“Армяне все превосходно говорят на английском и интеллигентно рассуждают о ситуации”

“…У нас была возможность пообщаться с армянами как из высших, так и низших слоев общества. Здешние профессора, их жены и семьи являются сливками общества, они настолько образованны, что подобных им в стране не найти. Мы, можно сказать, достаточно хорошо узнали армян. Они все превосходно говорят на английском, с большим интересом и интеллигентно рассуждают о ситуации: действительно, я не вижу их неполноценности по сравнению с европейцами, они могут составить приятную компанию как физически, так и интеллектуально.”

Представляем впервые публикуемые на русском языке отрывки из книги Дж. и Е.Харрис «Письма о сценах последней резни в Армении».

 

В марте 1896 г. английское «Общество друзей» направило проф. Кембриджского университета Джона Харриса (на снимке) и его жену Елену Харрис в Турцию с целью получения достоверной информации о погромах и резне армян, а также оказания помощи пострадавшему армянскому населению…

Книга «Письма о сценах последней резни в Армении» (1897) составлена из переписки супругов с друзьями в Англии, английскими и американскими миссионерами в Турции. Она содержит большой фактологический материал о положении армян, о погромах и резне 1894—1896 гг. В годы первой мировой войны Джон Харрис занимал активную проармянскую позицию, участвовал в деле организации помощи пострадавшим от геноцида, являлся активным членом Британо-армянского комитета.

Геноцид 1894-1896 гг. был организован турецким султаном Абдул-Гамидом II, по праву названным «красным султаном» — он пытался предотвратить обсуждение Армянского вопроса на Берлинском конгрессе, после чего совершил убиение свыше 300 тысяч армян Османской империи.

Айнтап к концу XIX в. имел 50-тысячное население, из которых более 20 тысяч – армяне. Было 6 церквей, 17 училищ. Вокруг города расположилось множество сел с исключительно армянским населением. Погромы 1895-1896 гг. армян Айнтапа по большому счету не коснулись, не считая грабежей и отдельных кровавых инцидентов. В 1915 году айнтапцев депортировали в Дейр-эз-Зор. Позже они возвратились и в 1920-1921 гг. прибегли к самообороне. Осенью 1921 года армяне окончательно покинули город.

Иная ситуация сложилась в Урфе, где до Первой мировой войны проживали 35 тысяч армян, имелись церкви и школы. В октябре 1895 года турецкие войска и чернь разграбили армянские магазины и осадили армянские районы. Не сумев в течение 50 дней овладеть этой частью города, турки сняли осаду и позже обманным путем вернулись и вырезали 10 тысяч безоружных армян. В 1915 году армяне Урфы взялись за оружие, однако силы были очень неравными. 15 тысяч армян были угнаны в Дейр эз-Зор, большинство из них погибли. Из 2300 армянских домов неразрушенными оказались не более полусотни.

 

ПУТЕШЕСТВИЕ В АЙНТАП – НЕПРИЯТНОСТИ

НА КИЛИСЕ – ТРУДНАЯ НОЧЬ – ПРИБЫТИЕ

В АЙНТАП

 

Айнтап, 23 апреля 1896 года

Мы только что добрались до места и узнали, что отсюда почта по морю доходит за один день. Пользуясь случаем, отправляем письмо о том, где мы находимся. Последние четыре дня мы провели в непрерывной дороге и чувствуем себя несколько потрепанными.

