Иранские записки

Чтобы избежать новогодних походов по гостям и посиделок, корр.”НВ” Елена Шуваева — Петросян (фото справа) с друзьями проехала почти девять тысяч километров наземным транспортом, добравшись до самой границы Персии с Афганистаном. Идея провести Новый год в Иране возникла спонтанно — а почему бы и нет, ведь иранцы едут к нам отмечать свой Новруз. Опять же ее иранские друзья-альпинисты — Махмуд, Маммад и Лейла, с которыми ее свела гора Демавенд (высшая точка Ирана), — давно звали в гости…

Ереван — “У Мишо” — Тегеран

От Еревана до Тегерана 2200 километров, из которых только 370 до границы Армении с Ираном. После Гориса, уже традиционно, автобус останавливается у ресторана Мишо — старика, который прекрасно владеет армянским, русским и фарси. В “aбэкте”, как говорят армяне, на стене висит огромный плакат, на котором изображен иранский автобус с пассажирами во дворе деда Мишо, а старенький магнитофон крутит русские песни середины 90-х — “Ветер с моря дул, ветер с моря дул, нагонял беду, нагонял беду…” Иранцы и армяне с удовольствием под эти песни уплетают шашлык из вкуснейшего мяса, которым славится этот регион, пьют чай, раскуривают кальян. Да-да, у Мишо все оборудовано так, как нравится персам. И даже туалеты — приземистые, со специальным шлангом и кувшином для интимной гигиены. Тогда мы еще не знали, насколько персы чистоплотны и как нас поразят своей чистотой туалеты по всей стране, даже в придорожных забегаловках, а единственным вонючим человеком за все путешествие окажется наш соотечественник, который снимет в автобусе обувь и отравит весь салон. Бедный водитель, который старался сосредоточиться на дороге, периодически отвлекался и пытался понять, кто же устроил эту “хиросиму”…
Едва отъехав от ресторана Мишо, автобус тормознула русская парочка — странствующие автостопом парень и девушка из Москвы. Они уже проехали всю Грузию, провели несколько дней в Армении и направлялись в Иран. Каково же было их недоумение, когда, посмотрев по карте и высчитав, что до границы с Ираном около четырехсот километров, которые они решили скорехонько преодолеть, они застряли на долгие часы — дорога очень сложная, много перевалов, поэтому автобус преодолевает ее за десять часов.
На границе пришлось облачиться в легкий плащ и платок. Иначе нельзя! Вспомнилось, что в прошлом году меня так напугали режимом в соседней стране, что на ереванском базаре “Фирдуоси”, который в народе называют исстари персидским, я купила себе длинный черный плюшевый халат и черный платок, не найдя ничего наиболее подходящего. Но, оказывается, в Иране можно ходить в плащах выше колена и брюках, а платки — на ваш вкус, вовсе не обязательно носить траурный головной убор.
…В Тегеране на станции нас встретил Махмуд с другом по имени Нима, в квартире которого нам предстояло провести ночь, чтобы на следующий день отправиться в долгое путешествие по провинциям прекрасной Персии. Квартира Нима была похожа на перевалочный пункт — мы оказались там не единственными постояльцами, но лишь первый штрих в портрет персов, очень открытых и гостеприимных, для которых — посланник божий, и грех его не уважить.
