Футбол нашего детства

Его сила, мощь будто растворилась в новом времени. Будто канула в лету сама атмосфера “дворового” футбола, рождавшая овивянов, иштоянов, маркаровых… Не так давно поэт и прозаик, он же председатель Союза писателей Эдуард МИЛИТОНЯН выпустил замечательную “футбольную” книгу “Мой чудесный, мой волшебный футбол” — своеобразную мозаику, сложенную из воспоминаний от ранних детских до вполне взрослых. Тут все: и мальчишеское увлечение этой замечательной игрой, и бесконечные споры болельщиков, и армянские футбольные страсти — короче, автор сумел передать футбольную атмосферу советских лет и колорит времен ереванского “Спартака”, а потом “Арарата” со всеми радостями и огорчениями. Так что есть о чем подумать, о том, что было и что утеряли. Редакция “НВ”, сама болеющая за футбол, благодарит Эдуарда Милитоняна за яркие воспоминания и желает ему новых талантливых книг. Кстати, их у него более четырех десятков.

Болельщики Сари Таха — “свои” и “ах пары”
Когда я был маленький, мне казалось, что все улицы в мире обязательно должны быть похожи на нашу. Повзрослев да поднакопив жизненного опыта, осознал, что родная 18-я улица Сари Таха не только своеобразна и уникальна, но также является носительницей традиций и культурного наследия разных народов. Ведь обосновались и жили здесь как репатрианты Армении, так и местные армяне, прибывшие из ближних и дальних районов.
По утрам из радиоприемников вернувшихся из Греции армян по всей улице разносилась греческая музыка. Когда же они или, как их здесь окрестили, “ахпары”, не желали, чтобы местные понимали, о чем они говорят меж собой, то начинали общаться на греческом. Те, кто жил в арабских странах, изъяснялись на арабском, прибывшие из Франции — на французском, из Полиса (Стамбула) — на турецком. Весьма странно было слышать все это изысканное смешение языков на нашей горбатой и каменистой улочке. Да и местные добавляли свой колорит — хоть и говорили исключительно на армянском, но на столь смачных говорах, что порой трудно было понять, о чем же, собственно, разговор.
Однако когда речь заходила о только что прошедшей игре ереванского “Спартака”, то толпившиеся на облюбованном пятачке мужчины изъяснялись весьма понятно, на повышенных тонах и с большим воодушевлением. То бишь каждый уважающий себя болельщик, а других мужчин в наших краях не наблюдалось, считал своим долгом прокричать свое собственное и, конечно же, единственно правильное мнение о прошедшей игре. При этом аргументы тех, кто только что вернулся со стадиона, изначально звучали громче даже комментариев самого Левона Даниеляна — тогдашнего спортивного радиообозревателя и диктора, бурно ведущего со стадиона футбольные матчи.
Причем если “Спартак” выигрывал игру, то болельщики высказывались с некоторым снисхождением, порой даже уступая и дополняя друг друга. Если же любимая команда терпела поражение, то каждый вступал во вселенский ор с таким оскорбленным видом и криком, что со стороны казалось — быть беде. А со стороны только мы, детвора, и были свидетелями всех этих горячих споров.
— Удар Семерджяна был классный, — говорил приехавший из Греции Нубар.
— Ерундовый был удар, — отрицал бжнеци Мукуч. — А если что хорошего и было, так только то, что пробил метров на десять дальше от ворот.
— Ничего ты в футболе не сечешь, — подначивал Мукуча апаранец Агаси, — лучше иди башмаки свои шей!
— Ладно, Семерджян вам не угодил, но что скажете о Кегеяне, — старался прийти Нубару на выручку Акоп из Алеппо.
— Кегеян — профессор, кто против слово скажет, — вроде бы отступал Мукуч, — да только сегодня, что ни пас, так мимо…
— Так они же все ахпары, оттого и плохо играют, — иронизировал Григор из Салоник.
— Нам без разницы, ахпар или шамшадинец, — вступал в спор разданец Аваг. — Армяне, да!
