Армянские ветераны: они пришли с карабахского фронта, но не вернулись с войны
Фронтовикам, вернувшимся с поля боя, рано или поздно приходится адаптироваться к мирной жизни. Далеко не у всех это получается легко и гладко.
Самым молодым участникам Великой Отечественной сегодня уже за девяносто. Война шла без одного месяца четыре года, но, по сути, заняла небольшой период их жизни. Между тем, все они считают себя, прежде всего, ветеранами войны – это засело в памяти на всю оставшуюся жизнь.
После карабахской войны длиной в один месяц и две недели с поля боя и из плена стали возвращаться ее участники. Пройдут годы, но – так утверждают психологи – в сознании тех, кто вернулся, война еще долго будет оставаться главным фактом биографии.
О тех, кто пришел с фронта и не смог найти своего «правильного» места в жизни, еще в 1939 году рассказывал снятый в США триллер «Судьба солдата в Америке». О чем это и что за судьба? Если предельно сжато: кто-то из американцев воевал, рискуя здоровьем и жизнью, в то время как опять же кто-то из тех же американцев жил припеваючи и сделал много денег. Несправедливо, конфликт интересов, вызывает негодование, требует решения. Решение: не глядя на мирное время, оружию не говорят «Прощай!».
Речь в фильме шла о Первой мировой войне, после которой была Вторая мировая, затем Вьетнамская, потом — Афганская, еще, еще и еще… А в Армении за последние тридцать лет их случилось целых три. Пусть не столь продолжительных по времени, но ничуть не более мягких, если судить по психологическим (а где-то и психиатрическим) синдромам.
Вспомним. Начало девяностых, в Карабахе перемирие, солдаты возвращаются домой не только с ощущением победы, но и с желанием получить от страны что-нибудь посущественнее, чем просто признание их доблести и отваги. Грубо говоря, чтобы признание от государства можно было пощупать в кармане, увидеть на сберкнижке, получить из рук в руки.
«Потому как, – объяснял мне командир-ополченец первой карабахской Маис К., получивший в виде отступного прибыльный гастроном на проспекте Туманяна, – слава без денег – это и унизительно, и смешно».
Между тем, участников войны всегда больше, чем гастрономов, а эффективной службы психологической помощи, смягчающей поствоенный стресс, как не было у нас тогда, так нет ее и сегодня.
Из давней беседы с участником афганских событий, кавалером ордена Красной звезды Артюшей Турвердяном.
«Сколько времени прошло, а состояние человека, вернувшегося с войны, не меняется», – объяснял он.
Прошедший войну так же замкнут, малопонятен, неразговорчив, не любит описывать перенесенное и увиденное.
Нетрудно заметить, что жизнь пришедших с фронта часто складывается, как в песне «Где же вы теперь, друзья-однополчане, боевые спутники мои?». Остальные – кто не воевал, не был рядом в окопе, не поднимался в атаку, эти люди фронтовику малоинтересны – ему нужен человек из боевого братства. Получается, потерянный член общества? Не потерянный, а ранимый, в некотором смысле «психологический инвалид, поправляют специалисты.
Не встретив понимания окружающих, Турвердян ушел в самостийное братство ветеранов-афганцев, где легально, где полулегально бравших под свой надзор «хлебные объекты». В этом смысле судьба солдата в Армении не сильно отличалась от судьбы солдата в Америке.
Дожидаясь отклика на забитые поглубже ожидания, фронтовики видят вокруг себя, как им часто кажется, довольных жизнью и успешных людей. И тогда, как говорил тот же Маис К. из гастронома на проспекте Туманяна, «лики превращаются в лица, а потом и в морды». На лики, как известно, молятся, на лица смотрят, а морды бьют. Очень опасная трансформация.
О Маисе К., кстати, вот что еще. Постоянные покупатели гастронома на проспекте Туманяна не могли не обратить внимания на вдруг резко помолодевший и заметно постройневший коллектив продавщиц, но две из них, пожилые женщины, как были, так и оставались на своих местах.
«Это – матери погибших в Карабахе солдат, и пока я есть, будут на своем месте и они», – объяснил мне Маис К.
Тот случай, когда не государство заботится о семье погибших, а человек берет на себя обязанности государства.
Между тем, после недавней карабахской войны домой вернулись не только участники боев, возвращаются и оказавшиеся в плену, число которых до сих пор не называется. Нетрудно сообразить – их много. Еще проще понять: беглый медицинский осмотр после того как самолет генерала Мурадова доставил пленников из Баку в Ереван, лишь первый шаг на долгом и трудном пути их возвращения к нормальной жизни.
Зарубежные журналисты в недавнем репортаже о пленных армянах сообщали: «Побои продолжались четыре дня – каждые два часа, будто по графику…». Это же надо суметь выдержать.
В обществе есть такой стереотип: обращаться к психологу – не по-мужски, лучшие психологи – друг и бутылка водки. Человек думает, что ему станет от этого лучше, но лучше, увы, не становится.
Психическими расстройствами страдают десять процентов населения большинства стран мира. Сегодня в психиатрических диспансерах Армении состоят на учете тридцать четыре тысячи больных, однако эта цифра не отражает реальную картину, заявил журналистам психиатр-психотерапевт Арутюн Минасян.
А если к этому прибавить неучтенных больных, получающих лечение дома, добавить к ним страдающих алкоголизмом и наркотической зависимостью, да при нашей политической возбудимости… И если ничего не предпринимать, то можем превратиться в страну неврастеников и душевнобольных. Уж превращаемся.
Отдельная проблема – семьи пленных, вернувшихся и еще остающихся в неволе. Родители большинства из тех, кто находится в плену, нигде не работают.
– То в Ереван ездили, там с кем-то встречались, то улицы блокировали, у парадных подъездов начальников стерегли… Времени, чтобы работать, у них не было, – объяснял журналистам Самвел из Ланджика. Сам он несколько раз брал кредиты, но вернуть деньги не может. Теперь банки начали отказывать давать в долг.
Но жить-то, все равно, надо…
