Прометей и Христос,

или Человек в заложниках своих достижений

Под натиском науки, техники, IT-технологий медленно отступают гуманитарные науки и духовность. Так считает известный литературовед, доктор филологических наук, завкафедрой армянского языка и литературы Русско-армянского (Славянского) университета Азат ЕГИАЗАРЯН. Его размышления об этом основаны на многолетнем практическом опыте и сегодня весьма актуальны.

Несколько лет назад я опубликовал статью о двух великих персонажах мировой культуры – Прометее и Христе. Я сопоставил их. Прометей подарил человечеству огонь, ремесла, навыки жизни. Христос же думал о другом. У Туманяна есть стихотворение «Христос в пустыне», где поэт пишет о Христе, распространяющем любовь и свет в темной пустыне. И что получилось? Дело, начатое Прометеем, развивается до сих пор и человеческая цивилизация достигла огромных успехов. А Христос так и не сумел, к сожалению, распространить свой свет и любовь. Тьмы достаточно везде и в наших мыслях тоже. Наука и техника стремительно развиваются, а вот человек и его душа… Наш Туманян говорит, что человек за тысячелетия превратился из каннибала в убийцу. Он не ошибся: и в наши дни мы видим, с каким удовольствием люди убивают друг друга. То есть душа и дух сильно отстают в своем развитии от науки и техники. Наука и техника стремительно развиваются, настолько стремительно и неудержимо, что начинает казаться, что человечество несется к пропасти и готово погубить себя. Человек стал заложником своих достижений. Он не способен управлять и тем, что создал сам, он начинает превращаться в придаток техники.
На наших глазах христианство отступает, теряет свое влияние. Я не верующий, но должен сказать, что христианство в европейском пространстве играло огромную культурно-нравственную роль (несмотря на инквизицию и все подобные явления). Христианство сдерживало, во всяком случае пыталось сдерживать инстинкты в человеке. Но вот пришли времена, когда ничто человека и его инстинкты не сдерживает. Душа и нравственные начала уходят куда-то далеко… Это сугубо идеалистическое понятие — душа — ускользает от нас. Но зато каждый день создается нечто новое в науке и технологиях, слово технология стало одним из наиболее употребляемых в лексиконе образованных людей.

— Но разве это плохо? Новые технологии сделают жизнь более удобной и приятной. Стоит ли нам беспокоиться?
— Дело в том, что человек становится рабом этих новых технологий. Большая часть нашей энергии уходит на то, чтобы усовершенствовать электронику, автомашины, все то, что делает нашу жизнь комфортнее. И при том, приобретая все эти удобства, мы, кажется, еще с большим удовольствием убиваем своих близких, уничтожаем живую природу, убиваем в конечном итоге свою душу, все, что связано со сферой духа. Вы заметили, что сугубо теоретические науки постепенно приобретают прикладные функции? В результате сильно уменьшилась роль гуманитарных наук, вообще гуманитарной мысли. Не знаю, виноваты ли в этом «технологии», но то, что гуманитарная составляющая жизни ощутимо уменьшается – факт! Я не буду голословным. Обратимся к нашей армянской действительности. Недавно президент вручал премии студентам. Душа радовалась – какая есть замечательная молодежь, какие они делают успехи в науке. Но вот что омрачило радость: среди них не было ни одного гуманитария – филолога, историка, языковеда, географа, философа. Это очень настораживает. Мы что, кроме IТ и прочих прикладных наук ничего не видим? Не признаем?

— Не преувеличиваете страхи?
— Не думаю. На глазах изменилась психология молодежи. Мои коллеги часто говорят, что студенты, изучающие точные науки, абсолютно безразличны к языкам – армянскому, русскому, их интересует только английский, который, по их мнению, этакий золотой ключик для достижения материального достатка и успехов в будущем. «Зачем нам другие языки» — так и заявляют. О литературе и говорить нечего…

— Только языки и литература их не интересуют?
— Не только. Подобное отношение к нетехнической сфере охватывает вообще всю духовную культуру и искусство. К нам поступают выпускники армянских школ – повторяю, армянских, которые имеют весьма смутное представление о Туманяне и Исаакяне.