— Судья явно соперникам подсуживал, — возмущенно вступал в спор разданец Погос. — Оно и понятно! Кто же оставит москвичей без внимания да станет ереванцам помогать? Кто же маленьких за людей считает…
— У сильного всегда бессильный виноват, — добавлял начитанный Мехак.
— Зато мы хорошенько проучили этого судью. Наша трибуна громче всех кричала “Судя на мыло”! — гордо заявлял сисианец Саргис.
— Нет, мы это были, мы! — молвил Мукуч.
— Не о чем вам спорить. Наша трибуна была самой громкой, — отрезал Григор.
— Овивян опять сделал свое дело, — переводил спор в иное русло Мехак.
— Да если бы наш Сако играл в Бразилии, то мерился бы с самим Пеле, — авторитетно заявлял Мукуч.
— Согласен, — сказал Григор.
— Нет, Овивян еще не достиг бразильского класса, — невозмутимо продолжал Мукуч.
— Мукуч джан, да с чего это ты все отвергаешь? — возмущался Акоп.
Но тот не сдавался:
— А разве я не прав? Сако же головой не играет — это раз. Да и потом, удар правой у него — “сухой лист”, а левая? Кто-нибудь видел, чтобы он бил левой?
— Ему врач запретил головой играть, — возмущался Мехак. — Он же у нас слегка заикается. Будто не знаете. А то, что он пятерых обвел да на траву уложил, стыдно не увидеть…
— Ребята, а кто из вас был на митинге в защиту Овивяна? — спросил учитель литературы Рубен из Греции.
— Спроси лучше, кто там не был. Вот так митинг закатили да прямо перед ЦК! — воскликнул Мукуч.
— Знаем мы эти московские игры. Как только заметят хорошего футболиста, так сразу же к рукам прибирают, к себе тащат, — сказал Саргис. — А как же маленьким республикам развиваться?
— Никакие хитрые игры против народного гнева не пройдут, — заявил Мехак. — Даром что ли говорят — деревня встанет и бревно перешибет. Вернули же Овивяна в Ереван… А таких митингов во всем Советском Союзе не было..
— В 37-м году всех бы в Сибирь сослали, — сказал Григор.
— Из-за футбола в Сибирь не погонят, — сказал коммунист Ишхан. — Вот если с политической линии свернули бы, то тогда — да, правильно бы и поступили.
Репатрианты Ишхана не принимали и держались от него в стороне, не вмешиваясь даже в футбольные комментарии коммуниста…
— Ишхан джан, мы же простые ремесленники и работяги, как можем свернуть с политической линии? Хрущев отклонившихся наказал и правильно сделал, — спокойно молвил Мехак…
— Правильно, Мехак. Хрущев всех уклонистов на место поставил, — гордо подчеркнул Ишхан.
— Я знаю, что в финальной игре за кубок Советского Союза в 54-м году, когда наш “Спартак” играл с киевским “Динамо”, сын Сталина Василий звонил судье и требовал, чтобы тот наших хорошенько прижал. Так вот наших заставили проиграть, — неожиданно продолжил Мехак.
— От кого ты это слышал? — строго спросил Ишхан.
— На стадионе говорили, — ответил Мехак.
— Эти болельщики о чем только ни болтают, — сказал Ишхан.
— Все так и есть, — согласился вроде Рубен. — А один из болельщиков рассказывал, когда все мы после криков “судя на мыло” успокоились на какое-то мгновенье, вдруг на Восточной трибуне поднялась старуха и в наступившей тишине крикнула: “Судья, а ведь они верно говорят”. Оказалось, что это была мать нашего католикоса. Кто бы мог подумать!
— А ты разве не знал, что наш патриарх очень любит футбол, — сказал Григор.
— Да, католикос должен ходить на стадион. Тогда судьи его постеснялись бы и судили бы честно, — произнес Мехак.
— А вот первый секретарь нашей дорогой компартии иногда приходит, сидит в ложе и болеет, — веско проговорил Ишхан.
