Моя большая армянская семья, коньяк и консервы

Татьяна Долженкова живет в Подмосковье. Занимается бизнесом. В свободное время пишет забавные истории. С забытыми кулинарными рецептами. Пишет с замечательным юмором и очень “вкусно”. В творчестве обращается к своим армянским родственникам и армянской кулинарии. Именно об этом и предлагаемые читателям “НВ” два рассказа Татьяны.
Моя большая армянская семья

Летом умер дед. Перед самой смертью дед Акоп написал мне открытку, где сообщил, что у меня есть большая армянская семья. А еще наказал, чтобы родственникам в приеме не отказывала. Я, конечно, по милости покойного о ней знать не знала и ведать не ведала, но чутьем поняла — начинается новая жизнь. И она, действительно, началась.
Сначала приехал мой дядя Рубо. Дядя привез коньяк и армянские консервы. Мы выпили, и дядя Рубо рассказал мне про моего папу. Пожил неделю, назвал меня дочкой и улетел в Чехословакию за хрусталем и джинсами.
Потом приехала тетя Роза с дядей Адибеком. Тетя Роза крепко меня обняла и заплакала. Тетя и дядя привезли вкусные армянские консервы и армянский коньяк. Мы выпили. Тетя Роза рассказала мне про папу. Она научила меня готовить армянские колбаски. Потом они сделали все покупки и через неделю уехали.
Далее, проездом в кругосветное путешествие, приехал дядя Либо, муж моей второй тетки из Норка, которую я еще не видела, поставил на стол коньяк, абрикосовое варенье и коробку с бастурмой и суджухом. Сказал, что все это готовил сам. Потом открыл коньяк. Мы выпили. Он рассказал мне про папу. Научил меня двум армянским словам и, не делая покупок, отбыл в Новый Свет.
И надо сказать, что последний визит и рассказы дяди Либо разбили мне сердце. Я уже мечтала побывать в Норке, где у меня есть братья и сёстры, где большой красивый дом из туфа, и делают такие замечательные армянские консервы. Где пьют коньяк, от которого хочется петь, а в большом саду растут абрикосовые и черешневые деревья. А еще там сами делают вино, бастурму и колбаски суджух. И даже помнят моего папу.
Всю осень, зиму и весну продолжались визиты, а летом Рубик купил мне билет до Еревана. “С большой армянской семьей мы с мамой уже знакомы”, — наивно думала я. И ошибалась…
Дядя Рубо радостно встречал меня в аэропорту. Затем привез домой и познакомил с братьями и старой бабушкой Агапи. Она тоже рассказала мне про папу. Только в этот день я и смогла отдохнуть. Вся дальнейшая жизнь в этом городе — это бесконечные путешествия по историческим местам и по многочисленным родственникам. Все визиты и ответные приемы были так расписаны, что я почувствовала себя английской королевой.
Я пыталась запоминать имена, улицы, армянские слова, законы и обычаи, а также все, что рассказывали мне про папу, который отбыл в мир иной, не дождавшись моего 8-летия.
Через месяц, когда дядя Рубо и сам уже малость подустал от бесконечных застолий, он сообщил мне, что отправляет меня на месяц в горы, а именно в Цахкадзор, с бабушкой и моими братьями. Ах, какие это были места. В СССР это был один из лучших горных курортов. Там я впервые увидела канатную дорогу, и даже каталась на ней. А горный поселок, где жил старый русский клан молокан в изумительных цветных одеждах! Ходила в древний монастырь, спускалась в долину Роз к холодной горной речке. А когда у медвежьего родника в горах Рубо делал шашлык, я узнала про папу. Оказывается, родился он именно здесь. Часто приезжал сюда, а в Москве принимал всю свою большую армянскую семью. А вот деда мало кто запомнил. Он остался в тени своей бурной жизни и сумасшедших страстей. Не буду рассказывать вам ни о семейных тайнах, ни о красотах Севана. Скажу только, что здесь в горах со мной что-то произошло. Я начала учить армянский, понимать армянскую культуру и изучать армянскую кухню. По вечерам, когда старая бабка Агапи, распустив шикарную косу, курила трубку, я училась готовить свое главное в жизни блюдо — армянский соус, ставший предметом наслаждения моей маленькой русской семьи.

