Армянская педиатрия: что от нее осталось?

Профессора Альберта Арамаисовича Тер-Галстяна некоторые считают человеком настырным. В свои солидные годы — ему уже минуло 80, о давно заслуженном отдыхе он и не помышляет, заваливая все инстанции, включая редакции газет, своими исполненными тревоги, беспокойства, возмущения письмами, содержащими в то же время и конкретные деловые предложения. Он выражает готовность немедленно отправиться туда, где есть потребность в его услугах, где он своими знаниями и опытом может оказать помощь местным специалистам.

Коллег этот “неуместный в его возрасте” энтузиазм удивляет, некоторых даже раздражает — послужил профессии, теперь отдыхай и без тебя кому надо разберутся. Но все дело в том, что Альберт Тер-Галстян всю жизнь отдал лечению детей, причем лечил их в условиях, когда этот контингент не на словах, а на деле был “самым привилегированным классом” со всеми вытекающими из этого последствиями, в том числе и здравоохранительными. Сегодня от высокоразвитой советской педиатрии, от разветвленной сети детских медучреждений остались рожки да ножки. И разве удивительно, что “настырный” педиатр с более чем полувековым стажем сегодня просто не может безучастно молчать?

Через два года отечественной педиатрии исполняется 90 лет. Отсчет она ведет с того самого времени, когда профессор Каприэлян открыл первое детское отделение в наскоро приспособленном для этого помещении. Это был первый шаг к практической педиатрии в Армении, однако первые профессиональные детские врачи “отечественного производства” появились много позже — через три с лишним десятка лет, когда в Ереванском медицинском институте открылся факультет педиатрии.
Превосходные специалисты и щедрое государственное финансирование, адресованное детскому здравоохранению, подняли армянскую педиатрию на одну из высших ступеней развития в СССР. Ностальгировать по прошлым достижениям — пустое занятие, но все-таки вспомним, что в одном только Ереване было 6 детских больниц и 7 детских поликлиник. А в целом в Армении насчитывалось 11 детских специализированных санаториев и несколько лесных школ. Добавим к этому, что все дошкольные и школьные учебные заведения имели врача и медсестру, которые работали в специально оборудованных кабинетах.
Отношение к детскому здравоохранению начало кардинально меняться с середины 90-х. Пожалуй, последним мощным “всплеском чадолюбия” было открытие в 1993 году детского кардиоцентра “Норк Мараш”, построенного на средства американского общеармянского фонда. Но и это предназначенное детям заведение через два года стало активно “разбавляться” взрослым контингентом.
Что же произошло, ведь в отношении к детям, в постоянно декларируемой заботе об их здоровье ничего не изменилось, парадигма нашего здравоохранения в целом, и детского в частности, осталась прежней. Сократилось главное — финансирование, соответственно изменились и подходы. Содержать такую мощную разветвленную сеть детских медучреждений и здравниц государству уже было не по карману. И тут весьма кстати подоспела европейская модель сочетанного здравоохранения, услужливо подсказавшая нам, что особой разницы между детской и взрослой медициной в сущности нет никакой, что первая — это всего лишь “миниатюрный аналог второй” и посему нет смысла готовить и содержать целую армию педиатров и большую сеть специализированных детских медучреждений. Взамен была предложена модель универсального семейного врача, наскоро обученного всем премудростям детского и взрослого здравоохранения и очень приличные денежные вливания на реализацию программы, на что мы набросились с жадностью и простодушием неофитов.
А теперь положа руку на сердце спросим себя: чего мы реально достигли за эти годы, послушно следуя заморским указаниям, разрушив собственную модель всесторонне развитого и доступного детского здравоохранения и слепо заимствуя чужую? Время показало, что в городах надобности в семейных врачах нет вообще, поскольку вся нагрузка на первичном уровне по-прежнему лежит на участковых терапевтах и педиатрах. В марзах подавляющее большинство семейных врачей имеют столь слабые познания в специфике детского врачевания, что основная масса заболевших детей отправляется либо в центр марза, либо в столицу.