— Действительно, он нашим помог, — сказал Акоп
— Ладно, хватит, — решил Рубен. — А то от нашего разговора коровы взбеленятся. Да и детям спать пора. А завтра вечером и нам бы не помешало мяч погонять да кровь разогнать…
— И то верно, — поддержал Мукуч. — Всего неделю не играли, а кости и мышцы точно заржавели. Решено, завтра встречаемся в 7…
— Детвора, а ну бегом спать! — приказал Ишхан… А на следующий день казалось бы непримиримые спорщики выходили на игру единой соседской командой и даже, случалось, побеждали…

Моя мама прибегала ко всяким хитростям, чтобы отлучить меня от футбола: она боялась, что из-за своего страстного увлечения я стану плохо учиться и “не стану человеком”. Она меня лупила, связывала, приходила за мной на “футбольное” поле и тащила домой. Иногда молилась, прося Иисуса отвадить меня от этого злосчастного мяча. Однако, как выяснялось, Христос вовсе не желал разлучать меня с любимой игрой. Матери ничего не оставалось, как отправиться на поиски старух-ворожей из числа тех, кто смог составить наиболее верный “антифутбольный” заговор. Однако разные наговоры и заклятия старушек совсем не мешали мне увлеченно гонять мяч, сломя голову мчаться по полю и забивать голы в ворота соперников. И так до той поры, пока у края поля не появлялась моя строгая и несчастная мама….
Она чувствовала, что бессильна, и это состояние доводило ее до слез. Плакала и все повторяла мне: “Сынок, ты себе навредишь…”
— О каком вреде ты говоришь, ведь спорт закаляет. В здоровом теле — здоровый дух, — повторял я зазубренную греческую мудрость.
В один прекрасный день я почувствовал, что она примирилась с моим увлечением и начала смотреть по телевизору футбол, проявляя все качества истинного болельщика, криком и жестами подбадривая игроков “Арарата”.
Брат нашего соседа Вануша Зорба был милиционером и во время игр он ходил на стадион для поддержания общественного порядка. Я уговорил маму обратиться к Зорбе с тем, чтобы тот и меня взял на матч. Матери Зорба не мог отказать. Она была намного старше милиционера, а в Сари Тахе уважают возраст. Мама мне и деньги дала: “Купишь булки-мулки, голодный не сиди…”
На стадионе Зорба поручил приглядывать за мной молоденькому милиционеру, а сам пошел по своим служебным делам. Вместе с новым знакомым я поднялся на трибуну. Он меня посадил на удобное место, а сам остался стоять на ступенях: “Здесь и гуляй, далеко не ходи”.
…Постепенно стадион начал заполняться. Болельщики громко обменивались мнениями, приправленными крепкими словечками. В комментариях о судейской бригаде и соперниках выражались крайне резко и зачастую нецензурно — ведь рядом не было девушек и женщин. В те годы женское присутствие на трибунах воспринималось неким противоестественным событием, и поскольку наши победы отнюдь не превосходили поражения, а значит, и судьи удостаивались не только громких выкриков “судью на мыло”, но и выражений покрепче. Так что стадион дышал дымом дешевого курева — “Казбек”, “Аврора”, “Прима”, а также ароматом семечек. Небритые в основном лица болельщиков светлели, когда на поле наконец выходили команды. В этот день встречались ереванский “Арарат” и команда “Текстильщики” из Иваново. Из динамиков послышался знакомый и любимый футбольный марш, сердца болельщиков заколотились…
— Смотрите, парни, Овивян наш уже тень ищет, — пошутил один из сидящих рядом мужиков.
— Ничего, к концу второго тайма найдет себе тень, — сказал его друг.
— Чувствую, сегодня он точно гол забьет, — заявил третий.
— Да услышит Господь твои слова, — сказал первый.
— Если и эту команду не обыграют. То кого еще? — прозвучал риторический вопрос второго…
Футболисты собрались в центре поля. Судья подбросил монету. Капитан “Арарата” выбрал теневую сторону.
