Эксперты

Карабах зачем-то захотели сделать протекторатом ООН

Бывший сопредседатель от США Минской группы ОБСЕ Ричард Хогланд в интервью «Голосу Америки» (СМИ — иностранный агент в России) выступил с важным заявлением относительно перспектив урегулирования нагорно-карабахского конфликта. Побудительным мотивом для него стали боевые столкновения на азербайджано-армянской границе. И то, что они произошли именно там, а не на «линии соприкосновения конфликтующих сторон в зоне карабахского конфликта», пишет Регнум.

«Почему это произошло сейчас — вот основной вопрос, на который еще никто не ответил», — заявил Хогланд. Действительно, тут много загадочного. И никто еще не разъяснил толком истинные причины пристального внимания со стороны мирового сообщества и многих экспертов к инциденту, который не демонстрировал масштабность. Как пишет польский Центр восточных исследований (OSW), «на данном этапе столкновения между Арменией и Азербайджаном вряд ли переродятся в широкомасштабную войну, но позиционное противостояние будет продолжаться. Точно восстановить картину последних событий сложно. Хотя обе стороны возлагают ответственность за обострение конфликта друг на друга, время и место столкновений таковы, что в политическом плане ситуация выглядит более благоприятной для одной из сторон». Какой? Это первый вопрос.

Второй. Хогланд, ссылаясь на неофициальную беседу с личным представителем председателя ОБСЕ Анджеем Каспршиком, ставит вопрос о способностях и возможностях Минской группы ОБСЕ влиять на ход событий и приходит к следующему выводу: «На данный момент МГ ОБСЕ не может осуществлять наблюдательскую миссию в зоне напряженности, хотя она приложила большие усилия для снижения напряженности и возврата к статус-кво. Но у меня есть ощущение, что она, к сожалению, неспособна решить вопрос». Хогланд хорошо знаком с карабахским досье Минской группы, знает о многочисленных ранее разработанных сценарных проектах по урегулированию конфликта, которые обсуждались конфликтующими сторонами, но в конечном счете отвергались. Когда начался «диалог на ногах» между президентом Азербайджана Ильхамом Алиевым и премьер-министром Армении Николой Пашиняном, он приветствовал их переход «к малым делам», реализация которых могла бы создать определенные предпосылки для перехода конструктивному диалогу.

Однако, замечает Хогланд, после «товузского кризиса» этот процесс оказывается сорванным. Теперь он предлагает следующее: «Лично я считаю, что вопрос должен стать проблемой ООН, и единственный путь — это оставить Нагорный Карабах под протекторатом ООН на неопределенное время. И в дальнейшем, спустя годы, когда, возможно, эмоции поостынут, обе стороны смогут изъявить свои желания на будущее под руководством ООН». Что ж, идея протекторатного будущего Нагорного Карабаха уже не первый год обсуждается в кулуарах ОБСЕ, а также среди западного и российского экспертного сообщества. Она была актуализирована после апрельской войны 2016 года. Составляли даже возможный сценарий действий МГ ОБСЕ в случае, если одна из конфликтующих сторон в силу определенных обстоятельств заявит об отказе от посреднических услуг этой группы и выйдет из переговорного процесса.

Заметим, что в последнее время именно Азербайджан грозился предпринять такой ход. Тогда страны-сопредседатели Минской группы, являющиеся также членами Совета Безопасности ООН, инициируют принятие резолюции о введении в Нагорном Карабахе протекторатного управления. В Баку почувствовали опасность. С одной стороны, Азербайджан критикует и по сути блокирует работу МГ ОБСЕ, с другой — считает, что «пока не следует отказываться от Минской группы, так как не создано более эффективного формата». Но даже если появится новый формат (Баку настаивал на введение в число сопредседателей МГ ОБСЕ Турции или Германии), ничего не изменится, разве что только осложнится политико-дипломатическое противостояние. Потому что нагорно-карабахский конфликт давно интернационализирован.

