“Карабахцы — это как бы армяне в квадрате”
В прошлом номере “НВ” мы писали о поездке известного российского писателя, публициста и политика Эдуарда Лимонова в Арцах. Благодаря посещению им “самой крайней христианской земли планеты” (выражение самого автора), он был объявлен персоной нон грата в Азербайджане. Но Лимонова это совершенно не смущает — он продолжает делиться своими впечатлениями от поездки на страницах российских СМИ. В частности, на сайте Russia Today помещен его рассказ (09.06.17) о том, что представляет собой арцахская деревня…
В карабахской деревне
Я хотел посмотреть, как живут в деревне.
Едем в деревню. Навстречу иранские фуры с жёлтыми номерами. Спрашиваю, что везут в Карабах иранские фуры. Ответ: «Всё!»
Мы быстро примчались в деревню, где живут родственники Альберта, нашего сопровождающего по Карабаху. 25 километров от столицы Степанакерта. У самого въезда, под навесом, вокруг стола деревенские корявые, лихо закрученные, как фруктовые деревья, старики играют в игру, близкую к домино.
И мы убедились, что это Италия. Сицилия какая-нибудь.
Вначале заходим в школу. Школой долгое время руководил отец Альберта —он на стене в виде барельефа. Чисто и прохладно, в одном из классов, в четвёртом, на стене герб Российской Федерации. И чтоб ученики не ошиблись, поверх написано по-русски: «Герб Российской Федерации». В кабинете литературы целый сонм портретов русских писателей. Самый крупный и висит выше всех — портрет Лермонтова, нашего русского кавказца.
В вестибюле же школы двенадцать фотографий погибших за свободу Карабаха учеников. Для сельской школы — немало. Вчера в русской школе имени Грибоедова в Степанакерте мы насчитали погибших под сотню, но там же столица.
Директор (рука крепкая — у всех карабахцев крепкие руки, кстати) жалуется, что детей мало. Во втором классе всего семь человек — на 150 семей, живущих в деревне. Традиционный кофе у директора. Потом едем к племяннику Альберта.
Из узюсенького ущелья выходит старик с осликом. На ослике навьючено чёрт знает сколько дров. За осликом идёт старый, узловатый, как местные деревья, мужик. Мышцы — такое впечатление, что кручены-перекручены. В одной руке у этого «сицилийца» бензопила с оранжевой рукоятью, а в другой — топор. Топорищем он ударяет осла по заднице.
На наш вопрос, не больно ли ослу, мужик пожимает плечами: иначе осёл не пойдёт.
Входим в узкий дворик, а там полно железа — ну, как у русских мужиков: спинки кровати, ржавая арматура… Короче, всё железо, что может пригодиться в хозяйстве, а может и никогда не пригодиться. Места в дворике крошечно мало. Различаем, что есть слива, посадки картофеля, помидоры, айва, немного винограда.
По крутой стремительной лестнице поднимаемся на второй этаж. Там открытая летняя кухня, она же столовая и зала. Одна сторона залы завешена колышущимся под горячим ветром синим пластиком. Родственник Альберта (племянник) — молодой, высокий, крупнокалиберный мужчина. Такой армянский медведь. Его жена месит тесто на столе в центре залы. Бабушка как две капли воды сицилийка: вся в чёрном, сидит на стуле у стены. Чёрное платье, чёрные чулки, тапочки, вся сморщенная. Трое мальчиков носятся по зале, все черноглазые. Пять, семь и двенадцать лет. Мать семьи готовит нам лепёшки с мелко рубленной зеленью: женгялоб хат называются (надеюсь, я их не исказил). Племянник Альберта зарезал ради нас петуха. Петуха сварили и племянник его разрезал. Ещё он порезал сыр и принёс слабого белого вина. Потом пили чай с айвовым вареньем. Фотографировались с детьми и племянником.
Ну и разговаривали. Когда был совхоз, то давали зерно. Нет, не муку — зерно, мололи сами. Крупы давали. А вообще-то у них всё есть, вот с работой плохо, нет работы.
Ощущение, что это Италия, тотальное, полное.
Об Иране отзываются не эмоционально, но хорошо. Я так понял, Иран у них — как Китай такой: всё оттуда приходит, все бытовые товары. Пока мы ели, дети ушли, куда-то вдруг исчезли, жена тоже за столом не сидела, подавала и подкладывала. И бабушка лишь наблюдала. Видимо, такой у них, у горных армян, порядок.
Карабахцы в сравнении с равнинными армянскими армянами — такие, на мой взгляд, воинственные горцы. Кстати, нынешний президент Армении Серж Саргсян — из Карабаха (бывший министр обороны Карабаха, если я ничего не путаю) и нынешний премьер-министр Армении — тоже из Карабаха. То есть карабахцы — это как бы армяне в квадрате. И доминируют над армянскими армянами — те более оевропеены, так, что ли.
Едем обратно. Альберт говорит, что вообще-то у них для гостей обычно режут курицу или там барашка. Сами каждый день себя не балуют, а гостю нужно лучшее.
Едем мимо просто совсем древних церквей, восстанавливаемых одна за другой. Много развалин, которые быстро становятся дряхлыми, как Колизей. Вокруг растут кусты роз, везде яркие бутоны гранатов. И иранские фуры туда-сюда, туда-сюда.
— Здесь и до Сирии рукой подать, да, Альберт?
— Ну да, совсем недалеко, — соглашается Альберт.
Сирия — колыбель восточного христианства.
И древний, царственный, невозмутимый вот уже четыре тысячи лет Иран.