— Правильно сделал, — сказал дядька рядом. — Пусть солнце слепит их вратаря.
— Наш Толма (так называли араратского вратаря Рафаеля Матевосяна) замерзнет, — сказал его дружок.
— Толма в последнее время берет лучше Яшина, — сказал дядька.
— Парни, сегодня наши сделают из “Текстильщика” котлету.
— Если не их, то кого еще?
Игра началась. Наши сразу же ринулись в атаку: справа — Сейран Галстян, слева — Вальтер Антонян, а по центру — Саркис Овивян. К нападению подключился крайний правый защитник Бабаян…
Вратарь ивановских текстильщиков еле отбил удар, однако нападающий подобрал отскочивший мяч и послал его в ворота — гол, гооол, гооол!
На трибунах болельщики, вскочив на ноги, целовались, обнимались, орали. Репродуктор сообщил, гол забил Вальтер Антонян.
Я тоже вскочил, радость и гордость переполняют все мое подростковое существо. Я кричу, и в этом крике отрывочно комментирую увиденную комбинацию.
— Братик, футболом занимаешься? — спрашивает меня сосед.
— Нет, шахматами, — отвечаю ему. — В футбол тоже играю.
— Значит, нашего Тиграна Петросяна в одиночестве не оставляешь… Молодец!
Когда после матча вернулись домой, мама спросила:
— Ну как, Зорба, принес мой сын удачу?
— Да, тетушка Айко, в следующий раз снова с собой возьму, — ответил немногословный милиционер.
— Спасибо, Зорба джан, — улыбнулась она.
Моей радости не было границ. Хотелось бежать на улицу и поделиться со всеми увиденным на стадионе. Однако приказ матери был суров и неумолим:
— Разрешила на матч пойти, так что сейчас же марш за уроки!
Зорба выполнил свое обещание — он нередко брал меня с собой на стадион. Это были самые незабываемые моменты в моей жизни…

“Секрет” высшей лиги
Под руководством тренера Артема Фаляна “Арарат” стал сильнейшим клубом и в первенстве первой лиги СССР боролся за выход в высшую лигу. Оставалась одна дополнительная игра — с “Кайратом” из Алма-Аты.
Стояла осень 1965 года. Матч должен был состояться в Грозном. Во всех уголках Армении говорили о предстоящей игре, пытались спрогнозировать исход игры вплоть до того, кто забьет гол. Встречались среди армян и откровенные пессимисты, которые говорили, что первый секретарь ЦК Казахстана Кунаев уже решил вопрос в пользу “Кайрата”. Однако в основном превалировало мнение, что по мастерству “Арарат” на голову выше казахстанского клуба, а заглавный вопрос решит не Кунаев, а наш нападающий Саркис Овивян.
Посмотреть игру и поболеть за любимый “Арарат” в Грозный отправлялись на самолете и поезде, на автобусах и личных авто. Потом, когда спорили о футболе, возникал вопрос, острый как топор: а ты был в Грозном? Если не был — молчи.
Те же, кому не удалось стать свидетелями судьбоносного на тот момент матча, буквально прилипли ушами к радиоприемникам. Футбольный комментатор Левон Даниелян весьма эмоционально и мастерски вел репортаж, и слушатели зримо представляли, в каком уголке поля и что творится в эту вот минуту. Даниелян был особо пристрастен к игре Саркиса Овивяна и не упускал малейшей возможности заявить о том, что мяч у Овивяна, вот он обвел одного соперника, второго, третьего и… гоол, гоол, гоол! В этот момент все население Еревана да и всей Армении в унисон вторило Даниеляну — гооол! В домах с радости били рюмки и тарелки, люди обнимались и целовались. Правда, как потом выяснилось, гол забил совсем не Овивян, а другой ереванский нападающий — Давид Паис. Но ведь главное, что “Арарат” впереди…
Затем, как сказал бы Левон Даниелян, поле покрылось туманом, но это не помешало араратовцам, в частности Овивяну, обвести защитников и полузащитников соперника по левому краю и сделать классную голевую передачу. И вновь — гол, гоол, гооол! Александр Коваленко, наш любимый Шурик забил второй гол. (Примечание “НВ”. Оба гола забил Давид Паис.)