Два дня мы ехали в повозке, погрузив слуг и тюки с вещами первой необходимости. Таким способом мы проехали сорок с лишним миль, когда дороги позволяли, в понедельник,  почти столько же во вторник, уложившись в два дня, и закончили наше путешествие в Килисе, который будем помнить как место резни, имевшей место около трех недель назад. Таким образом, мы оказались в гуще событий и смогли сформировать некоторое представление о том, что здесь произошло. Армянская церковь была превращена в больницу, мне сказали, что там до сих пор лежат семь человек, несколько из них, скорее всего, не выживут. Поскольку неофициально вмешиваться в политическую жизнь страны не является частью моей работы, я не потворствовал естественному инстинкту путешественника, чтобы смотреть на что-либо, у чего есть аромат смерти или подобное тому. Несомненно, таким образом мое поведение было бы более в угоду властям; зная, что каймакам, или губернатор, не одобрили бы подобные визиты, я не думаю, чтобы они хотели узнать о ситуации в церкви, сфотографировали или побеседовали с пострадавшими или врачами.

У нас возникли трудности с выездом из Килиса. Я приказал запрячь лошадей к шести утра и сам поднялся в пять, чтобы проследить за подготовкой к отъезду. Но никаких лошадей не было и в помине, и только через длительное время ожидания появились несколько мулов. Два с половиной часа мы спорили с килисцами насчет того, чтобы поднять якорь (прошу вас, заметьте мою греческую любовь к морю и как это преобразовывает мои метафоры) и отчалить в 8.30.

Последствия этой задержки сказались днем, когда полицейский, или заптий, под ответственностью которого мы находились, сообщил нам, что двигаться дальше в сторону Айнтапа небезопасно, поскольку дорога была заполонена черкесами и грабителями, поэтому мы должны провести ночь в караван-сарае в деревне. Мои дорогие друзья расценят это как великое благословение их жизней, ибо они никогда не спали в подобных условиях: это было чередование стычек с дикарями и зверьем мелкого калибра. Но я думаю, что должен дать слово Хелен для описания нашей ужасной ночи (очевидно, это письмо было потеряно – прим. Дж.Р.Х.), вернее, попытки, которую мы  предприняли, чтобы заснуть в условиях творящейся вокруг дикости. Я не припомню, чтобы мы когда-либо спали меньше или ночь длилась дольше, как же мы были рады дневному свету и благодарили Бога, что уже пять часов и можно ехать.

И сегодня мы, уставшие и измученные, доползли до большого американского колледжа в Айнтапе и  наслаждаемся роскошью ванны и гостеприимством добрых хозяев – доктора Фаллер и его супруги.

Теперь нас можно найти на карте. Спасибо вашим молитвам, которые, безусловно, нам тоже помогли. Представляем, как трудно было вам молиться, как за Робинзона Крузо, оказавшегося на необитаемом острове.  Только любовь к морю может объяснить предпочтение таких мест.

 

 

АМЕРИКАНСКАЯ ХРАБРОСТЬ —

ОФИЦИАЛЬНОЕ ЛИЦЕМЕРИЕ И ФАТАЛИЗМ — ДЕТАЛИ БОЛЬШОЙ РЕЗНИ — ОСКОРБЛЕНИЕ АНГЛИИ

 

Дом доктора Фаллера,

Американский колледж,

Айнтап, 24 апреля 1896 г.

 

Дорогие друзья, то, что здесь происходит, то, что мы слышим, видим и чувствуем каждый час, настолько потрясает, и если нам удастся передать хотя бы сотую часть, будем рады.

Сначала хочу отметить, что никакими словами невозможно выразить то радушие и доброту, которые мы получаем здесь, несмотря на абсолютную антагоничность среды. Это благородное здание с обширной территорией, теннисным кортом, с коттеджами для руководителей и профессоров, одним словом, островок культуры, христианства, любезности и образования. Колледж окружен четырьмя стенами, с домиком швейцара, и находится как бы вне анархии, фанатизма и господствующего беспорядка. Доктор Ф., его супруга и по совместительству директор, каждый из них в собственной сфере достоин своего положения, не представляют никакой опасности,  но турецкое правительство потребовало их увольнения, обвинив в мятеже. (Запрос пока не получен посольством Соединенных Штатов, и поэтому они все еще здесь).