Под крышей дома Нима вынужденно гостила семья из Бирджана (это почти на границе с Афганистаном) — муж, жена и их двухлетняя тяжело больная дочка, которая нуждается в лечении в столичной больнице. Глава семейства — Али Зареи — очень колоритен. С порога он привлекает мое внимание в большей степени схожестью с отцом, о чем впоследствии я ему скажу и чем очень его обрадую. Белая рубаха, фуражка, тяжелый коричневый портфель, тяжелая челюсть, глубоко посаженные глаза, натруженные руки и не сходящая с губ улыбка. 20 лет он учился и работал в Италии: учился на фармацевта, но в сердце жил театр, поэтому брал уроки актерского мастерства у итальянских и русских мастеров. Так Али и идет по жизни: днем ведет дела сети своих аптек, а вечером лицедействует. Его кумиры — Достоевский, Чехов, Горький, Пушкин, Маяковский… Уже много лет на сцене бирджанского театра он ставит на фарси “Идиота”, спектакль пользуется большой популярностью. Конечно, вечер не обошелся без политических и религиозных тем: Али — агностик, но он не против ислама, уважает как религию (впрочем, как и другие вероисповедания), но против исламизации страны. Сначала он был воодушевлен идеей революции, которая случилась в 1979 году, но потом от того, во что все это вылилось — гонения, репрессии, давление, почувствовал крайнее разочарование. Но и несмотря на это говорит: “Что бы ни творилось в Иране — это мой дом, который я люблю!”
На ужин пришла доктор Лейла, наполнив квартиру насыщенно-сладким ароматом духов, — нет, не моя знакомая альпинистка Лейла, это имя очень распространено в Иране, и мы на своем пути встретим очень много новых знакомых “Лейл”. Бросается в глаза нежная, ноздреватая кожа Лейлы, похожая на тонкий блинчик, и маленький, аккуратненький, к чести гостьи, прооперированный нос. Да-да, в Тегеране мода на ринопластику. Причем пользуются популярностью армянские клиники и специалисты, у которых большой опыт в деле моделирования носов. А те, кто не имеет возможности сделать операцию, просто налепливают на нос пластырь — мол, и я не отстаю от веяний в моде. Также популярны укороченные брови и татуаж, чем грешат и армянки, чего я, видимо, никогда не пойму: зачем выдергивать брови, чтобы потом их нарисовать?!
…Вечером Махмуд разложил перед нами карту и очертил маршрут, который предстояло преодолеть за 12 дней: Тегеран — Шуштар = 780 км, Шуштар — Шираз = 660 км, Шираз — Бирджан = 1300 км, Бирджан — пустыня Лут = 320 км.
На следующее утро отправились на тегеранский базар. Ярким впечатлением этого дня стала картина: старик с разбитым лбом и раскроенной ногой, сидящий у эскалатора, а рядом стенающая старуха, кутающаяся в хиджаб. Через штанину мужчины пенится алая кровь, образовывая лужу. Вокруг толпятся люди, все сопереживают, пытаются чем-то помочь. Причина падения: хиджаб застрял в движущихся ступенях эскалатора… Через несколько дней мы увидим картину, как парочка перевернется на мотоцикле — хиджаб попадет в колесо. Махмуд, как и подобает спасателю, выводит стариков из перехода и вызывает “скорую”. Через несколько часов пострадавшие позвонят ему и сердечно поблагодарят.
Нужно поменять деньги, а лучший курс на базаре — там кучкуются менялы, которые искусно перебивают курс доллара друг у друга. Купюры меньше ста долларов не в ходу. Если же у вас имеются таковые, то точно вам не суждено их обменять по хорошему курсу: ну не пользуются они популярностью в Иране. Махмуд, поинтересовавшись курсом у нескольких менял, остановился у одного. И вот, мы смело можем идти на базар с иранскими риалами — честно, если бы не Махмуд, нам бы стоило большого труда разобраться в этих деньгах и курсах. Удивительное дело, через некоторое время нас находит… меняла и вручает еще несколько купюр: оказывается, он ошибся и недодал нам денег.
Рядом с базаром толпится большое количество мужиков; они что-то выкрикивают, пытаясь перекричать друг друга, поднимают руки, негодуют, смеются… Там явно происходило что-то интересное, поэтому я встала на скамейку и вытянула руку с фотоаппаратом, чтобы запечатлеть это действо. И вдруг, бросив свое занятие, люди обернулись в мою сторону и недовольно заголосили. Торг был испорчен, но мне удалось украсть один кадр аукциона на тегеранском базаре.

