Хорен Манучарян: «Я поверял гармонию гамбитом и бизнесом»
Недавно в Нальчике с большим успехом прошла презентация нового диска нашего соотечественника, российского композитора Хорена Манучаряна
Крайне причудлива на необычные, а порой и на завидные метаморфозы привычно именуемая «армянская судьба», а точнее, жизнь некоторых наших соотечественников из ближних и дальних диaспор. Ярким примером тому могут служить, к примеру, некоторые страницы из биографии музыканта, шахматиста и бизнесмена Хорена МАНУЧАРЯНА, который живет в Нальчике.
Авлабарский вундеркинд
«Мы – тбилисские, наша семья жила в Авлабаре, но я родился в Ереване,- гордо заявляет Хорен, который не терпит обращений по отчеству, а уж тем паче – «товарищ», «господин», хотя в этом году разменял свой шестой десяток. — Мама приехала рожать в Ереван, а на свет я появился в известном роддоме имени Маркаряна на проспекте. А оттого я единственный в семье Манучарян, как записали в свидетельстве. Все остальные наши – Манучаровы».
С раннего детства природа щедро одарила авлабарского малыша музыкальным талантом и исключительным слухом. С легкой руки матери, которая играла на пианино и любила петь армянские народные песни, Хорен в три с половиной года стал моментально воспроизводить любую услышанную мелодию.
«В середине 60-х прошлого столетия обязательным признаком хорошего тона тбилисской армянской семьи считалось наличие в доме пианино, — с улыбкой рассказывает Хорен,- При этом совершенно неважно, умеет ли кто в семье играть на инструменте или нет. Главное, чтобы пианино стояло на самом почетном месте. Когда же соседи прознали о моих пристрастиях, то стали наперебой приглашать меня к себе, особенно, когда у них были гости. Дабы удивить своих гостей и проявить собственную культурную осведомленность и образованность, хозяева меня уважительно называли «вундеркиндом» и «Моцартом». Им зачастую приходилось прибегать к разным ухищрениям, к подкладыванию и обкладыванию всего меня разными подушечками – лишь бы мои руки наконец достигли клавиш, и я смог бы в полной мере продемонстрировать весь свой дар. Что они принимались напевать, то я воспроизводил на инструменте. Благо, репертуар был не ахти какой сложный – «Авлем, тапем пошин…», «Ара,вай, вай…» и все такое застольное. По окончании «концерта» меня щедро одаривали конфетами. Я ими наполнял карманы и с полными пригоршнями сладостей мчался домой, где с гордостью заявлял маме: «Смотри, сколько всего заработал!»»…
Кстати, музыкальные таланты маленького Хорена проявлялись не только в освоении «рабизного» репертуара. Eго старшая сестра – ныне известный журналист Наира Манучарова, которая в ту пору с большим радением обучалась игре на пианино в музыкальной школе, вспоминает: «Как-то раз я готовилась к концерту и разучивала одну из сонат Моцарта. Музыка давалась с трудом, я все проигрывала начало, раз за разом. Неожиданно подскочил Хорен, которого, вероятно, утомило мое прилежание и воскликнул: «Ты все неправильно, не так играешь!» Я в усмешку уступила свое место и высокомерно спросила: «А как правильно?» Каково же было мое удивление, когда мой пятилетний брат вдруг преотлично исполнил эту сонату. А ведь он музыке не обучался и нот не знал…»
Истинный парадокс в том, что Хорен так и не получил даже начального музыкального образования. По его словам, семейный бюджет не позволил, чтобы его отдали в платную музыкальную школу – на любимое «форте и пиано», на котором он уже не только воспроизводил услышанные мелодии , но уже и наигрывал свои. Справедливости ради, как он отметил, его водили на скрипку. «Я неполный год и кое-как проучился, но дома решительно заявил, что больше на скрипку не пойду! Не по душе она мне пришлась и все тут».- говорит Хорен и заключает. – Просто детский глупый каприз!»
А когда авлабарскому вундеркинду исполнилось девять лет, то семья в надежде на лучшую жизнь переехала из Тбилиси в Нальчик. Там в музыкальной школе уже 9-летнему композитору отказали — под исключительно формальным предлогом, дескать, детей принимают лишь с семи лет… Прослушать же его детские сочинения и убедиться в его способностях и навыках попросту не удосужились… «Даже не поинтересовались умею я играть или нет. На этом мое музыкальное образование закончилось, так и не начавшись»,- с явным сожалением заключает Хорен…
Музыка и спорт – две вещи совместные?