Чтобы показать, насколько стоически они переносят свое положение, я должна упомянуть об одном инциденте, особенно иллюстрирующем характер госпожи Ф. Недавно ее муж сопровождал нескольких леди-миссионерок в Александретту, и губернатор Айнтапа воспользовался возможностью, чтобы потребовать сдачи старшего преподавателя — благородного пожилого джентльмена армянского происхождения (вчера вечером он провел целый час с нами). Турки пытались завладеть им и раньше, но получили отказ, и вот теперь, пользуясь отсутствием доктора, решили, что пришло время осуществить это. Таким образом, утром явился чиновник с документом от губернатора и вежливо попросил встречи с г-жой Ф., которая замещала мужа. Она спросила, чем обязана. Со многими извинениями турок зачитал бумагу. Госпожа Ф. посмотрела на него и ответила, что такой запрос невозможно выполнить. Чиновник начал требовать и убеждать госпожу в том, что имеет право, на что она ответила «нет» и сказала, что пойдет сама, если потребуется, но выдать профессора — никогда! Таким образом, чиновник возвратился, не выполнив поручения. У профессора есть собственный дом в пятнадцати минутах ходьбы от колледжа, но он не рисковал покидать стены заведения в течение шести месяцев.  Действительно, в течение трех месяцев ни один из студентов армянского происхождения не выходил за стены колледжа.

На территории колледжа находятся много людей, которые потеряли собственные дома. Они все кажутся терпеливыми и прилагают все усилия, чтобы не терять надежду.

У одной леди были своя фисгармония и швейная машина, разбитая перед ее глазами, но потеря таких вещей ничего по сравнению с другими потерями; ее муж находится в тюрьме в Алеппо. Некоторые мародеры, завладев вещами во время резни, которыми не могут по назначению пользоваться, возвращают их и даже осмеливаются предложить купить бывшим владельцам. 16 ноября 1895 года здесь были убиты и искалечены примерно 300 человек. Множество искалеченных, с отрезанными руками (и кистями правой руки), выколотыми глазами, бедные беспомощные люди нуждаются в помощи. Доктор Ф. рассказывает, что на следующий день после резни они слышали ужасные стоны и крики пострадавших, которые, дабы облегчить их страдания, молили о смерти.

В тот же самый день доктор Ф. пошел в дом губернатора. Тот восседал в окружении своих единомышленников. Доктора встретили очень вежливо.

«Ах! Насколько все это ужасно! – сказал губернатор. – Наш город разрушается по кусочкам, но что мы можем сделать? На все воля Божья!» (Любая попытка оспорить это фаталистическое утверждение наталкивалась на вопрос: «А что-нибудь происходит без Бога?» Мы не можем напрямую ответить на это (действительно единственный способ оправдать происходящее – сослаться на волю Божью), потому что в форме этого вопроса обнаруживаются некоторые факты из более раннего богословия. Как говорится в «Учениях Двенадцати Апостолов», что все то, что происходит с нами, не без ведома Бога. Должно быть, и в ранней церкви была полоса фатализма. Все Восточные церкви придерживаются этого. – Дж. Р.Х.) В этот же самый момент, когда звучала жалостливая речь губернатора, лучшие ковры и мебель из ограбленных домов переносились в их собственные дома, где впоследствии все это было обнаружено и опознано.

Также один из жестоких способов оскорбить христианские чувства – это плохое обращение с телами пострадавших; дважды перекрестив, турки вопрошают: «Ну, где ваш Христос теперь? Где ваш Иисус? Почему он не спасает вас?» После устроенной резни турки впали в панику, узнав, что собираются приехать англичане и наказать их, и многие пошли к знакомым армянам с мольбой: «Вы же знаете, что мы не позволили, чтобы вас убили, теперь вы должны защитить нас».

Эта картина повторилась, когда выяснилось, что англичане не приедут. Тогда турки привязали паршивую собаку к спине осла и пошли по кипящему от шума и презрения городу, выкрикивая: «Дорогу королеве Виктории!» Подобную презренную демонстрацию они проделали и с Христом, который, по их словам, как и королева Виктория, не смог спасти армян.

