Гарик Сарибекян: «Играю джаз с ереванским акцентом!»

Гарик Сарибекян — ереванец, пианист, композитор, как он сам себя называет, — один из самых скромных и талантливых музыкантов Армении. Он не любит говорить о себе, предпочитая, чтобы за него говорили его произведения. Как город и люди вдохновляют его творчество? Что для него значит джаз? В этом интервью он делится своими мыслями о музыке и жизни.

— Гарик, о тебе практически ничего не известно: откуда и как ты пришел к джазу?  

— Родился в Ереване, в музыкальной семье: мама —пианист, папа — тарист и дирижер, знаток народной музыки, заслуженный деятель искусств Армении. Первые симптомы «заболевания» джазом стали проявляться у меня еще в раннем детстве: очень любил перед гостями «настукивать» полюбившиеся мелодии. Родители, хоть и заметили хорошее чувство ритма, тем не менее изначально хотели, чтобы я поступил в медицинский. Но меня это не притягивало, музыка не оставляла места ни для чего более. По окончании музшколы им. Мирзояна, планировалось отправить меня в Москву в Гнесинку. Но мама настояла, чтобы я остался тут. Так и произошло, окончил Ереванскую консерваторию, после чего без остатка посвятил себя джазу, точнее – этно-джазу, за что огромное спасибо отцу, сумевшему привить мне любовь к народной музыке.  

— Как ты относишься к такому определению как «армянский джаз»?

— Весьма положительно: я им живу! Играю джаз с армянским, ереванским акцентом. В этом смысле на меня очень повлияло творчество нашего известного джазмена Арташеса Карталяна. Помню, когда еще в 10-м классе, ячастенько бывал в джаз-клубе под Мергеляновским институтом, именно там впервые стали появляться элементы народной музыке в том, что я играл. Остаюсь верен избранному пути в джазе по сей день. И не без радости отмечаю, что многие музыканты и поныне преподносят, если не сказать, основывают свое видение джаза на армянских ладах и национальном фольклоре. Однако, надо учитывать, что все это имеет право на существование только в том случае, когда в результате рождается нечто органичное, естественное и осмысленное.    

— Не секрет, что представителям культуры сегодня не просто. Как удается удерживаться на плаву?

— Просто не надо предавать себя, свое предназначение. Необходимо осознавать, для чего и для кого ты играешь, быть преданным избранному жанру. Да, это очень трудно, поскольку соблазнов немало. Но мне кажется удалось найти свой жанр, себя в музыке: остаюсь верен наследию Бабаджаняна, Орбеляна… Играю не только, чтобы получать удовольствие самому, но и чтобы дарить те же эмоции слушателю. Если человек приехал сюда, он должен услышать джаз, который может быть только в Ереване и почувствовать через него колорит города, его пульс и энергетику.

— Ты — почетный деятель культуры города Еревана. Ереванец — это образ жизни? Например, тбилисец —это своего рода национальность, в которую в свою очередь входят грузины, армяне и т.д. Что такое ереванец для тебя?

— Ереванец – это диагноз! Это что-то особенное: доброта, отношение к людям, любовь к городу, история, люди, которых ты уважаешь, которых помнишь. Ереванцы — это нормальные, порядочные, интеллигентные люди, любящие хорошую музыку и хорошие книги. Ереванцы —это тепло и совершенно уникальный магнетизм.

— За последние годы многие такие ереванцы покинули город, а джаз-клубы, некогда собиравшие исключительно почитателей джаза, сегодня воспринимаются как места «элитного времяпровождения». Как изменился твой слушатель за эти годы?     

— Во-первых, джаз — это музыка, которая предполагает внимательное и вдумчивое восприятие. Это не просто фон — это диалог, в который вступает слушатель, пытаясь понять и прочувствовать каждую ноту. Во-вторых, не обязательно, чтобы слушатель был знатоком джаза, его истории. Ты должен своей игрой, своим преподношением «зажечь» аудиторию, привить любовь к этой музыке. Если она тронет сердца, то это прекрасно. Ведь часто бывает, люди не понимают, куда идут, но, услышав джаз, «заражаются» этой музыкой навсегда. Наше предназначение в том, чтобы это происходило как можно чаще и качественнее. И мне кажется, у нас получается.

