослого населения, они стали всеми средствами переманивать к себе контингент старейшей и крупнейшей в городе поликлиники N 4, расположенной на ул.Московян. В редакцию “НВ” градом посыпались письма от пациентов 4-й поликлиники, которые жаловались, что их донимают звонками, настаивая на том, что их поликлиника вот-вот закроется и надо немедленно переходить в “Манук”. Обратился в редакцию и тогдашний главврач этой поликлиники Рубен Вартанян. Редакция “НВ” активно подключилась к борьбе за сохранение старейшей в городе поликлиники. В официальном заявлении редакции слухи о ее закрытии категорически опровергли первый заместитель министра здравоохранения Айк Дарбинян, кстати, заявивший, что “Мануку” не предоставлен госзаказ на лечение взрослых, и новый глава здравоохранительного департамента мэрии Армен Согоян. Новый, потому что к тому времени Гамлет Мирзоян уже покинул свой влиятельный пост и активно устраивал свои собственные дела.
Поскольку среди разобранных в ходе массовой приватизации медучреждений осталось лишь несколько “вакансий”, одна из них, а именно 8-я клиническая больница в Зейтуне, привлекла пристальное внимание г-на Мирзояна. Поначалу ему вроде повезло — удалось-таки оторвать кусок от этого “пирога”. Но преследующие злосчастных братьев скандалы разразились снова, и в очередной раз старший оказался у разбитого корыта. Вот тут-то и пригодилась отобранная у университета поликлиника, и Гамлет Мирзоян отошел на заранее подготовленные позиции. Прошли годы, поликлиника под двойным братским руководством, скажем так, финансово не процветала, хотя фактически оставалась монополистом в центре столицы.

А тем временем перемены произошли и в самом Медуниверситете. В 2007 году ректор Гоар Кялян, обычно не испытывающая большой склонности к общению с журналистами, созвала пресс-конференцию, на которой выступила с сенсационным заявлением.
— В ближайшие 5-7 лет университет намерен воссоздать ранее разветвленную структуру и трансформироваться в студенческий кампус. Нам необходимо иметь кампус, в котором будут располагаться не только учебные, но и клинические корпуса с необходимым для эффективного обучения студентов оборудованием и инфраструктурой, обеспечивающие полноценную студенческую жизнь.
Руководство вуза, — заявила далее г-жа Кялян, — уже обратилось к президенту страны с просьбой возвратить ранее принадлежавшие университету здания, которые были приватизированы иными собственниками, и ликвидировать уличную торговлю. Президент дал предварительное согласие на это.
Поскольку слово ректора практически никогда не расходится с делом, тем более что уличная торговля вокруг университета в самом деле полностью ликвидирована, надо полагать, она не собиралась отступать и от первой части своего намерения. Во всяком случае три года назад над головой “иных собственников” нависла реальная угроза. Правда, г-жа Кялян не прояснила, как именно она собирается вернуть утраченную университетскую собственность, давно ставшую частным владением. Если просто выкупить, то для чего обращаться за помощью к президенту? Если же экспроприировать в пользу университета, то это, несомненно, будет прямым нарушением закона, поскольку “что упало, то пропало”. Тем более что предварительное обещание президента Роберта Кочаряна по истечении 3 лет, по-видимому, утратило силу, к тому же президент у нас уже другой.
Тем не менее очень хотелось бы поддержать в этом отважном начинании ректора, потому что “раскулаченный”, лишенный многих своих клинических баз Медуниверситет в самом деле не может полноценно осуществлять учебный процесс, а это, безусловно, во вред будущему поколению медиков и всему отечественному здравоохранению.
Впрочем, если г-жа Кялян продолжает лелеять свои дерзновенные планы, ей нужно сильно поспешить. Не так давно из достоверных источников стало известно, что владельцы “Манука”, так и не достигнувшие в тесных рамках детской поликлиники финансового преуспеяния и, более того, залезшие в обременительные долги, вознамерились продать свою собственность за весьма кругленькую сумму порядка 1,8-2 млн долларов. Цифра, за которую братья приобрели в свое время в собственность это здание, покрыта мраком, но, судя по тогдашним смехотворно низким расценкам и высокому положению старшего брата, она несопоставимо и многократно ниже нынешней продажной. Так что если сделку удастся совершить, братья внакладе не останутся.

