«Наша интеллигенция переживает «короткое замыкание»…»
Два года назад нас покинул заслуженный художник Армении Рубен АРУТЧЬЯН.
О нем написано немало статей, интернет пестрит интервью – ведь он был одним из тех людей культуры, кому не давали покоя проблемы не только искусства, но и общества, и составляющих его граждан. И обеспокоенность отражалась прежде всего в его образе мыслей, в проектах, картинах… Это и оформление многочисленных выставок, ярмарок, Дней культуры и иных мероприятий в Армении и других странах, графические и живописные полотна разных жанров, и столичный памятник жертвам холокоста и геноцида армян, и новый герб Шуши, и эскиз новой банкноты РА «50000 драмов», и государственные ордена и герб Министерства обороны РА, за что Арутчьян был награжден медалью «Гарегин Нжде», и многое другое…
Ниже приводим отрывки из его последнего интервью…
В прошлом году в Москве состоялась презентация электронной версии книги Рубена Пашиняна «Разнобой», автором художественного оформления которой является Рубен Арутчьян.
О семье, об отце, о выборе
Есть дети художников, с которыми занимаются, учат их – у нас этого не было. Я просто родился и… начал рисовать. Да, конечно, папина мастерская была дома, он работал и я во всем этом «варился». Но целенаправленного воспитания меня со стороны отца, как художника, не было. Более того, будучи уже студентом училища им.Терлемезяна, я во многом не был согласен с отцом в творческом смысле, но держал свои мысли при себе – какое я имел право озвучивать их, не соглашаться, да еще и «ворчать»?
Отец не занимался мной, да, в общем-то, и не мог из-за огромной занятости – театр, кино, месяцами его не бывало дома… Максимум – приходил, смотрел мои работы и ставил оценки, так что первые мои работы подписаны отцом, точнее, его оценками. У нас дома была «моя стена», полностью покрытая моими работами, и многие видные художники, бывавшие у нас дома, с интересом изучали ее. Помню, Григорий Шелтян как-то, просмотрев работы, сказал отцу: «Сергей, чего он весь день в футбол играет – ему же рисовать надо!» Ну, как видите, я прислушался, и вот что из всего этого вышло…
О самоутверждении
Фамилия, конечно, «мешала» – точнее, обязывала. То есть или делать что-то очень хорошо и по-своему, или не делать вовсе. Искусство – это ведь не спорт: тут не может быть лучше или хуже. Надо просто что-то собой представлять, выработать свой стиль, свой почерк. Отец часто говорил мне: «Никогда не думай о славе – она сама придет. Или не придет. Никогда ничего не делай специально для этого». Так я и работал – ничего не делал специально. Искал свой путь, шел им.
О первой удаче
Помню, я рисовал натюрморт, ромашки. И кто-то из папиных друзей, известных художников, сказал ему: «Ты посмотри, Сергей, как он «повернул» цветок!» Действительно, цветок был изображен не в анфас или как-то привычно, а под неким углом, примерно в 45 градусов, и ракурс, правда, получился весьма удачным. Папа был очень доволен, а я тем более. Ну какому отцу неприятно, когда хвалят его сына?
О творческом поиске
Признаюсь, искушений было много – попробовать себя в другом жанре, в другой даже сфере искусства, самовыражение ведь штука непредсказуемая, особенно в юном возрасте – вдруг «прорвет» через стихи или еще что-то… Но так получилось, что я не «разбрасывался» – за что и благодарен и не благодарен родителям. В частности, они забрали меня из музыкальной школы, где я несколько лет подряд получал лишь похвальные грамоты. Моя учительница, Сара Натановна Гаслер, искренне восхищалась тем, как я играл Баха, но даже это не остановила родителей в их твердом решении «исключить» музыку на тот период из моего образования. Я с этим не был согласен тогда, не согласен и поныне: человек должен быть разносторонне развитым, особенно – человек искусства… Так что я только рисовал, ну и, конечно, гонял мяч с ребятами во дворе – до сих пор обожаю футбол, хоть уже и не играю.
О ереванских дворах
От тех дворов остались только яркие воспоминания, да разве что «отзвуки» бывших друзей – кто в Москве сейчас, кто в Штатах… Это был отдельный мир, отдельная система. Да, было и хулиганье, была и шпана, были и хорошие ребята. Со многими я частенько встречаюсь, собираемся у Левы Абрамяна… Самое главное, дворы не были захламлены всякими идиотскими «достройками» и гаражами. Я помню, когда поставили первый гараж – это был какой-то шок, бунт!.. Ну а потом пошло-поехало.