— Не секрет, что гостям столицы Ереван представляется изначально не джазовой, классической или народной, а бесконтрольно звучащей на улицах, из машин и в разного рода «обэктах», мягко говоря, далеко не армянской музыкой. Что думаешь на этот счет?  

— Должен быть введен жесточайший запрет на исполнение и популяризацию неармянского «продукта», представляемого как «армянская музыка». Поясню: музыку запретить нельзя, никакую, каждая имеет право на свою аудиторию. Но, во-первых, где, как и что может исполняться должно контролироваться на государственном уровне. Во-вторых, категорически должны быть запрещены суррогаты, внедряемые в сознание аудитории, а на деле — ладотоника и мелизматика соседних стран с армянскими текстами или в армянском интонировании. Я понимаю, что на праздниках, свадьбах должна звучать танцевальная музыка, в ритме 6/8, но почему это должна быть обязательная дешевая и некачественная перепевка мугама. Мугам — это очень сложная музыка на самом деле, но она не наша. А что у нас нет собственной, народной танцевальной музыки? Нет ереванских мелодий? Нет тех же 6/8? Даже у африканцев есть 6/8… Зачем оттесняя, обесценивая свое культурное наследие, насильно инъектировать чуждую нам музыку, культуру народа, с которым мы, мягко говоря, не в ладах? Зачем воспитывать поколения на культуре, активно выдаваемой за собственную? Повторюсь, никакую музыку запрещать нельзя. Но слушайте в оригинале, а во главу угла ставьте свою. Государство не только должно контролировать этот процесс, но и пропагандировать армянскую культуру. Ведь никому не надо объяснять, что сделал для нас Комитас, как он вернул армянам их музыку. Что сделали Хачатурян, Бабаджанян, Орбелян, Арутюнян, Шакарян… Надо быть достойными этого наследия. Это великая честь и огромная ответственность.

…Да, и очень важный аспект — децибельная культура. Точнее, децибельное бескультурье, царящее на улицах столицы. Думаю, необходимо штрфовать за прослушивание музыки на большой громкости как в машинах, так и внутри объектов.

— С идеологической составляющий запрета понятно. Но есть и бытовая сторона вопроса: музыкантам надо как-то жить. Каким образом должен осуществляться контроль в этой сфере?

— Ничего изобретать не надо. Все давно апробировано и прекрасно функционирует за рубежом, в той же Европе. Во-первых, чтобы выступать на улице и вообще где-то, на какой-то площадке, исполнитель подает заявление в муниципалитет, указывая, где, когда и что он собирается играть, какое у него образование, опыт и т.д. Возможно, его прослушают и лишь после этого позволят (или нет) выступать. Во-вторых, что касается профессиональных музыкантов, за рубежом все они входят в единый музыкальный профсоюз, который обеспечивает им и занятость, и выплачивает субсидии в период «затишья». То есть, выступая в клубах, концертных залах и т.п., они отчисляют некий процент профсоюзу, а в период незанятости получают финансовую поддержку. Ничего сверхъестественного. Все проверено и прекрасно работает.  

— Закончим беседу избитым вопросом о творческих планах? И вообще, где тебя можно послушать?

— Основной план на будущее: постоянство. По средам, пятницам и воскресеньям мы с трио выступаем в джаз-клубе «Малхас» — с Суреном Закаряном и Кареном Астабатяном. Есть большая программа с очень талантливой вокалисткой Соной Умроян. Вместе сочиняем песни, которые также можно послушать в YouTube. Надо отметить, что трио исполняетисключительно мои композиции: у гостей есть возможность слушать на протяжении трех часов авторскую джазовую музыку. По воскресеньям выступаем вместе с Арамо, а в другие дни — иногда в джаз-клубе «Улиханян», там уже квартетом, к нам присоединяется замечательный гитарист Арам Варданян. Так что основные творческие планы — продолжать делать все заявленное, а из далеко идущих — представить авторскую программу за рубежом!