…У нас была возможность пообщаться с армянами как из высших, так и низших слоев общества. Здешние профессора, их жены и семьи являются сливками общества, они настолько образованны, что подобных им в стране не найти. И поскольку мы провели два замечательных вечера в гостиной г-жи Ф., приятно общаясь, то, можно сказать, достаточно хорошо узнали армян. Они все превосходно говорят на английском, с большим интересом и интеллигентно рассуждают о ситуации: действительно, я не вижу их неполноценности по сравнению с европейцами, они могут составить приятную компанию как физически, так и интеллектуально.

Вчера г-жа С., жена доктора Шепарда (он только что вернулся из Зейтуна и Мараша с английским консулом г-ном Барнхэмом), проводила меня во многие бедные дома в городе, из которых были уведены мужья, сыновья и др., кто-то был убит, кого-то бросили в тюрьму. По словам г-жи С., приблизительно двести  мужчин и женщин, прирожденные мастера, были заняты в самой изящной промышленности – швейной. По результатам лучших посылали на фабрику «Либерти» в Лондоне. Я очень хочу, чтобы английские друзья армян открыли склад для продажи, дабы простая коммерческая фирма не поглощала всю прибыль, а каждый пенс с продажи может помочь бедным женщинам. Мы прошлись от дома к дому (пять или шесть домов), везде царила чистота, люди были деликатны и опрятны — их руки, настолько прекрасные и чистые, занимались изящной работой. В каждом доме, несмотря на голые стены, были растения. В основном герань, запах которой мы почувствовали сразу; на прощание нам дарили по одному-два листочка. В лучших домах из них вместе с бутоном делают букет и вставляют в петлицу. В общем, без цветка невозможно было уйти! Девочки здесь поразительно симпатичны:  яркие карие глаза, изящно очерченные брови, белые зубы, нежные манеры, черные блестящие волосы они  заплетают в длинные косы; как мы знаем, этих женщин забирают себе турки. Деликатные, скромные, нежные девочки! Все истории, которые мы услышали здесь, были печальны.

Я достала свою камеру «Френа» и начала фотографировать разрушенные и сожженные здания; сожалею, что не смогла запечатлеть катакомбы, куда я спустилась. Они принадлежат одной семье и находятся во внутреннем дворе их дома. Лучшие здания защищены высокими стенами с железными дверями снаружи, таким образом, армяне готовят место убежища на случай бедствия. Это был примерно десятифутовый подземный ход, по которому пришлось карабкаться. Выдолбленная хорошая пещера могла сравниться с палатами в катакомбах в Риме. Эти катакомбы хорошо сообщаются, так, чтобы в случае долгого нахождения здесь была вода. Я воспользовалась возможностью рассказать о первых христианах, которые пострадали в Риме и которые действовали так, как армяне сейчас, и выразила серьезную надежду, чтобы катакомбы никогда не пригодились.

Когда один из больших домов христиан подвергся нападению и был подожжен, вызвали водный шланг, чтобы потушить пожар. Человек побежал, чтобы поискать его. Но была отправлена бочка с нефтью, таким образом, вместо того чтобы препятствовать распространению огня, ему, наоборот, помогли. Хозяйка этого дома и ее сын были застрелены, когда вышли из дома и обратились к толпе за помощью; их тела были сожжены.

Не буду рассказывать много ужасных историй в письмах, но одну должна обязательно добавить. Случилась она вчера. Один из студентов напугал группу своих однокурсников, которые потом все рассказали мне. Он покинул стены колледжа во время волнений в Зейтуне с целью помочь своим соотечественникам. Потом поступила новость, что он умер в тюрьме. На его ноге была обнаружена рана от раскаленной подковы…

Теперь для разнообразия. Может, это немножко успокоит ваши сердца. Вы должны знать, что не все турки  жестоки. Американскую больницу, несомненно, должны были разрушить, но решительные усилия турка, брата которого спас доктор С., сыграли свою роль. Другие турки прятали друзей-христиан и соседей в своих домах. Сами армяне помогают друг другу блестяще. И так везде. Не только англичане и американцы дают деньги.  Много богатых армян с любовью заботятся о больных и бездомных в церквях и школах-приютах.

