О рабисе, или Еще одна версия о происхождении и содержании этого понятия

В конце июня «НВ» опубликовала заметки-размышления блогера НаринЭ о том, что армяне имеют право слушать как Комитаса, так и Супер Сако. То есть свободны в выборе музыкальных предпочтений: от классики до рабиза. Именно так, с «з», а не рабис, фигурирует это слово-понятие–явление в армянском пространстве.

Отмеченные заметки вызвали заметный интерес, тем более что «рабиз» свирепствует и вполне себе агрессивен, при том что редко кто знает, когда и где он возник. Свою весомую лепту в дискуссию внес известный музыкант, писатель, профессор Яков ЗАРГАРЯН (на снимке). С дотошностью истинного культуролога он провел «раскопки» и вот что в итоге получилось. Предлагаем очерк-исследование Я.Заргаряна о нашем армянском «рабизе». Автор с удивительной точностью вспоминает то, что видел своими глазами.

 

“Поставить через НКПрос

в Совнаркоме вопрос

о гражданине Шаляпине”

 

О том, что такое рабис и каково происхождение и содержание этого понятия, существует множество версий. Этот термин употребляют очень часто к месту и не к месту. И попадая точно в цель, и попадая, как говорится, пальцем в небо. Мне (думаю, многим тоже) приходилось в разном окружении, при разных обстоятельствах слышать множество утверждений с использованием этого термина. Иногда точных, а чаще всего не к месту, смешных, даже курьезных. К примеру:

— Рабис (в музыке) — это ашугская музыка низкого качества.

— Это городской фольклор (разумеется, низкого качества).

Понятие рабис используется и в разговорах на бытовые темы.

— Рабис — это немодная простоватая одежда (“Ты видела, во что она одета? Типичный рабис”).

— Это низкопробный вкус (“Вкус у нее на уровне рабиса”).

Критические замечания с использованием термина “рабис” я слышал и тогда, когда люди обсуждали чей-то макияж, чью-то походку, интонацию речи, цвет помады или ногтей. Уверен, что многие слышали и другие утверждения с использованием слова “рабис”, и все они были тоже с отрицательным значением.

Наконец, есть еще одно, самое распространенное мнение о том, что рабис — это “рабочее искусство” (сокращение от РАБочее ИСкусство).

Есть версия о рабисе и у меня. Чтобы ее изложить, я должен вначале четко разграничить происхождение этого понятия от его содержания. Ибо рабис не всегда и не везде означал и означает то, что под ним понимают в настоящее время в Ереване. Или, если я не ошибаюсь, только в Ереване.

Рабис — дитя века. Это сокращение от словосочетания РАБотники ИСкусства. Везде, во всем Советском Союзе, где функционировал профсоюз работников искусств или просто Союз работников искусств, там использовался этот термин. Если, скажем, в Вологде при профсоюзе работников искусств существовал хор ветеранов гражданской войны, то он именовался кратко “Хор рабиса “Ветеран”. В каком-то другом городе СССР функционировал “Кружок рабиса “Золотошвейка”, организованный и опекаемый профсоюзом работников искусств этого города или республики.

В Ереване при профсоюзе работников просвещения (ИбхлінбсбхГЫіЭ іЯЛіпбХЭ»сЗ есбэЩЗбхГЫбхЭ) существовал Дом под названием ИбхліЯЛ (“Лусашх”), в котором функционировали различные кружки и коллективы, которые бесплатно посещались детьми работников просвещения Армении.

Из нижеприведенной цитаты ясно и что такое рабис, и какое место занимало всесоюзное руководство этого профсоюза в культурной жизни страны… “В первой половине июня 1927 года Центральный комитет Всерабиса принимает резолюцию, требующую лишить артиста Ф.И.Шаляпина звания народного. Текст ее гласит: Принимая во внимание сообщенные в белоэмигрантской печати данные (…), поставить через НКПрос в Совнаркоме вопрос о лишении Шаляпина звания “Народного Артиста Республики” (Журнал “ВСЕРАБИС, 1927).

Итак, термин рабис никакого отношения к качеству не имеет!

Подобные сокращения тогда были в моде, и благодаря этому появлялись новые слова, которые использовались и впоследствии. И ВЦСПС — Всесоюзный Центральный Совет Профессиональных Союзов, или ВСНХ — Всесоюзный Совет Народного Хозяйства, или Наркомзем — Народный Комиссариат Земледелия, или Рабкрин — Рабоче-Крестьянская Инспекция и т.п.

