Дочь Михаила Таля: Мой первый полет в самолете был именно в Ереван

Культура07/01/2022

Девятого ноября 2021 года великому шахматисту, гроссмейстеру, 8-му чемпиону мира Михаилу Талю (1936-1992) исполнилось бы 85 лет. Думается, хороший повод для того, чтобы вспомнить о гении шахмат.

Не будет никаким преувеличением констатировать, что Таль был всеобщим любимцем, одним из самых популярных шахматистов в истории. Обаяние его подкупало всех, кто с ним пересекался. И дело не только в удивительном стиле игры – комбинации «волшебника из Риги» были поистине фантастическими, — но и в его человеческом облике. Вокруг Таля всегда царила атмосфера радушия и доброжелательности, он был неистощим на юмор и шутки. За всю свою жизнь Таль никого не предал, не продал. Отказывался писать отчёты для КГБ после заграничных поездок, как было принято в советские времена, считал это омерзительным. Уже в «перестроечный» период знакомый КГБ-шник показал Талю его личное дело, и выяснилось, что на него «стучали» близкие друзья, вхожие в его дом, сидевшие с семьей за одним столом. Он был шокирован…

Таль больше всего известен как мастер комбинационной игры, обладавший огромным талантом, неповторимым «романтическим» стилем, способностью быстро просчитывать многоходовые варианты и исключительной интуицией. Журналисты называли его «волшебником», «пиратом», «шахматным Паганини», «советским Морфи». Гроссмейстеры Владимир Крамник и Сергей Шипов, говоря о сочетании исключительного таланта и яркой игры, характеризовали Таля как «инопланетянина».

Многие жертвы Таля при последующем анализе оказывались некорректными. Таль нередко жертвовал материал не потому, что видел конкретный выигрывающий вариант, а ради получения игровой инициативы. Таль вынуждал соперника защищаться и ставил перед ним всё новые и новые задачи, так что тот, в конце концов, допускал ошибку. Он проходил игру так, что периодически заставлял нервничать даже «железного» Ботвинника. Его остерегался легендарный Бобби Фишер. С которым, кстати, если не ошибаюсь, положительный баланс в личных встречах среди советских шахматистов был только у Таля.

Михаил Нехемьевич был чемпионом мира по юмору. Недаром его дипломная работа была посвящена анализу романов Ильи Ильфа Ильфа и Евгения Петрова «Двенадцать стульев» и «Золотой телёнок».

Таль никогда не блистал здоровьем, и нередко приходилось вызывать «неотложку», чтобы сделать ему укол. Следующая его шутка давно стала классической.

— Миша, это правда, что вы морфинист? — спросил его один из журналистов.

Другой на месте шахматного короля рассердился бы на столь бестактный вопрос и ответил бы в резкой форме. Но не таков был Михаил Таль.

— Что вы, какой я морфинист, — последовал его мгновенный ответ, — я чигоринец!

Taк Таль тонко обыграл фамилии великих шахматистов XIX века – Пола Морфи и Михаила Чигорина. И аудитория это оценила.

Еще один эпизод. Одно время Таль преподавал литературу в школе. Заметив однажды, что двое из сидящих в классе тайком играют в шахматы, он потребовал у них дневники и записал там: «Не нашёл мат в четыре хода на уроке литературы»…

«Он достиг вершины – ему было достаточно»

Дочь Михаила Таля – Жанна после смерти много лет прожила в Германии. Потом вернулась в Ригу. Однако в октябре 2016-го информагентство BaltNews.lv сообщило, что она решила обосноваться в России.

«Мой папа был патриот до мозга костей, – вспоминает Жанна, рассказывая о жизни своей семьи в СССР. – Не один раз ему предлагали уехать. Штаты, Европа. Сама Голда Меир (премьер-министр Израиля в 1969-1974 гг. – А.Г.) предлагала ему остаться в Израиле – со всеми вытекающими из этого последствиями. Деньги, слава… Но для папы не существовало такого варианта. Папа любил свой родной город. Ригу. Но он любил ту Ригу, советскую Ригу. Не политически советскую, а обладающую духовными ценностями, которые сейчас всеми силами стараются задушить».

— Жанна, как сегодня помнят Вашего легендарного отца в России? А за пределами России?

— Я не совсем понимаю, как ответить на этот вопрос. Что значит – как помнят? Память – это человеческое, живое. И как это описать, я, признаться, не знаю. Разумеется, многие люди его помнят. Особенно, те, кто вырос в эпоху СССР. И, разумеется, те, кто интересуется шахматами.

Периодически организуются Мемориалы Таля. Ко дню рождения папы выходят статьи, люди публикуют воспоминания.

— Советская шахматная школа десятилетиями лидировала в шахматном мире. Ботвинник, Таль, Керес, Петросян, Бронштейн, Смыслов, Тайманов, Полугаевский, Толуш, Карпов, тот же Корчной, Гаприндашвили, Чибурданидзе — и так далее, список внушительный, займет «всю оставшуюся жизнь». Было время, когда шахматисты по уровню народного признания котировались не ниже космонавтов или полярников. Сегодня отношение к ним уже явно не то. Это неизбежно?