Письмо получилось длинным, и я должна уже приблизиться к завершению. У меня уже достаточно фактов, чтобы заполнить ими несколько писем. Вчера английский консул, который находился в Зейтуне на протяжении нескольких месяцев, и доктор С., оказавшийся там, когда его свалила лихорадка, вернулись вместе. Консул, выздоровевший, но еще слабый после сыпного тифа, все утро принимал посетителей в гостиной.

Сначала приехал повидать его турецкий губернатор Айнтапа, потом прибыл генерал турецкой армии в Малой Азии и его адъютант, оставшиеся здесь; после этого пришли архиепископ и глава протестантского Y.M.C.A. (молодёжная волонтерская организация – прим. пер.), а также джентльмен армянского происхождения, получивший образование в Америке и Англии.

Вы можете вообразить, какие контрасты представляли все эти мужчины, но E. и я сидели и обменивались  рукопожатием со всеми визитерами, хотя я не испытывала удовольствия совершать эту процедуру с турками. Здесь по-прежнему используются только такие инструменты, как безответственный интриган или исполнитель трагедии. Каждый из нас сожалел больше, чем кто-либо еще, смотря, слушая и наблюдая, как они курят, пьют кофе, едят конфеты и смеются.

Я побывала в больнице, видела, как по щекам сильного мужчины, парализованного жестокостью жизни, бежали слезы. Он рассказал о своей семье и убитых друзьях. Познакомилась с бедной женщиной из Урфы, рука которой была почти отрезана. Лицо ее немного просветлело, когда она узнала, что я собираюсь в ее город, она попросила передать «салам» ее четырнадцатилетнему сыну и мисс Шэттак.

Завтра у нас будет чудесный день. Это день молитвы об Армении в Англии и начало недели служб. В большой Григорианской церкви, рассчитанной на три тысячи человек, дважды пройдет литургия: на рассвете – для мужчин, а после выступят доктор Фуллер и Е.; в полдень пройдет служба для женщин (такого еще никогда не было!). Я должен буду прочитать письмо от Женского армянского Комитета помощи, а также письмо сочувствия из Америки. На литургии из мужчин будут присутствовать только священники, принадлежащие церкви, протестантский министр, преподаватель колледжа, который проведет встречу. В это же время в другой церкви пройдет литургия для детей.

Во второй половине дня Е. выступит в Протестантской церкви, а вечером мы должны быть в Колледже. Еще три недели назад подобные встречи и службы были совершенно невозможны, таким образом, Вы видите, какую роль в продвижении принесла эта неделя помощи и молитв.

С нежностью,

Хелен.

 

Поскольку я считаю, что Вам интересно будет знать предпосылки к тому, что доктора Фуллера попытались выслать из страны, о чем я рассказывал в предшествующем письме, добавлю еще некоторые сведения от 19 августа 1895 года, которые говорят о том, насколько беспричинной и несправедливой была агитация против американцев. — Дж. Р.Х.

Неделя в Айнтапе прошла тихо, но кульминацией стал характерный инцидент, который может представлять интерес для всех, кто наблюдает за происходящим в этой стране. Первая резня и грабежи в Урфе случились  25-27 октября. В то время мисс Шэттак была единственным членом нашей миссии в этом городе. Когда толпа убивала и разграбляла ее соседей, она со специальным посыльным отправила нам письмо в Айнтап. Сообщение мы получили 26 октября. 1 ноября, когда посыльный возвращался, я передал с ним указания для мисс Ш.