Поспешное закрытие факультета педиатрии в Ереванском государственном медуниверситете по сути лишило детское здравоохранение кадрового будущего. Россия поняла и признала это опасное заблуждение, мы продолжаем упорствовать, отстаивая абсурдную позицию о тождестве взрослых и детских болезней. Эта опасная посылка и привела к поэтапному закрытию или слиянию со взрослыми практически всех детских специализированных медучреждений и здравниц. В результате ни в Ереване, ни в марзах нет ни одного стационара, предназначенного исключительно для детей — во всех параллельно пользуют и взрослых. Даже в образцовых больницах, которые при содействии ВБ поочередно вводят в строй в марзах, нет детских отделений, а есть только койки.
Еще хуже положение с здравницами для детей, страдающих хроническими заболеваниями. Как тут не разделить тревогу Альберта Тер-Галстяна, который не устает твердить, что сердечные заболевания, обнаруживающие в Армении тенденцию к возрастанию и смертность от которых возросла вдвое, в основном “родом из детства”. Между тем в стране ликвидирован республиканский детский кардиологический центр и его подразделения, где больные дети проходили реабилитацию, в том числе санаторий в Арзни, куда после стационарного лечения их направляли.
Многие детские санатории давно уже розданы, проданы, подарены влиятельным особам, пожелавшим иметь недвижимость в курортных зонах, а те, что остались, находятся в плачевном состоянии. Между тем далеко не каждому родителю по карману оплачивать содержание своего больного ребенка в дорогостоящих армянских санаториях Арзни, Дилижана, Степанавана, Джермука.
Профилактика заболеваний, прежде всего детских, это основа здравоохранения. Осуществляться она должна с первых дней рождения, но кем и как? Как уже говорилось выше, ни в детских садах, ни в школах врачей нет. Тысячи детей впервые попадают к специалисту только после того, как у них начинаются серьезные, а подчас необратимые проблемы с сердцем, кровью, зрением, слухом, позвоночником, психикой. Разгромлены прекрасно оборудованные школьные медицинские кабинеты, и в чьи руки попало все это богатство — неизвестно.
Одно из важнейших условий детского здравоохранения — его доступность, тем более в стране, где половина населения проживает за чертой бедности. Нет смысла отрицать, что в последние годы сделаны определенные шаги для повышения доступности этой важнейшей сферы медицины — введены родовые сертификаты, дети до 7 лет лечатся бесплатно. Но сколь велика разница между 7- и 8-летним ребенком, которому в силу его “солидного возраста” отказывают в жизненно необходимом лечении только потому, что у его родителей нет денег?
Сегодня в Армении насчитывается немногим больше 1000 педиатров из “прежнего запаса”, но это мелеющая река, не насыщаемая притоками. Кто придет на смену сегодняшнему контингенту, кто будет учить будущих детских врачей, если конечно, найдутся желающие обрести эту стремительно теряющую престиж специальность? Между тем многие известные врачи отдавали ей предпочтение перед всеми другими, категорически отвергая тождество детской и взрослой медицин. Прославленный автор знаменитого учебника “Педиатрия” С.Хотовицкий утверждал, что “в основе детской медицины лежат возрастная физиология и возрастная морфология и поэтому при лечении детей нужно прежде всего руководствоваться отличительными особенностями в строении, отправлениях и болезнях детского организма, а это долгий и многотрудный процесс”. А мы передоверили его наскоро обученным семейным врачам и универсалам, не признающим в науке врачевания никаких возрастных различий.
Отношение к детскому здравоохранению в Армении не адекватно его высокой значимости для будущего страны. Даже наша несколько приглаженная статистика свидетельствует о росте сердечных, легочных, кроветворных, нервных заболеваний среди детей, — а это серьезный симптом болезни общества, равнодушного к физическому здоровью своего потомства.