В этой решающей игре “Арарат” победил 2:1 и удостоился малых золотых медалей первенства СССР. Уже потом выяснилось, что еще до начала матча тренерам команд сообщили о решении партийного руководства СССР независимо от исхода матча обе команды перевести в высшую лигу. Но они предпочли утаить “секрет” от игроков, и поэтому игра получилась интересной, бескомпромиссной и захватывающей…

Слезы и улыбка Пеле
Я, как и многие мои сверстники, считал дни и с нетерпением ждал, когда же наступит лето и наконец-то можно будет увидеть по телевизору чемпионат мира по футболу. Мы вырезали из журналов снимки прославленных футболистов и клеили их в доме на самых видных местах. Мы очень походили на сапожников, будочки которых были сплошь обклеены всевозможными фотографиями. Но нас это совершенно не смущало, поскольку со снимков нам улыбался сам Пеле, и его улыбка была неоспоримо победной… Телевизоры тогда были в редкость, и обычно матчи смотрели всем соседством. В день начала чемпионата собрались у моего друга Габо. Вероятно, в душах многих тогда царило ощущение встречи с прекрасным и волнующим — с настоящим чудом. По крайней мере со мной это уж точно происходило. Наконец-то на экране появилась панорама праздничного стадиона — развевающиеся флаги, песни, несмолкаемый свист трибун…
Раздался веселый голос спортивного комментатора Льва Озерова: “Говорит и показывает Сазерленд”. После этого чемпионата мы часто имитировали известного комментатора и перед каждым нашим дворовым поединком на все голоса кричали: “Говорит и показывает Сазерленд… Ливерпуль… Манчестер… Лондон!”
Играли Болгария и Бразилия. Собравшиеся в доме Габо болели в основном за Бразилию. Ведь в этой команде играл сам Пеле! Бразильцы играли на голову выше своих соперников, однако болгарские защитники не могли смириться с очевидным фактом и прибегли к откровенно грубой игре. На ноги Пеле посыпались удары — сбоку, сзади, спереди… Судья назначал штрафные удары, один из которых завершился голом, который, кажется, забил сам Пеле. Но фолы не прекращались. Еще один удар, и Пеле не смог подняться. Его под руки вывели с поля. В глазах гениального форварда появились слезы…
Мы с возмущенными криками повскакали со своих мест, из далекого Еревана стали требовать от судьи справедливого наказания болгарского защитника — удаления с поля. Но… напрасно. Арбитр не внял нашему голосу. Да, на этом чемпионате бразильцев били по-черному.
После этой игры я вдруг понял, что в футболе грубо играет слабый защитник, да и вообще слабый футболист. Никогда не видел, чтобы хороший игрок намеренно повредил соперника. Конечно, можно жестко играть, входить в силовую борьбу, однако преднамеренно травмировать соперника — подло. В наших дворовых играх мы себя так не вели и исключали или по крайней мере стремились к этому, возможность травм из-за грубой игры. Ведь это особенно опасно, когда мяч гоняешь не по зеленому полю, а по асфальту и земле…
В 1966 году бразильцев целенаправленно вытеснили из чемпионата, они не смогли даже выйти из своей группы. Их победили венгры, в том числе и благодаря грубой игре. И это при том, что венгерские футболисты придерживались красивой техничной игры. Блистала на этом чемпионате и сборная Португалии, в составе которой выступала “черная пантера” — Эйсебио. Португальцы проигрывали Корее со счетом 3:0, однако в итоге выиграли 5:3…
В Англии выступала и сборная СССР, в состав которой был включен Эдуард Маркаров, игравший тогда за бакинский “Нефтчи”. Мы гордились, что наш соотечественник достиг таких высот и мечтали увидеть талантливого нападающего в нашем “Арарате”. Годы спустя и эти подростковые мечты сбылись…