Посыльного арестовали в Биреджике, бумаги были изъяты, а его осудили как шпиона. Незамедлительно было дано громкое объявление, что письмо, написанное президентом Колледжа и оказавшееся в руках полиции, содержит бесспорное и заслуживающее осуждения доказательство соучастия миссионеров с политическими агитаторами. Этот отчет был отправлен в Айнтап и Урфу и поднял вопрос повторной официальной жалобы нашему консулу в Алеппо г-ну Вале. Поскольку я был совершенно не осведомлен, о каком конкретно письме шла речь, заявил о невиновности и попросил представить письмо с моей подписью, против которого выступило правительство. Я написал нашему консулу, г-ну Поче, уполномочивая его сделать явное опровержение какого-то ни было политического вмешательства или интриги с моей стороны и прося потребовать у Вале копий   документов, имеющих мою подпись, которые могли находиться у него, а также предложил прибыть лично в Алеппо, чтобы объяснить ситуацию или ответить на вопросы относительно того, что обеспокоило правительство. Это предложение не получило одобрения со стороны Его Превосходительства. Обвинения против нас были постоянными, как отправленные в Константинополь и Алеппо это таинственное письмо, два прошения, одно из которых подписано нынешним губернатором и некоторыми основными чиновниками Айнтапа, а другое – гражданами, с обвинением в адрес Колледжа как центра политической интриги и обличением миссионеров как нежелательных людей с требованием их непосредственного изгнания из страны. По возвращению нашего посла из Америки, который взял в свои руки решение этого вопроса, копия известного письма была потребована и, наконец, предоставлена. Я с удовольствием прилагаю копию и рекомендую всем ознакомиться с ней и понять, что в Турции рассматривается как «мятежное».

 

 

АМЕРИКАНСКАЯ

ЦИВИЛИЗАЦИЯ ПОСРЕДИ ТУРЕЦКОГО

ОПУСТОШЕНИЯ —

ВОЗРОЖДЕНИЕ РЕЛИГИИ

В АЙНТАПЕ —

ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЕ СЛУЖБЫ В СТАРЫХ ГРИГОРИАНСКИХ И ПРОТЕСТАНТСКИХ

ЦЕРКВЯХ

 

Айнтап, 27 апреля 1896 г.

Я не хочу откладывать на потом, чтобы сказать вам, насколько интересной становится наша работа здесь и какая удивительная дорога открывается перед нами. Мы находимся под впечатлением от того, что видим здесь как в отношении конфликта между цивилизованным обществом и варварством, так и в отношении религиозной эмансипации народа от древних суеверий. Мы остановились в Американском колледже, который проделывает большую работу в этой части Турции, и естественно, что большинство мусульманских фанатиков испытывает ненависть к этому учреждению. Невыразимое удовольствие хотя бы некоторое время находиться в этом оазисе  удобств западной жизни. Возможно, это прозвучит для вас странно, что в Айнтапе я играю в теннис с преподавателями и студентами колледжа, а прошлой ночью для нас были спеты некоторые отрывки из «Мессии». Вас это может удивить, но все это столь же странно для нас. Мы были не готовы узнать, как быстро все изменилось здесь за последние несколько лет. Не удивительно, что власти обеспокоены из-за падения старого порядка и потери своего превосходства изо дня в день. Но хватит об этом; я только хочу, чтобы вы обратили внимание на тот факт, что армяне плохо представляют себе, насколько далеко они находятся от цивилизации сейчас, по той простой причине, что все изменилось. Представляете, мы живем в красивом доме на территории колледжа. Мы смотрим через долину на американский госпиталь и семинарию для девочек, позади которых город с возвышающимися минаретами. Слева старый арабский замок, который, кажется, построен на фундаменте более раннего строения крестоносцев. Я думаю, что это хорошо представляет устаревшую галантность западного христианского мира, разрушительное варварство ислама и влияние прогресса из-за моря. Исключительная комбинация! В один момент глаз упирается в сожженные руины, свидетельствующие о резне прошлого ноября, потом в башни и парапеты, которые говорят о сражениях средневекового мира, и рядом великолепные здания, представляющие собой миссионерский порыв и филантропию девятнадцатого века.