— Да, увы. Мир меняется. Всё убыстряется. Людям сейчас скучно наблюдать за многочасовыми партиями, как это было когда-то. Поэтому и легендарные герои таких умственно-творческих поединков за доской постепенно забываются. К сожалению, на мой взгляд, прилагается слишком мало усилий, чтобы поддержать память о таких «глыбах».

Возможно, интерес к шахматам возродится. Он, можно сказать, уже возрождается. И, я очень надеюсь, что все эти имена вновь будут на слуху. Но шахматы уже будут иными.

— Михаил Таль остался в памяти любителей и ценителей шахмат как яркий мастер головокружительных комбинаций. Не погрешу против истины, если констатирую, что его опасались буквально все — от Ботвинника до Фишера. Высоцкий его увековечил в песне «Честь шахматной короны. Подготовка»: «Мы сыграли с Талем десять партий — в преферанс, в очко и на бильярде. Таль сказал: «Такой не подведёт!»»  Если не ошибаюсь, он остался единственным, имевшим положительный баланс Фишером. Но чемпионом мира Михаил Нехемьевич был всего год – в 1960-1961 гг., а потом проиграл матч реванш Михаилу Ботвиннику. Больше на шахматный Олимп ему взойти не довелось. Как Вы думаете — почему?

— Папа не столько играл не столько на результат, сколько «творил». Он достиг вершины – ему было достаточно. Он знал, что титул восьмого чемпиона мира у него больше не отнимет никто. И теперь он хотел всецело посвятить себя творчеству, риску, искусству. То есть – шахматам, которые он любил больше всего на свете.

— Могу засвидетельствовать, что Таля очень любили и ценили в Армении — стране с давними шахматными традициями. А как он сам относился к нашим соотечественникам, к армянским шахматистам, к Армении?

—  Коснусь, наверное, болезненной темы. Михаил Нехемьевич ушел до обидного рано — всего в 55 лет. Что послужило этому причиной?

— Я с детства помню, как тепло папа, да и вся наша семья, относились к Армении. Мой первый полет на самолете (мне как раз стукнуло девять месяцев) был именно в Ереван. И с тех пор мы очень часто ездили туда. Помимо этого, папа очень дружил с армянскими шахматистами. Некоторые из них стали не только коллегами, а очень близкими друзьями. Очень хорошо помню молодого Петросяна. А в последние годы жизни у папы сложились исключительно теплые отношения с Рафиком Ваганяном.

— О причинах папиной смерти ходит неимоверное количество мерзких слухов, при чтении которых меня порой реально передергивает. Я коротко перескажу только факты настоящей причины.

Во время внеплановой гастроскопии – которая неизвестно кому вообще нужна была, но врачи настояли – папе порвали сосуд. Началось кровотечение, папа потерял два с половиной литра крови. Ему сделали экстренную операцию, зашили сосуд. После этого через несколько дней отправили домой. Началось повторное кровотечение. Вторая операция. И во время второй операции ему занесли нечто смертельное. И гепатит, и какой-то сильнейший стафилококк. Сначала он пережил сильнейшую болезнь Боткина. А через полтора года начался ужас. Скачки температуры с 35о до 41о по нескольку раз в день, абсцессы, возникающие везде, где только возможно. Никакие антибиотики не помогали, и никакие врачи не могли остановить процесс. Начался сепсис. И, в конце концов, отказали все органы.

— Возможно, тут я не оригинален, но все-таки: в год 85-летия Вашего отца просто напрашивался международный турнир его имени. Быть может, со временем он мог бы даже стать традиционным. Такая идея не обсуждается в Российской шахматной федерации? Или в ФИДЕ?

— Думается, этот вопрос надо задать ФИДЕ и РШФ. Я планировала организовать вечер памяти папы 7 ноября. Но из-за локдауна, увы, не получилось.

— Жанна, Ваши записи в соцсетях рисуют совсем другой облик Таля, нежели тот, к которому мы привыкли –  неистового шахматного романтика и комбинатора. Был и другой Таль – заботливый отец семейства. А каким он запомнился Вам?

— Таким, каким я его описываю в соцсетях. Невероятно добрым, с потрясающим чувством юмора, стальной волей (вопреки бытовым слабостям) и очень любящим детей. И для меня он, в первую очередь, — папа. А потом уже шахматист.

— Как Вы думаете, востребовано ли сегодня в должной мерер шахматное наследие Михаила Таля? Есть достойные наследники, продолжатели его стиля?

— Честно говоря, не знаю, что ответить. Сегодня, с развитием компьютерных шахмат и акценте на искусственном интеллекте, понятие «наследие», видимо, становится неактуальным. Шахматы меняются. Конечно, папу ценят, любят, восхищаются его стилем. Есть шахматисты, которые играют рискованно, красиво и, можно сказать, творчески. Но это не совсем то, что Вы имели в виду. Поэтому, увы, не могу ответить.

Ашот Гарегинян    

Фото из семейного архива Жанны Таль