Он фактически пребывает в центре трех воздействующих процессов: с севера — со стороны Грузии, с юга — со стороны Ближнего Востока и с востока — со стороны Азербайджана. Поэтому складывается устойчивое ощущение того, что работа азербайджанской дипломатии на карабахском направлении, открытые угрозы использовать силовой сценарий рассчитаны на некий фактор, связанный с будущими событиями как в Закавказье, так и на Ближнем Востоке. При условии появления ситуации, которая могла бы сковать действия России и открыть новые возможности для Турции. Но это тупиковые сценарии. Не случайно Хогланд говорит о сложной истории конфликта, призывает начать «объективное историческое изучение его генезиса», а не плясать от «советизации» 1920-х годов Закавказья.

Почему? Потому что Хогланду после того, как президент России Владимир Путин «заявил, что развал СССР стал самой большой катастрофой прошлого века, и обозначил, что такие страны постсоветского пространства, как Азербайджан и Армения, находятся в специальной зоне привилегированного внимания России», возврат Москвы в Закавказье кажется вероятным в определенной перспективе. В этой связи некоторые западные эксперты не исключают, что Россия заявит о протекторатной управлении Нагорным Карабахом и будет стремиться договорится об этом с конфликтующими Азербайджаном и Арменией. Поэтому, по мысли Хогланда, и нужно опередить Москву — провести решение о протекторате ООН над Нагорным Карабахом, базируясь на азербайджано-армянских противоречиях, имевших место в регионе еще до появления там Российской империи.

Конечно, американский дипломат, как он сам говорит, «высказал свое личное мнение». Но Хогланд является авторитетным специалистом и знатоком, он отражает существующие в Государственном департаменте США настроения относительно урегулирования нагорно-карабахского конфликта. И руководствуется принципом Альберта Эйнштейна: «Если невозможно решить проблему на том уровне, на котором она возникла, нужно стать выше этой проблемы, поднявшись на следующий уровень». Теперь остается дождаться, как отреагируют на предложенный сценарий зашедшие в тупик официальные Баку и Ереван. Как ранее говорил Хогланд, «США будут продолжать работать с Россией по этому вопросу, несмотря на обострившиеся отношения двух стран для достижения «устойчивого мира». То, что он декларирует сейчас, не случайно. Возможно, позиция Вашингтона в вопросе урегулирования нагорно-карабахского конфликта начинает меняться.

Что напишет о нагорно-карабахском конфликте американская разведка

Председатель комитета по разведке палаты представителей США демократ Адам Шифф, кстати, один из инициаторов процедуры импичмента Дональда Трампа, которого считают одним из самых эффективных лоббистов интересов Армении и Нагорного Карабаха в Конгрессе, внес на рассмотрение комитета поправку к Закону о разведке (H.R.7856), обязывающую директора Национальной разведки (DNI) Джона Рэтклиффа подготовить доклад по нагорно-карабахскому конфликту. Поправка будет рассмотрена на следующей неделе и в случае одобрения комитетом направлена в Конгресс. Она вступит в силу, если будет принята в одинаковой форме палатой представителей и Сенатом, а затем подписана президентом. Согласно поправке, директор DNI должен представить конгрессменам два отчета — открытый и закрытый — в течение 90 дней, причем в них должны содержаться определенные пункты, о чём мы будем говорить чуть позже.

На наш взгляд, ход Шиффа связан с тем, что США в период «товузского кризиса» (боестолкновений на азербайджано-армянской границе), когда, как пишет американское издание The National Interest, «вдоль границы разразились самые кровавые за последние годы столкновения, отреагировали нейтрально, выступили с призывом немедленно прекратить применение силы, воспользоваться существующими прямыми линиями связи, чтобы избежать дальнейшей эскалации, и строго придерживаться режима прекращения огня». В то время как Россия, единственная из стран-сопредседателей Минской группы ОБСЕ, «действовала активно по линиям внешнеполитического и военного ведомств и добилась неустойчивого, но всё же перемирия». В определенных кругах Вашингтона эту ситуацию оценивают как «перехват Москвой инициативы в Закавказье» и как «поражение в этом регионе США», точнее, администрации Трампа, который ранее по-разному, но обнадеживал Баку и Ереван какими-то «новыми возможностями для урегулирования нагорно-карабахского конфликта».