Дорога на Шуштар
в новогоднюю ночь

Наверно, безумие отправиться в дорогу в новогоднюю ночь, но тем не менее у нас каждый день был праздничным, поэтому мы особо не сожалели. И вот ночь с 31 декабря на 1 января, а мы в поезде и направляемся в Шуштар. Старенькие скрипучие вагоны, по шесть человек в купе, вытертые ковры, вылинявшая обшивка… и просто больничная чистота кругом.
Четыре часа до армянского Нового года, пьем чай с попутчиками — пожилая чета и мужчина средних лет, которые являют собой образцы истинных черт и манер древней нации. Персы очень общительны — разговор, долгий, откровенный, со всеми подробностями, завязывается сразу. Очень любят туристов, хотя в общем страна не готова к их потоку: большинство вывесок и указателей на фарси, иранцы плохо или вообще не знают английского языка. Махмуд на вопрос, откуда его гости, всем важно докладывает, что из России и Армении.
Чувствуется благоговейное отношение к России, поэтому он долго и смачно всем рассказывает, как я, русская, приехала в Армению и там осталась на много лет, а, может, уже и на всю жизнь.
В купе заглядывает проводник и предлагает меню. Старик, прищурившись, шутливо начинает с ним торговаться — мол, раз в купе нет телевизора, чтобы как-то скоротать время, неси чай не чашками, а целым чайником. Разговор ведется на фарси, но меня удивляет: божечки, я все понимаю! За долгий период жизни в иноязычной среде моя интуиция настолько развилась, что я начала понимать людей по мимике и жестам, ну и, конечно, по отдельным словам — в персидском и армянском языках много похожих слов: бринз — брайнз — рис, карак — карек — масло, пучур (кучек) — кучек — маленький, панир — сыр, ханчал — кинджал, чангал — вилка, бадерджан — баденджан — баклажан, тезбех — четки, шалвар — штаны и другие. А уж “чай” и “самовар” вообще убили! При каждом удобном случае рассказывала персам, что “самовар” — русское слово, от “сам” и “варить”, а они его так давно и часто употребляют, что давно считают исконно своим.
…Перед нашим приездом на тренировках Махмуд повредил ногу и вынужден был носить бандаж. Мы предложили ему положить ногу на сиденье, потеснившись. Он отказался, потому что напротив сидела женщина возраста его матери, а это бы стало неуважением к ней. Спала я на верхней полке, уступив место старшим и Махмуду с травмой на нижних полках. Уснула в одиннадцать часов, не дождавшись Нового года, но в два часа пополуночи проснулась. Впервые в жизни проснулась от паники. Темно. Обшивка вагона поскрипывает. Снизу сочится храп соседа — нет, легкое похрапывание с взвизгиванием. Захотелось перебудить всех, распахнуть дверь и выбежать. Так мало воздуха. Так мало пространства. Едва сдержав себя, начала мучиться мыслью, что мне невыносимо хочется проковырять дырку в потолке — хотя бы каплю воздуха вдохнуть, чтобы сочился не храп, не жар, а звонкий хрустальный воздух. Тихо спустилась по лестнице и вышла в тамбур, задышала полной грудью и вдруг мне подумалось: как новогоднюю ночь проведешь, так пройдет и целый год — а что, дороги и путешествия — это моя стихия, согласна!
…Утром мы вышли на станции города Дезфул, недалеко от Шуштара. Нас встретила еще одна Лейла, опять же не моя приятельница-альпинистка, а другая, и ее муж Мохаммад, которые с радостью показали нам достопримечательности своего города. Дезфул — красивейший город Ирана — был основан более трех тысяч лет назад и назывался Аван. После значительного разрушения был восстановлен и получил новое название Дезпол, взяв за основу название протекающей через город реки — Дез, а “пол” в переводе с фарси означает “мост”.
И неспроста: через реку протянулся огромный мост периода династии Сасанидов (династия персидских правителей (шахиншахов), правивших в Сасанидской империи с 224 по 651 годы), который до сих пор исправно служит людям. Этот уютный городок, выложенный из маленьких кремовых кирпичиков (он славится кирпичным заводом!), считается жемчужиной Азии. Здесь есть аэропорт, сюда едут поезда и автобусы, и вообще жизнь кипит. Кстати, стоит отметить, что в Иране более 20 аэропортов, имеющих статус международных, а страна будто находится на перекрестке Шелкового пути нашего времени.
Продолжение следует