Помню, мы организовывали всякие турниры, чемпионаты по прыжкам… Тут я как художник смог проявиться – рисовал всякие флажки, переходящие вымпелы чемпионов…
О том, что пропало, исчезло
Не принимаю позицию «тогда было лучше» – она, на мой взгляд, однобока. Каждая эпоха, каждый период, каждое десятилетие отличается своей молодежью, своим духом, своей «изюминкой», своими плюсами и, разумеется, минусами. В наше время, скажем, неизменными местами встреч молодежи были кинотеатр «Москва» или двор, сегодня – ночные кафе или что-то в этом роде. У каждого свое, и каждый любит свой город по-своему.
Совсем другое дело, что мы потеряли закваску этого города: кто-то уехал в другую страну, кто-то – в мир лучший… И самое страшное, что это не восполняется. Точнее, это восполняется далеко не чем-то адекватным, а скорее… наоборот.
И немаловажный факт, что город стал больше: мой отец приехал в Ереван в 1936 году, когда тут проживали 50 тысяч людей, и стать известным, если ты действительно из себя что-то представляешь, в общем-то, не составляло большого труда. Сегодня Ереван – можно сказать, мегаполис, и скорее не столько по размерам, сколько по своему духу, по некому равнодушию его населяющих граждан. Все у нас есть – и кафе, и магазины, и изобилие… А где ереванцы, где интеллигенция? Увы… Исчез, как таковой, статус горожанина.
…Ура-патриотом я никогда не был – просто люблю этот клочок земли, люблю свой город и счастлив, что когда-то отец подарил мне возможность назвать Ереван своим. Этим и живу, и уезжать не собираюсь.
О хорошем и плохом в сегодняшнем Ереване
Каждая эпоха оставляет свой отпечаток – будь то Париж, или Рим, или Лондон… Многие города просто исчезали и потом отстраивались по новой. А вспомним советское время. Когда мы начали строить в садах? Именно в советский период. Дом камерной музыки, станции метро и т.д. А сейчас это же продолжается, но в более агрессивных масштабах. Для меня срубивший хоть одно дерево с той же легкостью может лишить жизни и человека. Даже в темные и холодные годы блокады мы старались отапливать дом керосином, не трогать деревьев. И, уверен, точно так же поступали и другие ереванцы – город «рубили» приезжие, они и продолжают поныне. Ведь это не их город, они некогда сюда приехали и воспринимают столицу исключительно как место проживания, базировки. Здесь они работают, решают и проворачивают свои дела. Поверьте, я не имею ничего против неисконных ереванцев – я говорю лишь о людях, которые никогда не любили и так и не смогли полюбить этот город, как свой родной. Так же и их потомки. Моя претензия, мой вопрос, как ереванца, в следующем – человек, приехавший сюда жить из деревни, у себя в саду тоже вырубает деревья, у себя в доме тоже сорит, плюется, пачкает, или это можно, по его мнению, делать только здесь, в Ереване?
Я не хочу говорить о новых постройках, о некой эклектике – раньше протестовал, сегодня меня занимает далеко не это. Меня возмущает то, как мы поступили с деревьями, парками, садами, наконец, с воздухом Розового города, некогда утопавшего в зелени. А ведь город был озеленен не просто так – это было необходимо в пыльном городе, центр которого находится в котловине. От этого и жара стала сегодня невыносимой в Ереване, и болезни, и эпидемии участились… Оттого мы и задыхаемся! А ведь Таманян не просто так ставил озеленение во главу угла…
Помните, раньше даже не было видно постамента памятника «Мать Армения», а сегодня можно даже из центра разглядеть людей, гуляющих у его основания. Как? Как можно мириться с таким варварским отношением к «легким» столицы, к будущему наших же детей? Я считаю это преступлением. Именно это, а не снос хибарок и постройку небоскребов.
О киче, который… становится лицом города
Молодежка, улица Баграмяна и очень много другого некогда было воспринято в штыки интеллигенцией столицы. Многие до конца так и не приняли то, чем сегодня мы гордимся, по чему уже скучаем. Но ведь, повторюсь, у каждой эпохи свой дух, и проблема «отцов и детей» вечна. Я, например, никогда не выступал против «эклектики» – город интереснее своим неординарным решением, своими архитектурными «переливами» из одной стилистики в другую. Другое дело – безвкусица и разрушение старых домов – лица города, его составляющей. И кошмарно, когда новостройки представляются как лицо города, предстающее пред гостями столицы.