Мода на сокращение всего и вся захватила не только представителей госслужб, но и простых граждан. Ведь моего друга Эдика Амирбекяна никто не заставлял Малый зал филармонии называть “Мазафилем”? Как и не заставляли некоторых граждан называть своих детей известными тогда аббревиатурами: Ким (Коммунистический Интернационал Молодежи), Мюда (Международный Юношеский День), Вилен (Владимир Ильич Ленин) или Мэлор (Маркс, Энгельс, Ленин — Организаторы Революции) и т.п. А некий гражданин Армении пошел еще дальше: не довольствуясь уже имеющимися аббревиатурами, он сам придумал для своего дитяти новую и записал имя в свидетельстве о рождении — “Лесмовка” (Ленин, Сталин, Молотов, Орджоникидзе, Ворошилов, Калинин, Андреев — почти полный состав Политбюро ЦК ВКП(б)). И родители мэлоров, виленов и кимов, нарекая своих чад подобными именами, отдавали дань существующей тогда моде. Всесильной моде. Такой же данью моде было и появление термина “рабис”. В содержании этого термина никто не видел ничего плохого, унизительного, оскорбительного. Не только в Москве или в Грузии, но до некоторых пор и у нас в Армении.

Бесспорное доказательство этому можно найти в буклете, посвященном восьмидесятилетию Госфилармонического оркестра Армении.

Его автор — музыковед, профессор Армен Будагян — пишет: “1923 год. Преподаватель скрипки консерватории Давид Согомонян стал зачинателем “Ереванских летних симфонических концертных сезонов”, проводимых силами небольших ансамблей, приглашенных из Тифлиса”.

И на той же странице он приводит условия договора о работе приглашенных музыкантов.

“Тарифное соглашение

Тифлис, 27 июня 1923 года

Союз Рабис Грузии, с одной стороны, и уполномоченный Клуба Эриванского горузисполкома Давид Согомонян заключили настоящее соглашение в следующем:

1. Союз Рабис предоставляет Эриванскому горузисполкому оркестр в составе 10 человек: 2 первых скрипки, 2 — вторых, 1 альт, 1 виолончель, 1 контрабас, 1 флейтист, 1 кларнетист и 1 пианист.

2. Соглашение вступает в силу с 27 июня по 15 сентября 1923 года.

3. Оркестр обязан играть в Клубе от 7 часов вечера до 12 часов ночи.

Подписали: /Д.Согомонян/, /

В.Килосанидзе/”.

Как видим, в 1923 году в Тифлисе и в Эриване понятие рабис означало лишь принадлежность к определенной человеческой деятельности.

Кладбищенские самоучки

В то время Тифлис был культурным центром всего Южного Кавказа, его тогда справедливо называли “столицей Закавказья”. И поэтому, не найдя достаточного количества профессиональных музыкантов для укомплектования симфонического оркестра (для “сезонных концертов”), Давид Согомонян вынужден был обратиться к своим тифлисским коллегам. К тифлисским рабисам — работникам искусства Грузии. И те выделили “Эриванскому горузисполкому” десять членов Тифлисского Союза работников искусств или, другими словами, десять рабисов.

Для современного ереванца звучит странно и невероятно: “Ездить за рабисами в Тифлис?!” Для Давида Согомоняна же ничего странного в этом не было. Ибо сам он тоже был из рабисов. И вся профессура консерватории тоже.

Все отрицательное в понятие “рабис” пришло позже, но очень быстро стало основным содержанием этого понятия. И произошло это в Эриване. Именно здесь рабис обрел новую, бессмертную жизнь. Новую, бессмертную и отрицательную. Наш приоритет в этой трансформации — бесспорен!

Для того чтобы понятно было, как это произошло и почему именно в Эриване, я должен сделать небольшой экскурс в наше прошлое.

Будучи человеком неглупым, великий вождь, желая спасти не только русскую, но и не в меньшей степени мировую революцию, предлагает перейти к новой экономической политике — к НЭПу. Это было вынужденное оживление ненавистных советской системе капэлементов в торговле, в легкой промышленности и в сфере обслуживания. Появились частные магазины, мастерские, бани, парикмахерские. И их хозяева — мелкая буржуазия. Сейчас, в наши дни, их называют представителями малого и среднего бизнеса.

НЭП свое дело сделала и, как пишут советские книги, “обеспечила быстрое восстановление народного хозяйства и его социалистическую перестройку”. Социализм развился и окреп…

Новый вождь, он же “отец всех народов”, выдвинул версию, которая гласила: “Чем сильнее социализм, тем ожесточеннее классовая борьба”. А в эту классовую борьбу порождение НЭПа — мелкая буржуазия — из-за двойственности своего положения никак не вписывалось.

