Маэстро Кочар, а также “тарелочки с голубой каемочкой”

Любители изящных искусств могут смело идти в Центр Гафесчяна, даже те, кто бывал тут не раз. Здесь открыты две экспозиции: в одной — работы Ерванда Кочара — выставка посвящена 115-летию со дня рождения маэстро. В другой — расписанные армянскими художниками тарелки из коллекции Рубена Ангаладяна.

Последняя выставка работ Кочара прошла пять лет назад в Доме художника — большая и отлично сделанная. Но Кочар — он и есть Кочар — манящий, необыкновенный, таинственный.

Всегда интересен. Нынешняя экспозиция, кроме знаковых работ, запомнится вещами из частных коллекций. В уютном зале собраны произведения, по которым можно проследить основные вехи кочаровского творчества и, разумеется, жизни. Она четко делится на три этапа. Допарижский, парижский и советский. В художественную столицу мира Кочар попал в 1923 году и в том же году показал свои работы. Освоился быстро и предстал пред очи тамошнего арт-бомонда не как талантливый провинциал, а как напористый и энергичный художник, не на шутку желавший покорить мир. Так оно и случилось. Он завоевал Париж и пробыл там 13 лет. Потом что-то заставило Ерванда Кочара вернуться в советскую страну в мае 1936 года. Останься он на Западе, мы имели бы всемирную знаменитость. Собственно, он таковой и является, но, увы, не сильно раскручен и потому менее известен. Через пять месяцев газета “Хорурдаин Айастан” призвала вышвырнуть из фронта искусства врагов народа, в том числе и Кочара, которого обвинили в антисоветской пропаганде и антиреволюционной деятельности. Он виделся классово и идеологически чуждым элементом, к тому же вооруженным классово неприемлемым искусством. Но вроде бы уцелел. Пока. Правда, с парижским авангардизмом ему пришлось расстаться. В 39-м создал шедевр — иллюстрации к “Давиду Сасунскому” для юбилейного (1000 лет!) издания. Гром грянул в июне 1941 года. Художник просидел два года и был освобожден однокашниками А.Микояном и Каро Алабяном. После смерти тирана Кочар воспрял духом и напрочь забыл про соцреализм. В 1959-м предстал взорам его главный опус — памятник Давиду Сасунскому, в 75-м — Вардан Мамиконян. Был открыт музей.

Вся экспозиция — классные вещи — живопись, рисунки, “живопись в пространстве”, скульптуры. Много работ на одну из его любимых тем “Человек и город”. “Человек смог покорить атом, но не смог сделать человека счастливым. Но тот, кто сможет сквозь нечеловеческий шум большого города распознать жемчужную мелодию флейты, сможет на мгновение быть счастливым, потому что оторвется от большой машины — города, от нечеловеческого шума и превратится в человека, найдет себя снова”, — пишет Кочар. Вещие слова, потому что в тогдашнем Ереване в отличие от Парижа не было нечеловеческого шума.

В одном из удивительных рисунков карандашом опять же “человек и город”. При том что все тело человека — вариация с урбанистическими и технодеталями, есть поразительная подробность: крошечный человечек — кинто в шальварах и с подносом, полным фруктов, на голове. Что это означает в 1933 году, когда вокруг город Париж? Может быть, это поиск той самой “жемчужной мелодии”?…

Другая выставка совершенно иного свойства. Несколько десятков авторских тарелок из своего собрания впервые показывает культуролог-эссеист Рубен Ангаладян. Он долго жил в Ленинграде и впитал на генном уровне культуру великого города. Со временем стал коллекционером произведений искусства, в частности графики. В 2003 году получил в дар от Роберта Элибекяна расписную тарелку. И пошло-поехало. Декорирование тарелок началось с того мгновения, как они вообще появились в обиходе. Их украшали все — от гончаров до Пикассо. Круглая форма — замечательная возможность вписать в нее любую арт-идею, в любом виде, любой техникой. Ангаладян начал выбирать из отечественных художников тех, кто ему близок и просто нравится. Чьи рефлексы ему интересно увидеть на тарелке. Одним вручал тарелки-”белье”, другие обходились сами. За десять лет набралась отличная коллекция. Тарелки в массе своей расписные, есть вылепленные в глине — от скульпторов. Есть рельефные, есть штриховые, есть графичные, есть живописные. Серьезные и шутливые. Разных стилей и направлений. Кто во что горазд. Мэтры — Элибекян, Шираз — и молодые авангардисты. Повторим: красиво, красочно, познавательно. Этакий компактный срез армянского искусства. Экспозиция, представленная Рубеном Ангаладяном, может быть без проблем показана в любой стране. (Идея возникла внезапно как чистая импровизация и не согласована с коллекционером.) А то ведь такое мы везем подчас за рубеж… Одна стыдоба.