Но вот что я хочу сказать Вам, то, что мы видим здесь, большей частью является религиозным феноменом. Первым результатом этой ужасной резни стало объединение христиан разных конфессий и небывалое единство в религии. Я упоминал в одном из моих предыдущих писем, что армянский протестантский пастор в Константинополе рассказал мне о согласии, достигнутом между протестантами и старой армянской церковью, чего не могло быть раньше, потому евангелистские проповедники хотели завладеть старыми церквями. Я, конечно, не мог даже предположить, насколько быстро это произойдет; в этом есть мой маленький фактор участия. Но здесь, в Айнтапе, факт остается фактом; да воздастся небесам! Вчера мы с женой проповедовали перед 11 000 слушателей, и одного этого достаточно, чтобы сделать этот день одним из самых незабываемых в нашей жизни.

Исходя из этого можно выделить три фактора. Во-первых, ужасные преследования способствовали объединению; то же самое было, когда в Ранней христианской церкви перед одним и тем же судом представали православные и так называемые еретики, а потом еретиков канонизировали наряду с православными, как в случае с Перпетуа и Филицией и другими известными мучениками. И христиане удивительным образом проходили вместе те пытки, которые должны были пройти. Как сказал мне один из пасторов сегодня: «Мы походили на куски холодного железа, но это преследование сварило нас вместе». В качестве второй причины можно выделить сочувствие Западного протестантского мира. Армяне очень хорошо знают, сколько сочувствующих древнеанглийских и американских евангелистов, которые сделали свои выводы из увиденного прибыло к ним. Армяне говорят: «Теперь мы понимаем протестантов и знаем, что они не еретики». И в-третьих, с того времени, как страдания людей смягчились посредством армянских пасторов, которые работали со Старой Армянской Григорианской церковью, два полюса религиозной мысли и жизни были объединены в такую близость и ассоциативность, что вспышка человеческой любви прошла через все это время. Нет сомнения, что в этом были задействованы и другие высокие влияния, которые не подпадают под классификацию под номерами один, два, три, потому что   стоят над всем, между всем и во всем. Как результат смещения этих пластов в Айнтапе, включая объединение колледжских профессоров и собственно пасторов, проповедуется Евангелие Христово в Старой Григорианской Церкви даже во время службы.

Страдания обратили людей к религии, как к пути избавления, чего, вероятно, не случалось с ними прежде.   Все церкви переполнены, службы проходят обычно два раза в день, и люди сидят в течение многих часов, ища утешения в Царстве Божьем. Вчера, как я уже сказал, был наш великий день. Доктор Фаллер, президент американского Колледжа, был приглашен проповедовать во время Григорианской торжественной службы. Он получил разрешение на мое присутствие, чтобы я мог разделить с ним эту привилегию. Служба началась перед рассветом, поскольку ритуал чрезвычайно долог, и без выступлений других проповедников занимает приблизительно два часа, Вы можете представить, как это было, учитывая, что для проповеди были приглашены несколько протестантов.

В десять минут шестого я был на ногах, и после чашки кофе и ломтя хлеба мы отправились к церкви, где уже все было готово к службе. Какое зрелище открылось перед нами! Море голов! Для всех не хватило бы ковров на полу, поэтому мужчины плотно стояли, дабы сэкономить место; вдали, на галереях и за решеткой толпились женщины, фонарь наверху освещал женщин также на крыше. По моим предположениям, присутствовали около трех тысяч человек, и еще тысяча не смогли войти в церковь и стояли во внутреннем дворике. Невозможно описать фантастическое разноцветье, когда первые лучи солнца осветили людей в церкви, с их красными фесками, синими куртками и полосатыми рубашками.

 

Перевод с английского