Поэтому “отец народов” принял очередное мудрое решение о том, что некоторые из “его детей”, представляющие мелкую буржуазию, сделав свое дело, станут уже обузой для социалистического государства и поэтому должны быть уничтожены. Сказано — сделано!

В деревнях их, сельскую мелкую буржуазию, кулаков и многих середняков уничтожили физически, попросту расстреливали и сгоняли с родных мест, в городах же – в зависимости от “калибра” конкретного мелкого буржуа, кроме привычных, уже отработанных расстрельных способов, уничтожали и экономически! За короткое время финансовые органы ставку патента на право занятия частной деятельностью подняли в несколько раз, и вскоре девяносто девять процентов частников, или мелких буржуев, перестали быть таковыми. Они стали государственными служащими в производственных комбинатах, в предприятиях бытового обслуживания населения, объединяющих пошивочные ателье, бани, прачечные, почино-ремонтные мастерские, парикмахерские и т.п. На обратной стороне многих фотографий, сделанных в тридцатые и в последующие годы, можно найти вместо фамилии мастера-фотографа нечто вроде «Производственный комбинат «Рассвет» или «Ударник».

Когда органы власти, партия и правительство во всем Советском Союзе уже праздновали победу над мелкой буржуазией и думали, что все частники уже вовлечены в коллективы социалистического типа, фискальные органы Армении обнаружили, что рано праздновать победу, ибо есть еще мелкие буржуа, которые продолжают свою опасную для Советской власти деятельность — “порождают правый и “левый” оппортунизм, ревизионизм” и пр. И даже, представьте себе, не платят налоги.

Этими вновь обнаруженными мелкими буржуа были эриванские “кладбищенские” музыканты.

Называли их так, потому что своей организации они не имели, базы тоже. Собирались они на кладбище. Постоянных составов не было, не было четкого разграничения на тип оркестра — народных инструментов или духового оркестра. Все зависело от того, какой состав удастся собрать на печальную церемонию. Я помню похороны отца нашей учительницы, на которых присутствовал весь наш четвертый класс. Играл смешанный оркестр: труба, кларнет, два дудука, тенор, тарелки и большой барабан. Играли они, конечно, плохо. Играть хорошо они просто не могли, потому что среди них не было ни одного профессионального музыканта. Все профессионалы и даже полупрофессионалы были заняты в других государственных коллективах.

Дело в том, что и в тридцатые годы, как и в двадцатые (вспомним «тарифное соглашение»), в Армении ощущалась нехватка профессиональных музыкантов-исполнителей всех профилей: вокалистов, инструменталистов, народников. И вот почему.

В 1933 году начал функционировать ереванский Театр оперы и балета, вобравший в себя всю квалифицированную исполнительскую наличность республики. Годом позже открылась филармония. Еще через год начала свою деятельность хоровая капелла. В 1937 году Татул Алтунян создал ансамбль песни и пляски. С оркестровым, разумеется, составом. В 1939 году были организованы два новых коллектива: ансамбль армянской гусанской песни (рук. Шара Тальян) и джаз-оркестр под управлением Артемия Айвазяна — первый биг-бенд в СССР. В эти же тридцатые годы при горсовете начал функционировать духовой оркестр, который, кроме “Интернационала” и торжественных маршей на парадах по субботам и воскресеньям, выступал с концертами популярной музыки в городском парке. В это время функционировал оркестр народных инструментов Мерангуляна, образованный в конце 20-х годов. И во все эти коллективы требовались профессиональные музыканты-исполнители. Для маленькой Армении, а точнее — для тогдашнего небольшого Эривана (около 200 тыс. жителей) — такое количество рабочих мест для музыкантов привело к тому, что не только все профессионалы и не очень были охвачены работой в государственных коллективах.

Поэтому на долю кладбищенского оркестра остались самоучки, “слухачи”, специалисты разных немузыкальных профилей. Они рассматривали свою музыкальную деятельность как побочный способ пополнить семейный бюджет необлагаемым налогом заработком.

Однако независимо от уровня их мастерства этих, все еще оставшихся мелких буржуев, надо было загнать в коллектив и заставить их платить налоги. Непонятно было только — в какой коллектив? В какое ведомство? Под чье руководство?

Учитывая уровень их профессионализма или, вернее, отсутствие всякого его уровня, филармония отказалась от шефства над ними. Но выход был найден. Шефство над “похоронщиками” взял на себя профсоюз работников искусств.

