Аризона, Финикс и армянская церковь в Скоттдейле

Архив 201217/07/2012

Чья форель вкуснее?
Наш неутомимый американский автор Рафаэль АКОПДЖАНЯН даже отдыхая не расслабляется полностью. Вот и сейчас он, путешествуя по бескрайним Штатам, нашел в себе силы в жарчайшей Аризоне написать очерк. В этом штате нашего брата, армян, не слишком много, да и следы их не очень заметны (хотя и есть), но разве дело только в этом? Главное — что интересно…

Пересекая по сгорбленному мосту мутно-зеленоватую реку Колорадо, естественную границу между Калифорнией и Аризоной, я въехал в некогда, всего-то ничего — каких-то 150-160 лет назад, “Дикий Запад”. Перед глазами тотчас же из детства всплыла “Великолепная семерка” с Юлом Бриннером в роли великодушного Криса Адамса. И это же надо, русский, рожденный во Владивостоке, стал героем одного из лучших голливудских вестернов. Удивляться нечему, ведь и армянин Мамулян, рожденный в Тифлисе, образованнейший режиссер “золотой эры” Голливуда (не сочтите мои слова патриотической аггравацией, полистайте подшивки того периода), дал самую первую и, пожалуй, самую меткую характеристику жанра: “Вестерны — американский фольклор, американский миф, который можно сравнить только с легендами о Робине Гуде, или больше — с “Одиссеей” и “Илиадой”. Лучше и не скажешь! Даже адаптированная версия “Семи самураев” Акиры Куросавы, как это было в случае с “Великолепной семеркой”, перенесенная с японских островов в устрашающие прерии, благополучно становится чисто американским сюжетом.
Жанр вестерн заразительный, как, впрочем, заразительно многое американское. В 1960-х появились эрзацы — гэдээровские “истерны” с кумиром советских пионерских лагерей — сербом Митичем. Собственно и “спагетти-истерны” Серджио Леоне снимались почти в те же годы. При всем том итальянцы, одно время темпераментно сопротивлявшиеся голливудскому влиянию, учтиво проявили кинематографический такт, пригласив в свои картины голливудцев: Генри Фонду, Клинта Иствуда, Рода Стайгера… ГДР, неожиданно заполучив в партнеры Гойко Митичу поющего Дина Рида, любимца женщин стран Варшавского договора, укладывая вестерн в прокрустово ложе партзаказа СЕПГ, не смог преодолеть планку классики. Но и я хорош: сравниваю Чинечитта с бывшей ДЕФА. Разные же идеологические категории и по мысли, и по престижу!
“Америке не страшны две главные беды России”, — подумалось, когда обгонял здоровенную фуру. 10-й фривей, перегруженный тягачами с прицепом, грузовиками разных типов, потоком легковых машин, при этом безмятежный, очаровательный и совсем не “дикий”, гладкой лентой тянется через 8 штатов — от Тихого океана к океану Атлантическому. Мне эта автотрасса известна еще с предыдущей поездки по штату Луизиана, но там — совсем другой колер, другая событийность, другие интонации. А уже на подступах к Финиксу 10-й представляет собой особо чарующую декорацию еще не сыгранной пьесы о гордом одиночестве. Не знаю, есть ли подобная в мировом репертуаре. Во всяком случае фото задумчивого вождя апачей на фоне оранжевых гор пестрит почти во всех туристических проспектах Аризоны.
Я беззаботно проехал три аризонских поселка, хотел было заехать в четвертый — Бакай. Во всех моих путешествиях и поездках стараюсь попасть в места проживания писателей. Из “Судебника” Мхитара Гоша мне более всего по душе следующее наставление: “Достойны уважения ремесленники, в большей мере — кузнецы, плотники, каменщики. Но более всего — писатели и врачи, так как именно они имеют попечение о людях”. Места, связанные с медициной, пусть объезжает мой сын-врач, я же стараюсь не пропустить достопримечательности литераторские.