Овощи по-армянски
для Гоар

Гостей ждали с утра. И вот голос Гоар заполнил собой сад и дачную веранду. На 20 лет затянулась моя разлука с сестрой. Нет, конечно, от нее приезжали родственники с приветами. Мы их с этими приветами принимали. Они гостили. Но как-то по-детски: без моих любимых консервов и армянского коньяка. Отчего я сделала вывод, что овощные консервы уже не делают, а коньяк больше не пьют. Думать о пофигизме родной крови было невыносимо. Нет, я, конечно, напоминала родне: “Мол, скучаю по армянским консервам, буду благодарна, заранее спасибо и т.д.”. Мне обещали, и так в ожидании прошло еще 10 лет.
И вот, после долгой разлуки садимся мы за стол. Наконец, на столе появляется армянский коньяк, а я с вожделением стала ждать обещанных армянских консервов. “Ну?” — уже засуетилась во мне упрямая идиотка.
Вы не поверите, но эти проклятые консервы стали наваждением. И, когда разговор заходил об Армении, я представляла себе только одну картинку. Армянские консервы. Они преследовали меня своим вкусом и запахом. И это был запах моей юности. Они снились мне по ночам. Конечно же, я умела их готовить, но из-за какого-то подлого армянского гена не готовила. Мне казалось, что это оскорбит мою память. Что непременно надо дождаться желанной посылки.
Но армянские консервы не появились и на этот раз. И выяснилось, что Гоар, привезя посылку от теток, имела в виду бутылочку коньяка.

…Коньяк был разлит, а на блюде дымилась картошечка с большими кусками мяса на косточке. Мои русские родственники по мужу впервые встретились с армянскими за одним столом, и теперь с аппетитом поедали и жаркое, и вкуснейшие малосольные овощи. Тем временем все гости нахваливали ядреные огурчики, капустку и помидорчики, которые я выложила прямо на смородинных листочках. Мама хорошо знала всех наших родственников и теперь подробно расспрашивала о каждом. Та рассказывала. “Издевается”, — думала я, представляя на столе вместо русского закусона армянский огненно-красный перец, острую баклажанную икру и аджику.
Племянник и муж нахваливали сочную розовую свининку, а я представляла перед собой тарелочку коричневато-бордовой бастурмы. И даже ощущала запах чамана. Глядя на меня, моя падчерица Ксения спросила: “А армянские консервы будут?”. И не было для меня вероломней и сволочней этой ситуации.
На меня свалилась досада за весь армянский народ вместе с армянскими строителями и армянскими родственниками, которые измучили меня своим армянским пофигизмом.
Тем временем грянул тост — и мы тяпнули по первой. За встречу. Армянский коньячок обдал теплой негой и примирил меня с бессовестной сестрой. А потом тосты полились сами по себе — без всякого участия. И только удивлялась бездонности бутылки. Казалось, что вместо 0,5 л. там была бочка.
В тот вечер мы много смеялись, вспоминали разные истории. Нам было что вспомнить и про Цахкадзор, и про Ереван, и про Москву. Особенно гости ржали, когда Гоар рассказала о том, как я сводила ее в ресторан гостиницы “Москва”. В мраморный зал. Как мы выбрали столик, чтобы сидеть лицом не в зал, а к широкой гостиничной колонне. Но нас, красивых восточных девчонок, мужики все равно достали. Сначала пьяные финны, которые потащились к нам со своими столами и стульями, а потом и долбанутые азербайджанцы, которых замкнуло на национальном вопросе, как меня на консервах. 
Все наши беседы потекли сначала бурной, а потом неспешной речкой. Пробуждение духовной памяти закрыло от меня армянский гастроном и укрепило родственные чувства. Мы много фотографировались на память, а вечером Гоар вдруг вмазала откровением: “Понять не могу. Сколько ни заготовляю банок — все сразу съедают. Сколько тебе ни посылаю — тоже съедают. Пока везут. То, что я тебе везла, тоже съели. Народу было много. Соскучились по консервам. Бедная моя Таня джан”. “Ну, ты и дура, Гоар! Нет бы почтой или проводником. Точно — дура!”. Кто ж это вытерпит подобное испытание. Держать в руках и не открыть божественно вкусную баночку.
Я плюнула на все мои обидки и на следующий день накупила на рынке все для армянских консервов. Наделала целую кастрюлю, но закрывать не стала, а поставила на стол. А Гоар сказала, что дура не она, а я. Потому, что сама делаю эти настоящие армянские консервы лучше “породистых” армян. И ни фига она не поняла — зачем везти из Армении то же самое. И, похоже, теперь уж точно не поймет! И не привезет.
Подготовила