В составе СССР выступал также и Валерий Паркуян, который забил в этом чемпионате 4 гола. Мы с гордостью думали, что этот игрок киевского “Динамо” тоже армянин, хотя на самом деле он был молдованином… Как бы то ни было, но сборная СССР вышла в полуфинал и завоевала бронзовые медали. Как же мы тогда мечтали увидеть в призовой “союзной” команде игроков из ереванского “Арарата”. Пройдет всего несколько лет и в составе сборной станут играть армянские футболисты — Левон Иштоян, Аркадий Андриасян, Ованнес Заназанян, Хорен Ованесян…
Пеле приехал в Англию с улыбкой, а уехал в слезах и с тяжелейшими травмами. На следующем мировом первенстве в Мексике сборная Бразилии в третий раз станет чемпионом мира. Великий Пеле, этот кудесник футбола, проглотит былые слезы и будет снова улыбаться. Поскольку футбол дарит людям улыбку, да и сама игра все равно, что улыбка…

Чудо “Арарата”
Я благодарен судьбе, что годы моей юности совпали со взлетом “Арарата”. В период моего студенчества наша команда, можно сказать, основательно встала на обе ноги и, выражаясь футбольной терминологией, красиво и результативно била как с правой, так и с левой ноги. Начали даже поговаривать о родстве армянского и бразильского футболов. Раньше наши футболисты, которые всегда отличались высокой техникой, физически уступали крепким российским и украинским игрокам. Однако начиная с 1969 года араратовцы уже не пасовали перед грубой и жесткой игрой. Команда пополнилась отличным нападающим — Эдуардом Маркаровым, мастерство и опыт которого придали линии нападения новый импульс. Как можно забыть его виртуозные проходы и передачи, ошеломляющие обводки и удары с разворота, несоразмеримые с его низким ростом высокие прыжки и забитые головой голы. Справа и слева центрфорварда поддерживали пасами неутомимый Николай Казарян и владеющий виртуозным дриблингом Левон Иштоян. В линии полузащиты выступали такие мастера, как несменяемый капитан Аркадий Андреасян, трудоголик Ованнес Заназанян, волшебник дальних ударов Сергей Бондаренко…
После Артема Фаляна команду тренировал Александр Пономарев, при котором команда заиграла в присущей европейскому футболу динамичной манере. Сменивший его на тренерском посту Глебов передал команде навыки внедрения гибких тактических систем, а также, по свидетельству самих араратовцев, психологическую уверенность и уравновешенность, которых всегда недоставало нашей команде. После Глебова главным тренером был назначен прекрасный футболист и тренер Никита Симонян, чей опыт и заслуженное уважение в футбольной федерации СССР не позволили судьям предвзято относиться к армянской команде в матчах с именитыми клубами…
В 1971 году наша команда завоевала сердца миллионов болельщиков своей прекрасной игрой. Сколько лет прошло, но многие все еще вспоминают и смакуют чуть ли не каждый матч, чуть не каждый игровой эпизод.
Чуть ли не все население Армении вкупе с проживающими в других республиках армянами говорили об футболе. Это был чистый и бодрящий воздух, которого порой так не хватало армянским мужчинам. И почему бы и нет, также девушкам и женщинам, которые также постепенно пристрастились к визитам на стадион, что в свою очередь благотворно сказалось на поведении не сдержанных на бранные выражения болельщиков. Можно смело утверждать, что домашние игры “Арарата” стали приручать даже самых рьяных ереванских матюкальщиков…
Футбольную таблицу заучивали наизусть как полюбившееся стихотворение. В беседах на улице и в кафе, на заводах и фабриках, можно без преувеличения сказать, главенствовала футбольная тематика. Крайне редко можно было встретить человека, который бы не интересовался футболом.