Притормозив на обочине, раздумывал: свернуть в Бакай или нет. Туда в 1953 году из Лос-Анджелеса переехал Эптон Синклер, которого Ленин со всей большевистской прямотой назвал “социалистом чувств, без теоретического образования”. Правда, ленинская “прямота” не вполне вразумительно трактует, “кто более матери-истории ценен”: социалист чувств или подкованный социалист-теоретик. Быть может потому и не получилось советского социализма: кому-то не хватало чувств, кому-то недоставало знаний, а кому-то и того и другого в комплексе.
Творчество Эптона Синклера не имеет непосредственного отношения к Аризоне. Певцом “Дикого Запада”, как и всего “штата Гранд-Каньона” (главное прозвище Аризоны), считается азартный бейсболист и успешный дантист Зен Грей, автор 54 романов, из коих чуть меньше половины — вестерны. Напомню, что основоположником этого жанра принято считать писателя Оуэна Уистена (1860-1938). Мистер Грей более удачливо пошел по его проторенной тропе. Наезжая в Аризону, писал об Аризоне. Он-то как раз и достоин двойного уважения — и стоматолог, и писатель. Но не поэтому некоторые его романы экранизировались по нескольку раз.
После минутного колебания с легким сердцем решил проехать мимо Бакая. Что я там увижу? Аккуратненький домик, в котором 75-летний Эптон Синклер, несостоявшийся губернатор Калифорнии, “поборник строжайшей трезвости” уединился на пару-тройку лет в поселке городского типа? Я перевидал дома его разных адресов в Беверли-Хиллс, Лонг-Биче, Пасадине, Монровии, Сан-Франциско… Перебор получается не по чину: к великим писателям его не отнесешь. Полюбопытствуйте о нем в “Зеленых холмах Африки” Хемингуэя. Для убедительности позволю себе цитату из его романа “Джимми Хиггинс”: “Вскоре по прибытию в Архангельск Джимми Хиггинс понял, что привезли их сюда вовсе не для борьбы с немцами, а для расправы с большевиками. Его охватило сомнение… Встречи с большевиком Калинкиным помогли Хиггинсу разобраться в политической обстановке и происходящих событиях”. И кто сегодня возьмет на себя удручающую ношу перечитывать синклеровские опусы, хотя бы отмеченный Пулитцеровской премией роман “Зубы дракона”! Уж никак не поколение iPad. Нет-нет, я нисколько не иронизирую по поводу высоких технологий, тем паче Apple. Сам многократно грешен, имею все новинки хай-тек, и даже с Возняком летел в одном самолете из Еревана в Лондон. Впрочем, рассуждать о литературе в пустынях Аризоны — дело не совсем благодатное. Как бы напоминая о пагубности не к месту увлечения беллетристикой, впереди призывно заполыхал колдовской закат, зажатый уже лиловыми горами.
Пока я добирался из калифорнийского Палм-Спрингса до аризонской столицы Финикс, гостиницу, заказанную мне еще в Сан-Франциско, переименовали. Из The Phoenix Radisson она стала The Phoenix Place. Странную метаморфозу (за что разжаловали бедолагу?) консьержка не смогла толком разъяснить, виновато улыбнулась и предоставила номер-люкс на пятом VIP этаже:
— Из своего номера вы шагнете прямо в бассейн.
Я вообще в Аризоне жил бы в бассейне. Моя любовь к солнцу в центре Финикса по мере повышения температуры воздуха остывала. Путешествовать следует если не шутя, то терпимо к любым обстоятельствам. Сама жизнь — неопределенный вояж, напутствовал шекспировский мизантроп Тимон Афинский.
До 1959 года Аризона (население 6,5 млн, 16-е по США) считалась самым молодым штатом США. Ровно сто лет назад, в 1912 году 14 февраля, в романтический день всех влюбленных, аризонская территория, размером с государство Филиппины добавила 48 звездочку на звездно-полосатом флаге. Поэтому ее нередко величают и “штатом святого Валентина”. Столицей выбрали город, заложенный неугомонным покорителем “Дикого Запада” Джеком Свиллингом в 1860-х, и назвали в честь мифологической птицы Феникс (на американский лад Phoenix — Финикс). В том смысле, что из пепла возродится. А был ли пепел? Был! Анналы, а вслед за ними — вестерны, утверждают, даже страшные пепелища! На том месте проживало индейское племя хохокам. Это они в пустыне создали ирригационную систему длиной в 805 км в далеком V веке до н.э. Возрождение из пепла не заставило себя долго ждать. В 1880 через всю аризонскую территорию помчался “железный конь”. И аризонцы выбрали официальный лозунг: “Бог обогащает”!

