Мариам Мерабова о родине и творчестве

В последний раз Мариам Мерабова была с гастролями в Ереване – вместе с мужем, еще до его безвременной кончины. И – до войны. Нынешние гастроли разделили жизнь певицы на две части – до и после. О той войне у нее появилось свое мнение. Недавно она гневно обратилась к своим коллегам в своем инстаграмме.

“Где вы были все, когда Арцах захлёбывался 44 дня в крови ополченцев, брошенных на растерзание?”…

Последние события спровоцировали волну крайне противоречивых и жестких комментариев в армянском сегменте соцсетей: часть встала на защиту интересов России, часть предпочла сохранять нейтралитет… Так или иначе, почти все мнения озвучивались сквозь призму войны в Арцахе в 2020-го и того, как повел себя в те дни официальный Киев. Отдельного внимания заслуживают пользователи, спешно оформившие свои аватарки украинской символикой. И ни слова о том, как во время арцахской войны Украина заняла азеро-турецкую сторону и не просто закрыла глаза на бесчинства и зверства, а еще и оружием снабдила. В том числе фосфорным.

“Дело не в Арцахе, мы против Путина”,- такими нелепыми доводами объясняют они свою позицию, расписываясь тем самым в собственной гражданской несостоятельности. “Собственно, это не позиция, это полное ее отсутствие, с учетом того, что именно российские миротворцы обеспечивают сегодня порядок в Арцахе”,- парируют оппоненты. 

“А вы чего так переполошились? Мы разве кого-то интересовали в 44-дневную войну?,- пишет в FB Т. Меликян.- Короткая же память у вас…” Как и у тех представителей российской интеллигенции и шоу- бизнеса, которая сейчас активно пишет в сети о том, что стыдится своей русской принадлежности. И той самой, которая со слезами на глазах молит остановить войну. Понять их по- человечески можно: им страшно, у многих на Украине родные, близкие… Только вот получается, что требования о справедливости и гуманности актуальны для них лишь сейчас, когда трагедия коснулась их лично.

Известная певица, финалистка шоу “Голос на Первом” Мариам Мерабова высказалась на эту тему на своей странице в Инстаграм.

“Где вы были все, когда Арцах захлёбывался 44 дня в крови ополченцев, брошенных на
растерзание?- вопрошает она.- Почему вы, светлоликие, не вешали флажки и не говорили правду, когда я с моим народом ежедневно призывала обратить внимание на чудовищную захватническую войну турко-азербайджанских ( НАТО) войск против армянского народа? Побоялись больше не поехать плясать в Баку на “Жару”, побоялись больше не получить от Гуцериева деньги, не выступить у Агаларовых в Крокусе с
сольником и т..д..? Стыд и позор! 6 тысяч парней лежат в земле , 6 тысяч душ, проданных своими же при поддержке молчаливого запада и так называемой местной интеллигенции ?!”

Мариам Мерабова по-прежнему завораживает голосом и душой, когда на концерте звучит этот голос невероятной силы, а в разговоре – сила и убежденность незаурядной личности.

Мерабова рассказала, что к нынешнему ереванскому концерту они – сама Мариам и ее ансамбль «Мирайф» — готовились небывало долго и чрезвычайно трудно, буквально взвешивая каждый номер и интонацию. После долгих поисков Мерабова и музыканты остановились на варианте, который в других, не столь чувствительных, обстоятельствах можно было бы назвать компромиссным.

В первом отделении прозвучали бессмертные песни советского времени – те, чью ценность, смысл и красоту мы по-настоящему ощутили только сейчас, в период всеобщей деградации. Деградации искусства, в том числе.

А потом начался – как же без него – джаз. Неугомонный, жизнеутверждающий, джаз назло всем и вся, вопреки всему и во имя мира и справедливости.

Но джаз джазом, хоть и главное он действующее лицо, но неотделим от исполнительницы, которая начала разговор с того, как ей было сложно решиться его организовать. Больше всего Мерабова хотела передать армянской аудитории уверенность, что все еще будет хорошо, что все трудности будут преодолены, а плохие воспоминания останутся уроком истории.