С музыкой он, конечно же, не расстался, но всерьез увлекся футболом…
«Я был спортивный, подвижный, так что футбол стал моей стихией, мечтал даже об игре в «Арарате» — тогда ереванская команда была на взлете… Но как-то раз оказался в кружке по шахматам – друг занимался, а я с ним зашел просто так, из любопытства,- говорит Хорен. – Неожиданно царящая в зале атмосфера увлекла. Может быть, понравилось сосредоточенное безмолвие, которое сравнимо с теми моментами, когда молча сидишь перед клавишами в ожидании некоего прилива эмоций. Не знаю. Знаю лишь, что о футболе забыл, в 14 впервые сел за шахматную доску, а через год стал чемпионом Кабардино- Балкарии среди юношей. Потом удостоился того же титула, но уже среди взрослых, причем дважды…»
Так что последующий шаг Хорена был вполне логичным – он поступил на шахматный факультет ГЦОЛИФК-а(ныне Академия спорта РФ). Не менее логичными стали и его дальнейшие действия – студент, не раздумывая, примкнул к институтской музыкальной группе.
Совмещение шахматных комбинаций и музыкальных репетиций не всегда давались легко – порой приходилось не на шутку напрягаться. «Если не ошибаюсь был «застойный» 1982 год, а тогда в большой моде были межвузовские конкурсы политической песни, — улыбается Хорен.- Наш ректор выдвинул строгий ультиматум — если не выиграем конкурс, то лишимся и зала, и репетиций, и инструментов. Вот нам, спортсменам, и пришлось напрягаться. Откопали ирландскую революционную песню, стали усердно репетировать. Все ничего, но тут наш гитарист уехал на несколько дней домой в Эстонию, а обратно вернуться не может – билетов нет. Гитариста мы легко заменили, и с вокалом особых проблем не возникало. Единственная загвоздка была лишь том, что никто из наших музыкальных самбистов и легкоатлетов не мог исполнить партию на флейте, а она-то и была заглавной в этой заурядной , в общем-то, песне. Что было делать? Я взялся за инструмент, который до этого и в руках не держал. Всю последнюю ночь перед выступлением осваивал, и на конкурсе все же отыграл. В итоге мы взяли главный приз и отстояли-таки свое право и на репетиции, и на инструменты, и на музыку!»
Ни мастером спорта по шахматам, ни гроссмейстером Хорен так и не стал – подвел острый музыкальный слух и армянский темперамент. «Был ответственный шахматный турнир в Москве, вышел по очкам в полуфинал, настрой был боевой. Во время очередной партии соперник принялся как-то странно, очень неприятно и шумно сучить ногами под столом. Я его вежливо попросил не делать это раз, второй раз, а на третий не сдержался и… Короче, не сдержался, за что и был дисквалифицирован. Хорошо еще, из института не вылетел, — вздыхает Хорен. – Молодой был, горячий, нетерпеливый, выдержки не хватало…»
Выдержки на встречи и общение с музыкантами московских рок-групп хватило больше. Познакомился, в частности, с Константином Никольским из «Воскресения». Открыл для себя «Спасательный круг» и лидера этой рок-группы Игоря Талькова. Случалось, что и в ресторанах играл, заметно повышая студенческое благосостояние. Тогда же определил для себя «почетный круг» кумиров, на которых желал равняться, или же, по крайней мере, чьими произведениями заслушивался – Арно Бабаджанян, Алексей Экимян, Раймонд Паулс.
Из исполнителей особо отмечал и отмечает соотечественниц – Ирину Отиеву и Ларису Долину…
Свадебный аккордеон как главная помеха статусу «цеховика»
В родной Нальчик дипломированный инструктор по физической культуре и шахматам вернулся уже с синтезатором, за приобретением коего специально ездил в Киев — к знакомым музыкантам и спортсменам.
«Ресторанных заработков хватило лишь на самый простенький инструмент. У моей первой «Ямахи» клавиши были мелкие и, как говорится, не всегда пальцами на нужную попадал,- шутит Хорен.- Но покупка была крайне необходимой, теперь я мог записывать музыку, которую сочинял, аранжировать ее и переносить на аудиокассеты».
Тренером по шахматам в родном городе проработал лишь год, потом его захватила насущная в те годы предпринимательская волна. Открыл кафе, а через полтора года занялся легкой промышленностью, организовал швейный цех, который в скором времени преобразился в фабрику.
И все без отрыва от музыки, правда, преимущественно свадебно-застольной. «Наша группа больше играла на грузинских и армянских свадьбах. Разные курьезы приключались,- улыбается Хорен.- Раз выступали в одном из городов Ставропольского края. Очень богатый грузин прослышал о нашей группе и пригласил нас к себе. Играем, поем, с нетерпением ожидаем танец невесты. Известно, что это самый ударный и прибыльный на «шабаши» номер. И вдруг, как назло, электричество отключают, авария какая-то в городе приключилась. Все в недоумении, досада какая! Благо, по моей просьбе, принесли аккордеон, я начал играть, наши музыканты подпевать, а гости продолжили веселье. И танец невесты отыграли на ура, и прилично заработали»…
Однако, когда предпринимательская деятельность пошла в гору, то Хорен перестал ездить на свадьбы. «Когда вплотную занялся бизнесом, то было как-то неудобно выступать в роли свадебного музыканта, — говорит Хорен, — поскольку на этих застольях мог вдруг встретить знакомых цеховиков. Не всем же обьяснишь, что зачастую играешь исключительно для души, а порой и дебютно проверяшь на своеобразных зрителях свои мелодии…»
«Я люблю твои глаза», «Друзьям», «Мой добрый швейцар»…
По признанию Хорена, пик предпринимательской деятельности в середине 90-х прошлого столетия ознаменовался также всплеском творческой энергии да десятком-другим новых песен. Ему нравилось творчество известного балкарского поэта и большого друга Армении Кайсына Кулиева. К тому же он приходился семье Хорена дальним родственником. К сожалению, поэт к тому времени скончался и не услышал рожденные в результате заочного творческого сотрудничества песни. Больше всего в этом кулиевском цикле Хорену нравится песня на стихотворение «Я люблю твои глаза», которую одобрили также родственники поэта.