О герое нашего времени
Раньше устраивались конкурсы, и даже именитые скульпторы обязаны были защищать свои проекты перед худсоветами – сегодня появление памятников носит хаотический, я думаю, самовольный характер. Кто и на каком основании принимает эти работы? Кто их утверждает? Кто и почему считает себя вправе решать, что нужно для лица города, а что – нет? Кто-то сказал, кто-то попросил – и поставили. Не смогли сказать «нет». Если я не смогу сказать «нет», я встану и уйду, не буду участвовать ни в какой комиссии. А вы посмотрите на новый памятник «Арарат-73» у стадиона – для меня это просто позорище. Как может быть подобное отношение к своей истории, к искусству и к своему родному городу? Да, легендарные футболисты «Арарата» – герои, но, увы, нельзя того же сказать об авторах этого памятника!
…До сих пор активно муссируется вопрос о том, что поставить на место памятника Ленину. Друзья, может, мы этот вопрос оставим будущим поколениям или у нас это самый на сегодня животрепещущий вопрос? Почему мы стараемся сдать город «под ключ», подспудно уродуя его в рамках чьего-то далеко не лучшего вкуса и аналогичных приоритетных планок? И вообще, почему мы так «набросились» на центр – Ереван ограничивается лишь центром? И почему только Ереван? Вместо этого лучше б подумали о том, как испоганен силуэт самой площади, о несуразно торчащих сзади домах! Мы сам памятник испортили, а теперь с пеной у рта обсуждаем, что ставить в центре этой «композиции»…
О формуле художника вне системы
Да, я был и главным художником, и занимал другие ответственные посты, но всегда именно потому и уходил, что никогда не был «в системе». Я свободный художник и могу говорить об этом открыто и с гордостью. Можно сказать, заслужил, «заплатил» за это звание, которое, поверьте, мне намного дороже любого другого – присуждаемого или нет. Свободный художник – это профессия, она и есть та формула, позволяющая жить, творить, понимая смысл того, что делаешь, к чему идешь.
В советское время законно лучше всех жили художники, они получали довольно серьезные суммы по госзаказам. Одни чуть лучше – те, что предпочитали влезать в идеологию, другие – чуть хуже, которые занимались тем, что им было действительно интересно. Потом все изменилось, СССР распался, «бастионы» запретов рухнули, и в одночасье каждый попал на то место, на ту позицию, которые и заслуживал. Если ты как творец представляешь собой что-то, если ты интересен, значит, будешь востребован. Ну и наоборот – соответственно. Вот вам и другая формула.
Об интеллигенции
Ее почти нет, и даже если она с чем-то не согласна, не выйдет на улицы, за исключением редких исключений. И причина того, что интеллигенция замыкается, как раз в том, что этот внутренний протест не выходит из нее: как шептались на кухнях в целях самосохранения, так и теперь – ну разве что по кафешкам. А посмотрите на демографический состав интеллигенции – кто пришел на место тех, что уехали? Кто считает сегодня вправе именоваться интеллигенцией и бравировать новым «званием», в общем-то, толком и не понимая смысл таких слов, как «интеллигент», «элита» и т.д.?
Так что наша интеллигенция – как тогда, так и еще больше сегодня – переживает «короткое замыкание». Для меня же интеллигент – человек, больше думающий о других, нежели о себе самом. Но разве сегодня такое возможно?..
О прогнозе на будущее
«Демократия – наихудшая форма правления, если не считать всех остальных», – считал Черчилль. Но ничего лучше не придумано, добавило и оправдало время. Конечно, сегодняшнее состояние можно сравнить разве что со «свободным падением», а не присутствием общества в действительно свободной системе. Но, скажу вам, мне эта свобода нравится, она меня привлекает, потому я, наверное, и не человек системы. Что мы строим? До капитализма нам еще далеко, а человечество пока не имело опыта перехода от «коммунизма» к нормальной рыночной экономике. Самое главное и единственно радующее в том, что все происходит естественно – не мы одни приняли эти правила игры. Но мы живем, развиваемся, стараемся идти вперед – все естественно, все так и должно быть. И, скорее всего, должны смениться поколения, чтобы стали видны серьезные изменения – как в уровне жизни и самом обществе, так и в нашем понимании действительности, отношении к своей родине, к родному дому, наконец, в менталитете. Во всяком случае мне все это внушает оптимизм. Сокрушаться и ворчать, сложа руки, я думаю – последнее дело. Дорогу осилит идущий!
Рубен Пашинян
