“Она сжала мои пальцы и посмотрела на меня из-под своего платка глазами, печальнее и сильнее которых я не встречал”
Эта статья Криса Бохджаляна впервые была опубликована на сайте inoСМИ.Ru два года назад. Тогда главной героине, последней армянке из Чункуша, было 98 лет. Жива ли она сейчас, мы не знаем. Дай Бог, конечно, но от ее истории, записанной Крисом, до сих пор пробирает тоска…
Женщина, с которой в мае я встретился на юго-западе Турции, вероятнее всего, скоро умрёт. О смерти Асии (Asiya) вряд ли напишут в газетах или расскажут в новостях, и скучать по ней будут лишь некоторые из жителей маленькой деревни под названием Чункуш. Даже её родственники, которые её любят, скорее всего, подумают, что ей было пора умереть, ведь ей уже 98 лет. Или 99. Или, если она доживёт до 2015 года, ей будет 100 лет. Она уже прожила очень долгую жизнь.
Когда в мае я познакомился с Асией, её дочь заварила мне крепкий курдский чай и принесла свежей клубники из огорода, и когда я однажды вернусь в эту деревню и узнаю, что её не стало, думаю, я буду долго плакать. Почему я буду оплакивать женщину, с которой мне довелось встретиться лишь однажды и которая не поняла ни единого моего слова? Которая говорила только по-турецки — на языке, на котором я могу сказать только «пожалуйста» и «спасибо»? Потому что Асия — скрытая армянка, последняя армянка в Чункуше.
Я познакомился с ней, когда путешествовал вместе с шестью моими американскими друзьями армянского происхождения по той части Турции, которую многие армяне (в том числе и я) называют исторической Арменией. Мы добрались до региона, в котором сегодня в основном живут курды, но в котором ещё 98 лет назад жили курды, турки, ассирийцы и армяне. Целью нашего паломничества стали руины армянских монастырей и церквей — остатки культуры, стёртой с лица этого уголка мира в период геноцида армян.
На пятый день нашего путешествия мы прибыли в Чункуш, где до 1915 года проживало довольно процветающее сообщество армян, численность которого достигала 10 тысяч человек. В этом городке мы нашли обломки армянской церкви. Когда-то в Чункуше жили почти исключительно армяне, однако в течение всего нескольких кошмарных дней турецкие жандармы и курдские карательные группы пришли в городок и вывели практически всех армян в ущелье Дудан, где их расстреляли, закололи штыками или просто сбросили со скал высотой в несколько сотен футов. Один из турецких жандармов вывел мать Асии из колонны, стоящей на самом краю ущелья, потому что она показалась ему красивой. Он решил, что возьмёт её в жёны. Так она и спаслась — одна из очень немногих армян, выживших в тот летний день 1915 года.
Большинство жителей этой деревни соглашаются с тем, что давным-давно в Чункуше жили армяне, но быстро добавляют, что в какой-то момент все они «ушли». Правда заключается в том, что армяне до сих пор там — их кости всё ещё покоятся на дне ущелья Дудан. Мы не думали, что найдём в Чункуше живых армян. Однако когда мы уже собирались уезжать, к нашему фургону подбежал худой старик лет 60 с небольшим, с морщинистым лицом и в бейсбольной кепке, и постучал в дверь. Мы пробыли в деревне около часа, и за это время все её жители уже успели узнать о приезде американцев. Этот человек сказал, что мы должны встретиться с его тёщей.
Наш курдский водитель предупредил нас, что это может привести к чрезвычайно неприятному международному инциденту: семеро американцев похищены или убиты. Но старик оказался таким настойчивым, что мы согласились встретиться с Асией. Мой друг Хачик Мурадян, редактор Armenian Weekly в США, говорит по-турецки, поэтому он переводил наш разговор.
Прежде я уже встречал людей, которым удалось спастись в период геноцида армян — мои бабушка и дедушка были одними из них. Но знакомство с Асией вызвало во мне совершенно иные чувства. Она никогда не была в Вашингтоне, Париже или Бейруте. Она не была частью армянской диаспоры, где всё ещё можно встретить выживших жертв геноцида. Это была женщина, мать которой стояла на краю ущелья и которая до сих пор жила там, где были казнены её отец и дед, где была уничтожена культура её предков. Асия и её мать выросли и состарились, хорошо осознавая, кем и чем они были – армянками, вынужденными подчиняться и хранить молчание. Это цена за жизнь во время геноцида и после него. Это стало традицией, которая сохраняется по сей день в деревнях, подобных Чункушу.
Когда мы спрашивали Асию о её армянском происхождении, она отрицательно качала головой и замолкала. Один раз её дочь даже сказала: «Нет, мы не можем об этом говорить». Когда мы спрашивали Асию о том, что её мать рассказывала ей об ущелье, она опускала глаза и отвечала: «Я была слишком маленькой. Я не помню». Иногда она начинала предложение: «Мама говорила…», но затем вдруг замолкала. В один из таких моментов я взял её руку. Она сжала мои пальцы и посмотрела на меня из-под своего платка глазами, печальнее и сильнее которых я не встречал. Я сразу понял, почему её зять, очень хороший человек, настаивал, чтобы мы с ней встретились: он настаивал, потому что она сама хотела с нами встретиться. Она хотела встретиться с другими армянами… В 2015-м я планирую вернуться в Чункуш. Никто в деревне не собирается поминать 10 тысяч погибших в ущелье армян, поэтому это должны сделать такие, как я.
Подготовила