В череде 50 столиц штатов США — только две столицы имеют абсолютные рекорды: Джуно — столица Аляски, самая большая столица по территории, в 37 раз больше Еревана (представляете — треть Армении!), а население-то всего 32000. Столько, если не ошибаюсь, проживают в Армавире (бывший Октемберян). А вот Финикс — самая заселенная столица, демоним около полтора миллиона. Весь мегаполис (куда входят еще 9 городов-спутников, среди которых выделяются Скоттдейл и Глендейл — да, да, в Аризоне есть свой Глендейл) и того больше — свыше четырех миллионов (14 место в США). То есть свыше 60% аризонцев живут в Финиксе и вокруг него. Столица Аризоны по численности населения в США занимает шестое место после Нью-Йорка, Лос-Анджелеса, Чикаго, Хьюстона и Филадельфии. Но, к сожалению, никак не попадает в двадцатку романтических городов Америки. Куда, кстати говоря, включена вышеназванная пятерка. Ну нет у Финикса никакого романтизма! Времени не хватает на романтику, все из пепла возрождается. “Nome nest omen,” — предупреждали древние. И они как всегда были правы: имя — уже знамение!
Топоним Аризона происходит от
 индейского: то ли “маленькая весна”, то ли “место маленькой весны”. Но есть робкое предположение, что всю территорию назвали пришлые с испанскими идальго баски по-баскски: “добротные дубовые деревья”. Однако старик-индеец из племени апачи — он также спасался от жары в бассейне (будто с рождения не свыкся к каленому лету!) — окончательно убедил меня, что Аризона слово индейское. И поведал шаманской интонацией:
— Аризона — окраина родины кактусов, а никаких не дубов. Поэтому символ штата — редкий кактус сагуоро. Птица штата — кактусовый крапивник, которая строит свои гнезда на опунциях. Рыба…
— Неужели и рыба кактусовая? — неделикатно прервал я апачи.
— Не-ет!.. Рыба… Рыба — самая вкусная из форелей — речная апачская форель.
Я поинтересовался, пробовал ли он когда-нибудь севанский ишхан. К вящему удивлению, оказалось, пробовал:
— В семьдесят пятом туристом побывал в Москве. С одной русской девушкой зашел в ресторан “Арарат”, — он хихикнул, но сразу посерьезнел, грозно сверкнув очами. — Однако апачская — вкуснее! Она доходит до полуметра, весом до трех килограмм!
В ответ пришлось решительно, дабы не последовало возражение, произнести гневную филиппику:
— Я не ставлю под сомнение вклад индейцев в мировую потребительскую корзину: картофель, подсолнух, томаты, тыква, фасоль и еще с два-три десятка пищевых продуктов, но ишхан — самая нежная форель. Апачской форели до нее не очень близко.
Утверждение не голословное, оформившись в гостиницу, я отужинал в роскошном ресторане этой самой форелью, с ностальгией вспоминая непритязательный “Ветерок” на берегу Севана времен моей молодости. И клятвенно признаюсь, ишхан — сиятельный князь всего форельного содружества. Ну не драться же мне, иммигранту, хотя и гражданину США, со старцем, коренным жителем Америки (кореннее индейцев не бывает на всем континенте), в бассейне на высоте пятого этажа! Нет, я не опасался, что он меня оскальпирует, хотя все еще выглядел молодцом и посматривал взглядом угрожающим. После небольшой паузы (он в обиде за апачскую форель, я — за ишхан), мысленно раскурив трубку мира, перешли к другим символам.
Цветовая гамма в Америке имеет свои вычурные имена. Какого цвета, например, мост “Золотые ворота”? Нет, не угадали! Этот знаменитый сан-францискский мост цвета… “международного оранжевого”. Два цветовых символа Аризоны — также своеобычны: “синий федеральный” и “старый золотой”. Ау!.. Импрессионисты, где вы?..