— Чему же их учат в школе?
— Мне трудно ответить. Но я знаю, что часы, необходимые для языка и литературы, сокращаются.

— Кто сокращает?
— Ссылаются на некое давление сверху. Так вот, складывается очень безрадостная картина. Студенты-первокурсники всех специальностей проходят армянский язык, но их школьные знания чрезвычайно скудны, так как родной язык учат только ради вступительных экзаменов. В советской школе отношение к родному языку было кардинально другим. Родной язык был чем-то святым. Помните стихотворение Сильвы Капутикян «Слово к моему сыну»? Сейчас в старших классах язык проходят по разным «штемаранам», в которых даны ответы на вопросы прошлогодних экзаменов. Так же «изучают» литературу. Сейчас в ходу краткие изложения программных произведений. Такие шпаргалки-схемы.

— Неужели все так учат, разве нет исключений?
— Конечно, есть, и много. Я говорю о явлении. Многие студенты говорят о школьных уроках литературы или истории как о неинтересных и ненужных, о некой трате времени. Они зубрят правила и даты для вступительных экзаменов или вообще не ходят на уроки. Потом занимаются с репетиторами.

— Ну хотя бы так…
— Я ничего против репетиторов не имею, некоторые дают глубокие знания по литературе и языку. Но без школы, без государственной и всенародной заинтересованности тут, конечно, ничего не получится.

— А какими знаниями обладают выпускники русских школ Армении?
— У большинства из них в аттестатах положительные оценки по армянскому. На деле они армянский не знают, некоторые даже буквы не помнят. Естественно, они занимаются по другой программе для не владеющих языком.

— Но как же тогда появляются положительные оценки в аттестатах?
— Они простодушно говорят, что оценки поставили или по просьбам родителей, или за деньги. Стыдно говорить, но это ужасное явление стало едва не нормой для выпускников. Причем, говоря об этом, они не смущаются и не переживают. Они достаточно практичны и понимают, что взятки в школе – это вполне будничное дело.

— Как бы технология. Своеобразная. И никакой романтики.
— Боюсь, что в наш век романтика и подобные понятия потеряли свой смысл. Этакая устаревшая патетика – так считают многие. Не буду спорить. Но проблема очень сложная и многослойная. Нам нужен более глубокий взгляд на те изменения, которые происходят в человеке и в обществе. Я считаю, что гуманитарная мысль должна найти подобающее ей место в общественной жизни. Мы не можем заставить школьников думать и вести себя иначе, если все их окружение, все общество говорят в основном о технологиях, о прикладных науках, о мировом рынке.

— Вы хотите сказать, что человек становится или станет придатком ко всем этим IT-технологиям и прочей хитроумной техники?
— Медленно и верно мы идем к этому. Так мне кажется. При том что все научные достижения вроде бы направлены на благо человека. Но сейчас очевидно, что многое определяется инерцией. Я хочу вернуться к своей главной мысли. Технологии чрезвычайно нужны и полезны, когда за ними стоит не сухой технарь, но сильный духом, не только мыслящий, но и глубоко чувствующий человек.

— Что же делать? У вас есть конкретные предложения?
— Конкретных нет, да и вообще это общемировая проблема. Тут не конкретные предложения нужны, а кардинальная перестройка всей системы образования. Не сокращать надо гуманитарные предметы, а преподавать их совершенно по-новому, с учетом того, что происходит сегодня в мире и в нашем сознании. Гуманитарные науки должны серьезно исследовать те изменения, что происходят в нашей психологии, но при том не терять завещанного веками отношения к человеку, которое называли гуманизмом. Человеку нужно заглядывать в себя, понимать себя, осознавать страшные угрозы, нависшие над ним, и думать о своем будущем. Современная гуманитарная мысль должна служить этим целям.
В канун нового 2018 года я хочу поздравить соотечественников с праздником и надеюсь, что мы начнем восстанавливать гуманитарные и духовные традиции.