Один убегает, другой ловит: кому поможет армянин?

Заметки дилетанта

В Гостином дворе в Москве проходит выставка Заслуженного художника Грузии Роберта Абгаровича Кондахсазова. Не первая. Но эта – уже после ухода из жизни. Знатоки живописи ходят, смотрят, обсуждают… Поскольку взаимоотношения автора с изобразительным искусством на уровне «нравится-не нравится», вникать в подробности художества он не станет, ограничится — нравится. А дальше немного о другом.

Дочь художника, Дина Робертовна Кондахсазова, говорит, что Робик (так его называют близкие) был по существу затворником, редко покидал авлабарский двор и дом, в котором он уже третье поколение тифлисских армян, а больше сидел в мастерской, смотрел в окно, думал и рисовал то, что видел, и то, что приходило в голову.
В голову приходило разное, не всегда умещавшееся в оконном проеме, если представить его как рамочное обрамление картины. Это разное, которого в голове художника было много, вывело выставке удивительно точный девиз: «Формы и смыслы».
Художник о смыслах. «Когда речь заходит о живописи, мне кажется, что необходимо прежде всего ввести понятие не только о духовном, но и о душевном».
Пример душевного отношения к тому, что было видно из окна дома Кондахсазовых. Вот как говорит художник о своем городе.
— Тбилиси, я имею в виду старые районы, обладает одним уникальным качеством. У него очень выверенный человеческий масштаб. Вы никогда не чувствуете себя в Тбилиси, даже на улице, одиноким и незащищенным. До всего можно дотянуться рукой, до всех можно достучаться — и тебе окажут помощь, даже не спрашивая, кто ты такой. (Чем вам не Ереван? — Авт.) В Тбилиси, если за кем-то бежал милиционер, все, не раздумывая, не отдавая себе отчета, помогали убегающему.
Если в учреждении решался вопрос о том, кому повысить зарплату, во внимание принималось не то, как работает тот или иной сотрудник, а то, какая у него семья и сколько у него детей. Хорошо это или плохо? Не знаю. Для дела, наверное, плохо, но зато человечно. Поэтому для истинных тбилисцев высшая ценность не идеология, не политика, не социальные катаклизмы, а человеческая жизнь.
Как бы повели себя ереванцы в случае, когда кто-то убегает, а полиция ловит, художник не говорит. Не потому что так в Ереване не делают (точно так поступят и в Ереване), просто в Армении тбилисский затворник бывал редко, но это не мешало ему смотреть в корень, правильно видеть формы и находить в них смысл. Из «Незаконченных тетрадей» художника.
— Сначала Ереван не произвел впечатления. Наверное, оттого, что не был похож на Тбилиси. Впрочем, зачем он должен был походить на Тбилиси? Он был плотью от плоти того ландшафта, который мы видели по дороге. Та же суровая простота и мудрость. И строгая функциональность, без всякого социального пижонства в архитектуре. Во всем облике Армении чувствовалось, что народом пережито за свою историю столько боли и горя, что народ Армении чтит и уважает только подлинные ценности, вычурность и украшательство для него неприемлемы изначально.
И далее. — И у грузинского, и у армянского народов есть очень много того, чем можно и должно гордиться. Но налицо все комплексы малочисленных и амбициозных народов, у которых в действительности так много подлинно великого, что каждый народ почел бы за честь быть обладателем хотя бы части.
Та часть, если брать только живопись, в нескольких лицах. Сергей Параджанов, Нино Морбедазе, Георгий Мирзашвили, Минас Аветисян, Гаяне, Бажбеук-Меликяны и еще, и еще, и еще.
…Роберт Кондахсазов нарисовал более тысячи картин. Хранятся в Государственном музее искусств Грузии, а также в частных собраниях России, Армении, Великобритании, США, Франции, Бельгии, Голландии, Израиля, Австралии и других стран.
Скончался и похоронен в Москве семь лет тому назад.