— Но главный символ Аризоны — мужской галстук.
— Тот, который придумали хорваты?
— Тот, который впервые появился в Аризоне. Галстук боло, — гордо произнес старик-апачи и потянулся к топчану за длинным шнуром с металлической застежкой, украшенный бирюзой.
Мой бассейный знакомец прибыл из графства Апачи, что на границе с Нью-Мексико, в Финикс на отдых. (В Аризоне 22 индейские резервации, а весь штат разделен на 15 графств.) Но как можно отдыхать в урбанистическом Финиксе, напрочь лишенном романтики? Хотя и столице “штата святого Валентина”! Я-то приехал вынужденно, чтобы вернуться на Route 66. А он-то чего?
Мы молча смотрели на город, силуэт которого составляют десятки небоскребов, среди них сиротливо высилось самое высокое в городе — 142-е здание Чейз-Тауэр, построенное в 1972 году.
— Апачи, то есть “врагами”, нас назвало племя зуни, — чтобы как-то в вечернюю жару поддержать беседу, сказал мой бассейный знакомец. — Мы же себя называем н’ди, то есть “люди”… Невежливое племя эти зуни.
— Атакующий военный вертолет тоже называется “Апачи”. Политически некорректно, — жара настолько изморила, что даже в бассейне язык лениво поворачивался, выдавая сумбурные фразы. Метеорологи обещали нечеловеческую жару, финиксцы ее получили! Не зря же О’Генри полагал, что системе образования Соединенных Штатов следовало бы находиться в ведении бюро погоды.
— Все мы пришельцы в Америке! — обтираясь полотенцем, вздохнул старик, по всей видимости, намекая на то, что и индейцы около 1000 лет до н.э. мигрировали из Азии. — И у каждого пришельца своя корректность.
Быть может, зуни и не вполне вежливы, но одна их пословица гласит весьма предупредительно: наш храм — сама природа! На следующее утро направился в такое святилище по имени Ботанический сад, где представлены почти все виды кактусов. Сад разбит на несколько участков: пчелиный, валунный, теневой, участок бабочек, участок колибри… На центральной аллее прибита дощечка с изящным афоризмом Ралфа Эмерсона: “Цветы — это улыбки Земли”. Мысль элегантная! Откровенно позавидовал! А что же тогда кактусы? Усмешки Земли? За всю свою жизнь я не перевидал такого количества кактусового разнообразия, какое собрано в этом Ботаническом саду. Но мне больше запомнились сагуоро вдоль 10-го фривея, цветут они там свободно и свободно. Там они действительно органичны, там они настоящие символы Аризоны. И только там можно поверить, что плод сагуаро вмещает 4000 семян.
***
Финикс — почти в два раза больше Сан-Франциско, но по сравнению с ним, несмотря на небоскребы, спроектированные лучшими архитекторами Америки, знаменитый университет и online university, какая-то ранчевая (приношу свои извинения за неудачное прилагательное от существительного ранчо) провинциальность витает над городом. Немалый отпечаток на столицу штата отложило и то, что основу экономики Аризоны составляют “Fife C”: cooper (медь), cotton (хлопок), cattle (крупный рогатый скот), citrus (цитрусовые) climate (климат, который предпочитают отчаянные туристы, направляясь от сказочной Седоны к волшебному Гранд-Каньону).
Здание старого Капитолия в романском стиле высотой в 28 метров отстроили в самом начале XX века. Толстая каменная кладка, гранитная облицовка, на медном куполе высоченный флюгер — обычная европейская цитата. Но флюгер меня неожиданно потряс. Флюгер — копия Ники Самофракийской, что стоит на лестнице Дару в Лувре. Но в Финиксе она полностью восстановлена, и наверно только в Финиксе греческая богиня победы — ветреница, держит нос, миль пардон, грациозное тело по ветру. Куда ветер, туда и она! Но, думается, в таком флюгере отражен философский смысл “Дикого Запада”: любая победа может обернуться поражением, повернувшись спиной к победителю даже от легкого дуновения.
(Окончание в одном
из ближайших номеров)
Сан-Франциско, Калифорния
Фото автора

На снимках: вид Финикса; церковь св. Абгара в Скоттдейле