Впрочем, исключения они при этом не составят. Вся история приватизации в Армении, в частности медицинских учреждений, это, по сути, расхищение госсобственности за символические деньги и при этом сказочно обогатившее их владельцев. Построенные в свое время на отчисления от трудовых доходов советских граждан огромные здания в одночасье становились частными владениями. По официальным данным, в 2001-2003 годах в Армении было приватизировано свыше 30 медучреждений — в казну поступили жалкие гроши. В 2004 году проверки выявили, то более 84% медучреждений были приватизированы путем прямой продажи, из которых лишь 18,4% обязались осуществить инвестиционные программы. Обязались, но осуществили ли? По словам тогдашнего председателя Контрольной палаты Гагика Восканяна, “владельцы в основном только обязуются в течение 50 лет сохранить профиль медучреждений”. И все, и больше никаких обещаний, никаких гарантий.
Выборочная проверка, проведенная Контрольной палатой при НС, выявила, что при осуществлении госзаказа они не обеспечили полноценное выполнение намеченных государственных расходов. 74% госсредств ушло на зарплату и финансирование хозяйственных расходов, что на 22% превышает допустимые показатели. Взамен на 22% меньше запланированного было затрачено на закуп лекарств, медоборудования, диагностической аппаратуры. Добавим к этому, что в те годы усердно использовалась оригинальная форма выдачи зарплаты, когда сотрудник для отчета расписывался в ведомости, а реальных денег не получал. Точнее, получал, но не он. И неудивительно, что в те годы растасканное по частным владениям здравоохранение переживало очень тяжелые времена, возник опасный антагонизм между врачами и пациентами, для которых стагнирующее здравоохранение становилось все более недоступным.
К огромным средствам, которые выкачивали владельцы частных больниц из карманов граждан, добавлялись и кредитные средства и даже гуманитарная помощь. Кстати, именно щедро поступающие во время и после землетрясения в Армению ценные медицинские грузы, содержащие первоклассное оборудование, адресованное армянскому народу, заложили основу будущему процветанию медицинской олигархии.
Директор Ереванского офиса ВБ Роджер Робинсон тогда во всеуслышание заявил: “Мы все были свидетелями того, как проходил процесс приватизации больниц в Ереване. Некоторые из них были проданы по очень низким ценам. Хочется спросить — почему?” Наивный вопрос, господин Робинсон!
Впрочем, суммы, за которые распродавались в те годы медицинские объекты, ошеломляют не только директора офиса ВБ. Так, шестиэтажное здание стомцентра в центре Еревана было продано за… 21 тыс. долларов. Теперь за эти деньги не купишь и ветхую однокомнатку на окраине. Медучреждение на пр.Баграмяна было приобретено из расчета 3 доллара за кв.м, в то время как его рыночная цена по тем временам составила $240. Таких примеров множество. Процесс раздачи медицинской госсобственности дошел до такой критической отметки, что 19 августа 2003 года спикер парламента Артур Багдасарян был вынужден признать — “стихийная приватизация может привести к социальным трудностям и параличу системы здравоохранения”. Спикер потребовал в отсутствие страховой медицины и бедности населения приостановить приватизацию медучреждений. Но механизм уже был запущен на полную катушку, аппетиты на государственные “пироги” разыгрались вовсю, и приватизация продолжалась и после введенного запрета под предлогом того, что документы были поданы гораздо раньше.
По поступившим в редакцию сведениям, в стадии распада и один из последних оплотов госсобственности — медцентр “Канакер-Зейтун”, больше известный в народе как 8-я больница. Сведущие люди утверждают, что сразу после этого начнется приватизация этой клиники.

Хочу быть правильно понятой. Приватизация медучреждений в такой стране, как Армения, с ее слабой насыщаемостью бюджета, с казенными отчислениями, едва покрывающими лишь треть реальных затрат, абсолютно необходима и, похоже, альтернативы ей нет.
Но ошибка заключалась в том, что этот процесс в нашей стране с самого начала был пущен на самотек, освобожден от всякого контроля государства и стал, по справедливому замечанию экс-спикера, “стихийным”. В этих условиях больницы и клиники в большинстве своем достались людям, озабоченным прежде всего не развитием своей новоприобретенной собственности, повышением качества услуг, добыванием и вложением инвестиций, улучшением финансового положения своего медперсонала, а прежде всего выколачиванием денег из больных и личным обогащением.
До того времени как был продан находящийся много лет в частном владении медцентр “Малатия”, он, по многочисленным свидетельствам пациентов, был лишен элементарных удобств, находился в запущенном состоянии и практически не претерпел никаких перемен к лучшему со времен своей приватизации.
Много лет в удручающем положении находится и больница N 3 на ул.Прошяна. Приобретенная за символические деньги, эта клиника, ставшая частным владением, остается одной из самых некомфортных, неблагоустроенных, не обнаруживающих никакой тяги к обновлению. Таких примеров можно привести много.
Есть у нас и примеры другого порядка — медцентр “Наири”, куда после приватизации инвестировали крупные средства, позволившие превратить его в образцовое медучреждение.
Возможно, за эти годы следовало пересмотреть и саму систему госзаказа, который распределялся между всеми клиниками. Между тем в определенных условиях и справедливость может быть несправедливой. Почему частная клиника, не имеющая нормальных условий для лечения больных, ни на шаг не продвинувшаяся в своем развитии, должна вообще получать госзаказ? Пусть нерадивый владелец сам без помощи государства справляется со своими проблемами. А скромные государственные деньги лучше было не дробить, а направлять в те клиники, где нашему измученному от многочисленных экспериментов населению окажут реальную помощь.
Впрочем, проблема госзаказа уже теряет свою актуальность, поскольку ныне в качестве пилотного проекта в клинике “Арабкир” апробируется новая схема оплаты, при которой пациент всю сумму на лечение вносит в больничную кассу, после чего полностью освобождается от всех поборов и теневых выплат. Соответственно, ощутимо вырастет и зарплата медперсонала. В стадии проработки и проект обязательного государственного страхования.
В ближайшее время министерство намерено приступить к детальному анализу итогов приватизации медучреждений, который позволит объективно выявить, как владельцы приватизированных объектов использовали их, в какой мере способствовали их развитию, какую нишу заняли в здравоохранительном пространстве, как были востребованы и оценены пациентами.
Возможно, это следовало сделать гораздо раньше, и тогда мы бы избежали многих ошибок на тернистом и новом для нас пути приватизации.