Именно в этот период он познакомился и подружился с семьей местной поэтессы Тамары Поповой. Сотрудничество автора стихов и композитора аукнулось рождением новых песен – «Твои слова», «Мой добрый швейцар» и рядом других…
Вскоре к заполночным творчески-дружеским посиделкам примкнул и известный в республике врач Магомет Абаев, стихи которого также получили мелодийное обрамление – «Друзьям», «Бал»…
Благодаря безотказной «Ямахе» Хорен успешно записывал свои сочинения на аудиокассеты и раздавал друзьям и знакомым.
Путь в консерваторию сам себе и заказал…
Дошли песни и мелодии Хорена и до Армении, куда он часто наведывался и где у него было много знакомых и друзей. Благосклонно и похвально откликнулись на его музыку композиторы Арам Сатян и Ерванд Ерзнкян. Одна из его мелодий даже стала часто повторяться на телевидении, служа музыкальной заставкой к прогнозу погоды в информационной программе «Лрабер».
«Мои друзья в Ереване настойчиво советовали поступить в консерваторию, помочь обещали, — грустно сетует Хорен. – Но мне уже было за тридцать, семья, бизнес в гору идет… А для поступления в консерваторию надо было чем-то жертвовать, выкраивать время и поспешно восполнять пробелы в музыкальном образовании, учиться нотной грамоте и все такое. На такой «подвиг» страшно было подписываться, вот и решил оставить все по-прежнему… А по большому счету, что тут говорить, надо было поступать».
Драматический миллениум и «музыки никакой»!
В начале нового тысячелетия Хорен испытал сильнейший стресс – скончалась его мать. «Когда я сочинял какую-либо мелодию, то первым делом проигрывал ее для мамы, — вспоминает мой собеседник.- И если ей что-то не нравилось, то я сразу же это убирал. Она была моей первой слушательницей и самым важным экзаменатором. Все мои работы прошли ее «цензуру». А когда в 2001 году ее не стало, то у меня пропало желание что-либо писать…»
Через несколько лет скончался отец Хорена, творческий кризис растянулся на долгие года…
На очередном витке развития еще не вечер
После долгих настойчивых просьб и увещеваний близких Хорен наконец-то – в канун своего 60-летия! — записал и выпустил первый свой диск «Свет в твоем окне», в который включил лишь малую толику своих произведений.
«Особую благодарность хотел бы выразить композитору Артуру Акопяну, с кем свела меня судьба. Он прослушал мои работы, они ему понравились, и он сказал, что готов сделать аранжировку, — говорит Хорен и добавляет. — Даст Бог, может быть, в дальнейшем выпустим еще несколько дисков. Еще же не вечер!»
И кстати, в подтверждение своей тезы про «еще не вечер» на прошедшем годом ранее отборочном турнире 78-го чемпионата КБР по шахматам Хорен занял третье место.
Все, с кем довелось побеседовать по ходу написания статьи, чуть ли не в унисон главными и вроде бы «взаимоисключающими» чертами его характера отмечали компанейское общение и крайнюю скромность, несомненную одаренность и отсутствие какого-либо намека на амбициозность…
Как и раньше, нальчанин Хорен по приезде в Ереван часто играет на пианино в четыре руки с добрым другом Рубеном Сатяном, обязательно посещает Джаз Клуб Малхас, организует славные застолья со своими друзьями. Если только настойчиво попросят, то, пожалуй, исполнит и что-то свое, недавно написанное…
«Как-то вспомнил пушкинскую драму «Моцарт и Сальери», — грустно улыбается Хорен, — Классик вложил в уста персонажа известные строки о том, как тот поверял гармонию алгеброй. Мне кажется порой, что могу провести некую аналогию с собой — свою музыку я слишком часто поверял когда гамбитами, а когда и бизнесом… Но о том не жалею…»
P.S.
А дабы не быть голословными в отношении одаренности доброго и необычного собеседника «НВ», редакция решила на своем сайте разместить некоторые произведения композитора Хорена Манучаряна. Сами решайте, так это или нет.
«Дворянский вальс» автор посвятил своему первому и верному учителю – своей незабвенной матери – Сусанне Манучаровой.
Валерий ГАСПАРЯН