Тогда указывалось, что американцы «в отношении нагорно-карабахского конфликта проявят свой национальный интерес», станут на сторону Азербайджана, который с момента обретения независимости всегда выступал «надежным стратегическим партнером США». При этом считалось, что Баку «продолжает строительство нефтяных и газопроводов, которые ведут на западные рынки, оказывает поддержку Вашингтону на международных форумах и стал близким и даже незаменимым союзником Израиля». Как пишет международное издание Diplomatic Courier, Баку с момента установления двусторонних дипотношений между США и Азербайджаном в 1992 году серьезно рассчитывал конвертировать свои энергетические возможности в политику урегулирования нагорно-карабахского конфликта по своему сценарию, часто выходил на дисбаланс в отношениях с Москвой, вывел сотрудничество с Анкарой на уровень стратегического и ничего не добился. Поэтому Шифф требует, чтобы директор DNI и ответил на главный вопрос: каковы стратегические интересы США и их партнеров в Армении и Азербайджане?

Мы не знаем, что скажет Рэтклифф, но обозначим факты, которые находятся на поверхности. Первое: США, несмотря на ранее сделанные заявления, что Закавказье относится к сфере их «национальных интересов», так и не выработали цельную политику в этом регионе и не выбрали там для себя главного партнера. Экс-посол США в Азербайджане и бывший американский сопредседатель в Минской группе Мэтью Брайза утверждает, что «в окружении Трампа нет ни одного человека, который бы специализированно занимался Закавказьем». Аналитики Foreign Policy Research Institute констатируют факт «снижающейся актуальности пребывания НАТО на Южном Кавказе (Закавказье — С.Т.) и снижение важности этого региона для альянса». Сейчас в Закавказье меняется геополитический баланс, заметно активизировалась Турция, но не американцы. Более того, США и Россия продолжают сотрудничать в МГ ОБСЕ по урегулированию нагорно-карабахского конфликта, хотя у них, по словам Брайзы, «полностью противоположные взгляды на конфликт Грузия — Южная Осетия и Абхазия». Почему?

 

Второе: представляется, что Баку допустил серьезные просчеты в планировании своей внешней политики, делая на первых этапах ставку на ослаблении влияния России в Закавказье и усиления там Турции, за которой будто бы стоят США. Мало кто в Азербайджане предполагал, что Вашингтон возьмется за «геополитическую переделку» Турции, станет продвигать курдский проект, потенциально выводя его на уровень нагорно-карабахского конфликта. Со временем найти «золотую середину» в такой формуле будет непросто. Положение усугубляется и тем обстоятельством, что фактически в регионе обозначено блоковое противостояние между ОДКБ и НАТО, если иметь в виду тесное военно-техническое и прочее сотрудничество между Азербайджаном и Турцией. Это отдаляет от урегулирования нагорно-карабахского конфликта, во всяком случае в известных переговорных форматах. Азербайджану лавировать в таких условиях между Россией и Турцией, сохранять с каждой из них ровные отношения, не препятствующие национальным интересам, дальше будет сложнее.

Что касается отношений между США и Азербайджаном, то не стоит тут преувеличивать возможности проармянских сил в американском Конгрессе. Проблемы, видимо, в другом — в утрате интереса США к энергетическим возможностям Каспия. И парадокс: объективно американцы могут быть заинтересованы в ударе по транзитным зонам транспортировки и разработки энергоресурсов в этом регионе. А так США поддерживали и будут поддерживать деятельность МГ ОБСЕ, однако более активного участия Вашингтона в решении нагорно-карабахской проблемы всё же не приходится ожидать. Появился узел проблем вдоль границы между Азербайджаном и Арменией, едва ли не более сложный, чем карабахская «линия соприкосновения». Не случайно реакцией России стало не только усиление работы дипломатов и переговорщиков, но и проведение внезапных учений в Западном и Южном военных округах.