Мариам сама уверена, что когда тебе невероятно, невозможно трудно – а ей самой выпадало на долю подобное испытание, и не раз, — ты просто обязан расправить плечи и работать, и тогда трудности отступят, а силы на творчество возьмутся словно ниоткуда.

«У меня несколько раз было желание вернуться, после войны, в том числе. Я даже говорила с детьми, и они, представляете, были счастливы от идеи вернуться на родину хотя бы на несколько лет. Я хотела быть нужной, преподавать или что-то еще. К сожалению, в Ереване это не вызвало радости и энтузиазма, но я жду, когда понадоблюсь родине», — говорит Мариам.

Пианистка, которой после консерватории прочили блестящее «классическое» будущее, с головой ушла в джаз. Эмоционально понятный шаг, конечно – слишком уж приятная, элитарная это аудитория, те, кто джаз слушает. Но таких не так уж много, а тех, кто, слушая, еще и понимает эту музыку, умеет отделять настоящее от подделки и кича, еще меньше.

Почему все же джаз победил классику, одетую во фрак, объясняет сама Мерабова.

Я была классической пианисткой. И однажды, когда училась в Мерзляковке, оказалась в таком легендарном месте, как джаз-клуб «Синяя Птица». И услышала великих людей, это были потрясающие музыкальные дуэли. Я влюбилась в эту ритмику, в состояние, я поняла, что мне надо этим заниматься. Я пошла на конфликт со своей семьей. Объяснить я это им не могла. В семье паника: «Как это? Ты в консерватории, ты у лучших педагогов, у тебя впереди колоссальная карьера!». Я не могла объяснить, я просто понимала, что иду в джаз, хочу этой музыкой заниматься, это мой пульс, моя стихия».

Джаз, говорит певица, это, в первую очередь, инструментальная музыка. Это и Бейкер, и Майлз Дэвис, и Колтрейн, и это – особенное состояние. Ты это иногда слушаешь, и сам не отдаешь себе отчета в том, что слушаешь джаз, ты упиваешься музыкой.

«Поэтому, чтобы джаз проник в тебя, нужно просто открыться ему, просто его слушать», — уверена Мерабова.

И, кстати напоминает она, в то время, когда в Армении проходили лучшие джазовые фестивали, многие в СССР просто не знали о джазе. Но в Армении всегда слушали хорошую музыку.

Она заговорила об Армении и сразу преобразилась, даже внешне, стала мягче, в глазах засветилась какая-то особенная нежность. Вот разве что плохо она говорит по-армянски, и считает это собственным упущением, но это от недостатка практики: не оправдание, но объяснение. Однако в разговоре у Мариам нет-нет, да и проскользнет армянское слово или чисто ереванская идиома – утверждает, что в Ереване к ней вдруг возвращается разговорный армянский. Ну так, подсознание же все помнит.

Дети вот не владеют языком исторической родины, но Мерабова делает все, чтобы они хорошо знали историю семьи и армянского народа. А еще она часто балует их блюдами армянской кухни, которые готовит по специализированной книге советского еще издания.

Она говорит, что армянского зритель искушен, а легендарная сцена филармонии — мистическая. В детстве певица ходила в эти концертные залы и мечтала стоять на сцене, а теперь ее мечта сбылась, и она выступает тут с армянскими музыкантами, которых считает несравненными.

…Как водится, в конце выступления, перед уходом певицы со сцены, ей принесли букеты. Букеты были роскошными, и их было много. Мерабова аккуратно сложила их на сцене один к одному, подошла к микрофону и – неожиданно с трудом сказала:

— Спасибо за цветы. Думаю, вы не обидитесь, если мы всем ансамблем завтра утром отнесем их туда… Нашим мальчикам…

Они показала рукой в сторону военного пантеона «Ераблур».

Рубен Гюльмисарян