Надо отметить, что в те годы профсоюзы были действенной силой. Ведь, как утверждал вождь мирового пролетариата в своей работе “Детская болезнь левизны”, “профсоюзы — это школа коммунизма”. А раз так, значит, почет и уважение профсоюзам плюс материальные блага. Многие профсоюзы имели свои Дома отдыха, санатории, владели в городах внушительной недвижимостью: зданиями, стадионами и т.д. К примеру, армянский профсоюз работников просвещения “Лусашх” имел в своем распоряжении двухэтажное здание в центре Еревана, в котором функционировали различные секции и кружки для детей работников просвещения. Там, кстати, и зародилась в виде студии вторая ереванская музыкальная школа имени Саят-Новы.

Взяв под свою опеку кладбищенских музыкантов, профсоюз выделил для них штат сотрудников, создал контору, назначил директора, предоставил им на несуществующей ныне улице Советнери (неподалеку от здания прокуратуры) помещение. Оставалось оповестить людей о появлении в городе нового оркестра, предназначенного для исполнения специфических функций. И, конечно, повесить у входа в эту контору вывеску о его назначении.

Заказывая в живописной мастерской вывеску, первый директор конторы пожелал, чтобы она была определенного размера, для того чтобы поместилась в уже имеющейся нише на стене, около входа в контору. И даже набросал на бумаге текст и форму вывески с указанием соответствующих размеров. Вывеска должна была выглядеть так:

ДУХОВОЙ ОРКЕСТР ПРОФСОЮЗА РАБОТНИКОВ ИСКУССТВ.

Но готовая вывеска выглядела несколько иначе:

ДУХОВОЙ ОРКЕСТР ПРОФСОЮЗА Р А Б.И С.

Что послужило причиной этого сокращения — неизвестно. По всей вероятности, сокращение было не вынужденной мерой или случайностью, а данью моде. Такой же, как появление леноров, мэлсов и лесмовок.

Вот так в городе Эриване появился новый оркестр, за которым вскоре закрепилось название “оркестр рабиса”.

 

С похорон на бал

В первоначальном своем составе вновь организованный коллектив — “оркестр рабиса” — был хоть и более определенным в смысле состава и более собранным и организованным, чем “кладбищенский”, но все же оставался очень слабым. Можно сказать, даже крайне слабым. Весь он состоял в основном из тех же “мелких буржуа”, с той лишь разницей, что они из свободных художников превратились в госслужащих, получающих ежемесячную сдельную (тогда!) зарплату и платящих налоги.

Об уровне мастерства и авторитете оркестра рабиса можно судить, кроме всего прочего, и по следующему общеизвестному факту. На похоронах госдеятелей, знаменитостей, известных в республике лиц играл оркестр театра оперы и балета. Покойников рангом ниже обслуживал уже гарнизонный военный оркестр или горсоветовский. А ничем не примечательного, так называемого простого советского человека провожал в лучший мир духовой оркестр профсоюза работников искусств или, попросту говоря, оркестр рабиса. Любопытный, не побывавший на похоронах, желая узнать, какими они были, спрашивал: “Какой оркестр играл”, и в зависимости от того, что ему отвечали, он мог составить полное представление об уровне похорон и об общественной “цене” усопшего.

Хотя со временем благодаря усилиям его новых руководителей состав изменился, пополнился профессиональными музыкантами, оркестр стал несравненно более качественным и вполне соответствовал требованиям, которые могли быть предъявлены к профсоюзному коллективу, однако его первоначальная слава так и сохранилась за ним. Ибо он был виновником того, какое содержание, какие характеристики изначально были вложены в понятие “рабис”. Под этими характеристиками — слабое, некачественное, худшее — и вошло в наше ереванское, армянское бытие понятие “рабис”. Вначале — как критерий конкретного оркестра, потом — музыки и музыкального искусства вообще. А позже оно перешагнуло через рамки музыкального искусства и охватило многие другие области человеческой деятельности.

А ведь могло быть и иначе. Представьте, что руководство профсоюза работников искусств Армении, взяв шефство над спецоркестром, преследовало бы цель не только загнать этих кладбищенских музыкантов в профсоюзный коллектив и взыскивать с них налоги, но решило бы собрать высококвалифицированных музыкантов и создать лучший духовой оркестр в городе. С этой целью оно пригласило бы на работу лучшего дирижера, установило бы зарплату для членов создаваемого коллектива, пригласило бы на работу в оркестр лучших духовиков города и республики. Этот духовой оркестр профсоюза стал бы лучшим музыкальным коллективом города.

