Армяне в США: люди, которые нам нужны
Слухи о том, что самым первым армянином-жителем США был человек по имени Мартин, прибывший в Джеймстаун (штат Виргиния) в 1618 году, мои американские собеседники не подтвердили, но и не опровергли.
А пока немного статистики общего порядка. По данным бюро переписи населения США, в Америке живут от пятисот тысяч до миллиона и даже больше армян. (Разнобой оттого, что в соответствующей графе многие армяне сообщают о себе как об американцах и редко когда называют свою национальность).
Как бы там ни было, армян в Америке было и остается вдоволь, большая их часть живет в Калифорнии, а Андо оказался в Мичигане потому, что еще раньше сюда переехал его брат, обосновался, прижился, встал на ноги, после чего стал готов посодействовать росту эмиграции из Армении.
Теперь немного об этом. По различным данным, из страны ежегодно и безвозвратно (хотя, кто его знает?) уезжают более пятидесяти тысяч граждан и это наиболее активная во всех отношениях часть населения. Куда едут?
Основной страной назначения была и остается Россия. Она ближе: лингвистически, ментально, душевно, по расстоянию и не менее чем Америка заселена армянами разной степени близости и родства. Между тем переезд в Штаты требует не только большей решимости, знания языка, готовности оторваться от родственников неизвестно насколько, а еще и “грин-карт”, получение которой чем дальше, тем больше затрудняется, а не облегчается. Тем не менее…
Из наблюдений автора. Тот, кто живет в Америке уже давно, вернуться обратно, как правило, не спешит, зато включает принцип “если гора не идет к Магомеду…”. Ни большие расстояния, ни трудности жизни, ни психологические сложности переезда в незнаемое стремления армян находиться рядом друг с другом не останавливают. Если не получилось дома, то хотя бы в России, в Америке, повсюду, но – плечом к плечу.
Еще нюанс, точнее, два. Показать близким, что, переехав за океан, они ничуть не проиграли, а чтоб плюсов набиралось больше чем минусов, подвижки к лучшему на исторической родине (когда они есть) — не замечать. Хоть и понятно, но и обидно…
В этом смысле парикмахер Андо, переехавший в Мичиган три года тому назад, обзаведшийся здесь своей клиентурой, уже достаточно бойко болтающий по-английски и даже успевший подержать в руках явившегося здесь на свет младенца (по факту рождения уже американца), думает иначе. Да, супермаркеты с бесконечно радующими sale, когда вчера что-то стоило, скажем, сто долларов, а сегодня двадцать четыре. Бери – не хочу! Да, автомобилей всех видов и назначений миллион — выбирай любую. (Было бы чем платить за кредит.) Да, тут дом без гриля, как там ванная без зубной щетки. Да…
А что “нет”? Нет того, когда человек человеку друг, даже если улыбаешься ему во весь рот и говоришь по всякому случаю “Окей!” — объясняет Андо.
— Здесь все подчинено добыванию денег, делают только деньги, мечтают только о деньгах, — ворчит Андо, подправляя машинкой негустую шевелюру автора в домашних условиях.
Место действия в данном случае не второстепенно. Выезжая после работы домой к приглашающим его соотечественникам, цирюльник из ереванского “Бангладеш” получает по меньшей мере два преимущества: прибавляет к тому, что дают на основной работе, не выплачивая процентов за “левизну” на стороне, (а что это, если не то же “добывание денег”?), а второе – подрабатывая на своих, на армянах, не боится, что настучат. А вот это – “стук”, когда надо и не надо, едва ли не самое главное, к чему Андо не может привыкнуть. Но, как говорится, время лечит…
Что еще не по душе, и не только Андо, но уже без него. Картинка с натуры. Веранда обычной американской двухэтажки в окрестностях Детройта. Точно такой же дом через улицу. У дома паркуется ослепительно белый Dodge. Из него выходит женщина в красном, звонит. Дверь открывает женщина в шортах, дамы радостно трутся щечками.
Проходит минут десять-двенадцать. Женщина в красном и подруга в шортах продолжают ворковать. Время от времени слышится изумленно-восхищенное “Oh, my God!”, которым каждый уважающий себя американец откликается на что угодно.
Дама в красном на минутку покидает даму в шортах, приносит бутылочку Pepsi. …Между беседующими на пороге женщинами оказывается черный лабрадор. Подружки слегка расступаются, и собака уверенно входит в дом. Приглашение войти в дом дама в красном от подружки так и не получила. Нормально. Мой дом – моя крепость!
…А пару дней назад на задний двор этого же дома въехал экскаватор, но прежде чем он въехал, супруг дамы в красном пообщался с соседом-армянином, тоже недавним эмигрантом. — Экскаватор, — сказал он соседу, — может при въезде вдруг задеть пару-другую веток дерева, стоящего на твоей территории. Ты позволишь? — Никаких вопросов, — заверил сосед-армянин. На следующий день муж дамы в красном поднес ему на подпись бумагу. — Это что? — спросил сосед-армянин. — Юридически оформленное подтверждение, что ты разрешаешь проезд экскаватора рядом с деревом, которое принадлежит тебе на правах частной собственности. — Но я ведь и так согласился, — удивился сосед-армянин. Когда экскаватор вползал во двор, на дереве не шелохнулся ни один листочек…
Для более полного представления о жизни в эмиграции. Кто-то теряет то, что было для него главным, кто-то находит другое и ему начинает казаться, что это еще главнее.
Андраник пошел в школу во времена, когда советские люди только-только стали пробовать “Кока-Колу”, слушать Эллу Фитцджеральд с Фрэнком Синатрой, и нетрудно догадаться, что вкусовые пристрастия нашего героя рано или поздно должны были обернуться разногласиями с советской властью. Они и обернулись. Сейчас ему хорошо за семьдесят и он уже давно в Америке: дети, внуки, шорты, “Кока”, Эндрью вместо Андраник…
Здесь время назвать еще одну мечту Андраника, не уступающую по страсти американской и даже превосходящую ее. С юных лет Андраник мечтал иметь детей. Но не так, чтобы кого Бог послал, а в строго выверенной последовательности: две девочки и один мальчик с интервалом в два года ровно. И тогда вступало в силу другое желание Андраника: одной дочери он задумал дать имя Джессика, другой – Дженнифер, а сына назвать Биллом.
Тем временем жизнь мотала его по стране, побывав и там, и сям, занимаясь и тем, и другим, и признав себя в конце-концов архитектурным излишеством, Андраник осел в малопонятной Южной Дакоте, женился на американке Дженни, которая один к одному воспроизвела то, что запрограммировал он: двух девочек и одного мальчика в два года раз.
…Лет десять тому назад Андраник перебрался из Дакоты в Мичиган. Уже на пенсии, живет не так, чтобы как кот в масле катался, но и не бедствует. Чему способствуют две дочери – Вардуи и Армине, а также сын Мамикон с разницей в возрасте ровно в два года.
Есть уже и правнук, от старшей дочери. И знаете, как его зовут? Андраник!