Элита же многочисленной армии фанатов “Арарата” постоянно собиралась в сквере близ Театра имени Габриела Сундукяна у стоящего здесь памятника Пепо. Постоянные посетители негласного фанат-клуба не только по имени-отчеству знали всех футболистов высшей лиги, но им были известны даже размеры бутс всех игроков сначала “Спартака”, а затем и “Арарата”. Им были подвластны проблемы не только армянского, но и мирового футбольного мира. Здесь они самозабвенно и страстно комментировали прошедшие игры, прогнозировали исходы предстоящих игр…

Варпет — поклонник Иштояна
Народ любит своих героев, и под сенью этой безграничной любви порой оказываются и совсем не герои. В частности, меня нередко принимали за Левона Иштояна. В эти годы мои бакенбарды были длинны, да и волосы тоже. Между тем прическа Левона не отличалась подобными излишествами. И все же для некоторых я был на одно с Иштояном лицо. К примеру, часто меня принимал за Левона поэт Генрик Артенян, которого товарищи старшего поколения звали не иначе как Варпетом. Поскольку Варпет частенько выпивал, то у него не было особого желания приглядываться к моим бакенбардам и волосам да сравнивать их с оригиналом. Улыбаясь, он подходил ко мне в “Артистическом” кафе и говорил:
— Молодец, Левоник, хорошо сыграл в прошлый раз.
— Спасибо, Варпет, — отвечал я, возвращая ему улыбку…
— А не выпить ли нам вместе пива, Левоник, — при встрече со мной в пивной предлагал поэт.
— Конечно, Варпет. Я угощаю…
Моим друзьям эта история была известна, и поэтому в присутствии Варпета они меня также звали Левоником.
В то время я работал в редакции журнала “Пионер”. Вдруг в редакции неожиданно появился Варпет. Увидев, что я один, очень удивился.
— Левоник?
— Да, Варпет, — скромно ответил я.
— Что ты делаешь здесь один? А ну-ка пошли к редактору.
Поскольку правая рука Варпета покоилась в гипсовой повязке на груди, он схватил меня левой и потянул за собой. Я и не думал сопротивляться, так как опасался причинить боль загипсованной руке поэта.
Так он протащил меня за собой по коридору и остановился у двери, ведущей в кабинет главреда. Поэт ногой толкнул дверь и чуть ли прокричал в полуоткрывшийся проем:
— Анаит, посмотри, кого я привел. Это же сам Левон Иштоян к нам пожаловал. Вставай же, встречай желанного гостя!
Госпожа Анаит полупрезрительно глянула из-под очков сначала на Генрика Артеняна, а затем и на меня. Наконец спросила:
— Какой еще Левоник? Какой такой Иштоян?
— Смотри же, — вскричал чуть ли не в гневе поэт и подтолкнул меня в кабинет. — Сам Левон Иштоян. Будто бы и не знаешь, кого я к тебе привел?!
— Снег тебе на голову, сумасшедший человек, — проговорила тикин Анаит. — Это же мой сотрудник Эдик. При чем здесь Иштоян?
В этот “чудо-араратовский” период мне довелось поехать в Кутаиси и принять участие в фестивале молодых поэтов. Здесь я с нескрываемым удивлением обнаружил, что съехавшиеся со всего Советского Союза литераторы гораздо лучше знают футболистов “Арарата”, нежели классических или же современных армянских авторов. Обычно армяне испытывают гордость, когда имена их великих соотечественников известны другим народам. Вероятно, это свойственно немногочисленным народам.
Но кто бы мог представить, что армянский коньяк и футбол в мире более известны, нежели астроном Виктор Амбарцумян. И в данном конкретном случае мы не исключение. За польского футболиста Любарского болеют гораздо больше людей, чем за польского астронома Коперника. Скажем так, массовое поклонение Копернику и тайнам небесных светил — действо трудновоспринимаемое, тогда как болеть и переживать за протекающую на зеленом поле футбольную игру — многим вполне и по душе, и по сердцу. Люди любят игру, поскольку всегда остаются детьми, даже если достигли весьма преклонного возраста. Будем же благодарны футболу, который зримо демонстрирует и символизирует определенные характеристики какого-либо народа — его национальную идентичность…

Перевод
Валерия ГАСПАРЯНА