Если кто-то скажет, что это невозможно, я могу сослаться на примеры, доказывающие обратное. Пожалуйста! Созданная примерно в эти же годы Хоровая капелла Армении во главе с приглашенным из Ленинграда хормейстером Арамом Тер-Ованесяном, за несколько лет стала одним из лучших коллективов Союза. Основанный в 1938 году джаз-оркестр Армении Артемия Айвазяна уже через год имел репутацию если не самого лучшего, то во всяком случае одного из двух-трех лучших эстрадных коллективов Союза. Так что при определенных условиях и оркестр рабиса мог бы быть лучшим духовым оркестром Союза или по крайней мере Эривана и имел бы честь провожать в последний путь не только простых граждан, но и лучших представителей нации.

Он и в этом случае назывался бы оркестром рабиса. Но понятие рабис тогда имело бы совсем другое содержание, а именно — высокое качество, мастерство, профессионализм.

Все то, что мы подразумеваем, когда слышим или произносим «Ла Скала», «Карнеги Холл» или «Венская опера». Именно с этим содержанием термин рабис и вошел бы в наше бытие. И независимо от того, что стало бы с этим оркестром через десять или двадцать лет, первоначальное содержание, “данное” этим оркестром понятию “рабис”, сохранилось бы уже навсегда.

Ведь понятия профессор, доктор наук или академик не теряют своего значения, хотя сегодня многие жалуются: «Что за доктора наук пошли?», «Кому не лень, становится академиками!» и т.п.

Но руководители профсоюза работников искусств не пожелали иметь лучший оркестр в городе и довольствовались уже имеющимся составом, который ереванцами совершенно справедливо рассматривался как слабый, незрелый, неблагозвучный, некачественный и худший. Эти прилагательные и составили содержание армянского понятия рабис, трансформировавшегося из первоначального ССС “работники искусств” в термин, обозначающий качество.

 

***

Армянскому рабису больше 80 лет. За это время многое в нашей жизни изменилось. Изменилось и отношение к рабису. В последние годы его стали пропагандировать. Я не думаю, что это правильно. В моем понимании рабис — это отсутствие школы данного вида искусства (явления). Это необученность, или полуобученность, непрофессионализм, и в конечном итоге в девяносто девяти случаях из ста — низкое качество. Поощрять и пропагандировать рабис — значит восхвалять некачественную самодеятельность.

Конечно, не исключается, что какой-то необученный певец может петь не хуже обученного. Если один из сотни необученных певцов достиг определенного результата в вокальном искусстве, значит, он старался, кого-то слушал, кому-то подражал, приобретал определенные знания, т.е. учился. Значит, он уже не рабис. Если какой-то меломан, необученный композитор сочинил песню, которая не хуже, чем у обученного, значит, он уникум и обладает Божьим даром.

Такие случаи бывают. Несколько раз в столетие. Это барды, ашуги, акыны и пр. Но даже и эти факты не дают права пропагандировать отсутствие школы и непрофессионализм.

(Отметим, что, говоря об ашугах и прочих из этого же семейства сочинителях, я имею в виду музыкантов-самоучек, народных певцов и инструменталистов прошлых веков, до появления и распространения граммофона или патефона. В наши дни при наличии звукозаписывающей и звуковоспроизводящей аппаратуры, при наличии в каждом доме телевизоров и компьютеров ашугов быть не может. Как не может быть в наши дни охотников с дубинками или с палками с железными наконечниками. В наши дни, когда в воздухе витает такое количество музыкальной информации, понятие “ашуг” — это анахронизм и профанация.)

Есть художники, которые нигде не учились. Самоучки. Их еще называют наивистами или примитивистами. Среди них попадаются выдающиеся мастера. К примеру, Анри Руссо, Нико Пиросмани или Вано Ходжабекян, работы которых ценятся во много раз выше, чем работы многих художников-академиков. Но ни в одном государстве, ни в одном художественном учебном заведении не преподаются такие дисциплины, как “наивизм” или “примитивизм”. Ни наивизм, ни примитивизм не пропагандируются, несмотря на отдельные выдающиеся достижения отдельных художников.

Точно так же никакие достижения в “искусстве” рабиса не должны служить оправданием для его пропаганды. Особенно в таких грандиозных масштабах, как это происходит в наши дни в Армении.

Я считаю, что восхождение рабиса — это нисхождение классики. Вот и все, что мне хотелось сказать о рабисе.

Как сказал бы герой Фрунзика Мкртчяна: “Я так думаю!”