Альфорвилль и его армяне

Франция издавна привлекала армян, первое свидетельство относится к 591 году, когда епископ Симон добирается до города Тур и находит приют в местной церкви. В средневековье и последующее время небольшие армянские общины возникают в разных регионах Франции, особенно южных, — часть их сохранилась до наших дней. В XIX веке Франция привлекла многих молодых армян — они приезжали для получения образования. На рубеже XIX-XX веков Франция приняла первых армян — беженцев из Османской Турции. Наиболее многочисленная волна армян-эмигрантов пришлась на 20-е годы. Именно тогда в основном и начала формироваться армянская община, в наши дни достигшая почти 450 тысяч человек.

Начинали “новые французы”, как правило, с нуля без гроша в кармане. Сама Франция в то время также переживала не лучшие времена — Первая мировая закончилась не так давно со всеми вытекающими последствиями. И тем не менее армяне нашли теплый прием: работу и кров. Одним из наиболее “армянских” городов Франции является Альфорвилль, где первый десант беженцев высадился в начале 20-х гг. прошлого века. Как это происходило, исследовал историк Севан АНАНЯН, уроженец Альфорвилля.
Предлагаем интервью с ним, а также отрывки из его книги, посвященной истории армянской общины города.

“Я — АРМЯНИН ИЗ ФРАНЦИИ И ФРАНЦУЗ АРМЯНСКОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ”

— В Альфорвилле родился и мой отец. Дед по отцовской линии прибыл в Альфорвилль в 1925 году, в юном возрасте. Он был из семьи беженцев, которая прошла через Болгарию и Грецию. В первые годы пребывания в Альфорвилле семья жила в трущобах.
— Почему именно Франция приняла такое количество армянских беженцев?
— Сама Франция с трудом справлялась с последствиями мировой войны, она искала рабочую силу для своих заводов и сельского хозяйства. Отказавшись вместе с Великобританией и Соединенными Штатами от своих политических обязательств на Востоке, она взяла на себя гуманитарную миссию, в рамках которой приняла армянских беженцев, получивших паспорт Лиги Нации, или “нансеновский паспорт” с пометкой “апатрид” — “человек без родины”.
— Что можно сказать об ассимиляции армян в Альфорвилле? Каковы тенденции?
— Конечно, армяне Альфорвилля ассимилируются. К счастью, прибыв сюда, они создали такую среду, такие структуры, которые позволили сохранить армянскую идентичность и культуру. Речь о школах, культурных ассоциациях, театральных кружках, танцевальных труппах, спортивных движениях, скаутах и т.д. Хоть они и надеялись однажды вернуться в свои родные края, но прекрасно осознавали, что это случится не в ближайшем будущем.
Первое поколение иммигрантов (речь не только об армянах, но и о других иммигрантах во Франции) старается сохранить культуру, идентичность. Цели тех, кто оказался здесь в зрелом возрасте, иные, чем у родившихся во Франции или прибывших в детском возрасте, как, например, мои бабушки и дедушки. Целями нового молодого поколения были в первую очередь уже не сохранение культуры, а социальное продвижение, работа.
В 1940-50-х годах и даже в начале 1960-х годов армянская идентичность в целом ослабевала, только с третьего поколения (с конца 1960-х годов) начался новый культурный подъем. Именно в тот период были созданы армянская школа Альфорвилля, Дом армянской культуры, первое армянское радио. Речь не только об Альфорвилле, так обстояли дела практически со всеми общинами армянской диаспоры. Это был также период терактов АСАЛА, период внутреннего бурления.
В 1985 году, согласно статистике, родители учащихся армянской школы Альфорвилля на 60% были французскими армянами, сейчас же они составляют всего лишь 10%, а остальные — армяне Турции, Сирии, Ливана, Армении и т.д. Так что ассимиляция французских армян в некоторой степени компенсируется за счет прибытия новых, менее ассимилированных, армян из других стран.
Сегодня дела обстоят примерно так же, как в начале создания общины. Новоприбывшие взрослые армяне, конечно же, стараются акцентировать свое внимание и усилия на сохранении культуры, а уже следующее поколение, их дети, имеют совсем иные цели. Конечно, армянская община активна, но в целом она бедна, у нее не так много средств, чтобы бороться против ассимиляции. Речь не об индивидуальном уровне достатка каждой армянской семьи. Каждая армянская семья Франции, взятая по отдельности, не бедствует, бедны армянские структуры.
— Ты чувствуешь себя французом или армянином?
— И тем и другим. Я — армянин из Франции и француз армянского происхождения. Не могу сказать точнее — это комплексный, сложный вопрос. Обычно, когда меня спрашивают, я отвечаю, что я родился во Франции, я француз, но оба моих родителя армяне.
— Что такое сегодня для молодого французского армянина идентичность?
— Большей частью это общность воспоминаний или памяти. Памяти о корнях, о катастрофах, иногда что-то негативное. Многие молодые армяне пытаются избавиться от этого “ярма”, выбраться из армянской общины, вести более легкую жизнь, где нет места воспоминаниям о страданиях. Но в армянской идентичности для них есть также позитивные стороны: музыка, песни, танцы. И все это связано с историей. Для меня армянская история — часть моей идентичности. Все эти обряды, традиции, нравы… Семейная жизнь, отношение между молодыми и старыми. Конечно, важно знать язык. Это, безусловно, объединяет армян из разных стран.
Беседовала Д.СТЕПАНЯН

КОММУНА, ПОЛНАЯ АРМЯН

Около 60 тыс. человек всех возрастов в течение 1920-х годов сходят на берег в Марселе. Они прибывают из лагерей беженцев Ближнего Востока, а также из городов и деревень Малой Азии, откуда их окончательно изгнали после того как кемалистская Турция заменила Османскую империю. Они — особенная категория иммиграции, они — беженцы, апатриды — люди, которые лишились родины, уцелевшие во время геноцида, совершенного правительством Османской империи.
В то же время у большей части армян, иммигрировавших во Францию, хоть один член семьи имел трудовой контракт с каким-нибудь французским предприятием. Из Марселя некоторых наняли на работу в долине Роны. Другие при возможности отправляются в Париж в поисках лучших условий труда. Армянская церковь в Париже помогает тем, кто решил обосноваться в Альфорвилле: горстка армян уже устроилась там после демобилизации из Восточного Легиона французской армии. Они передают в церковь информацию о том, что хозяин предприятия хотел бы нанимать на работу их соотечественников. Два главных завода Альфорвилля — “Биметалл” (Bi-metal) и бумажная фабрика Papeterie de France — испытывают нехватку в рабочей силе.
“Разведчики”, нанятые на работу в 1923 году, быстро перевозят к себе свои семьи и знакомых, оставшихся во временных лагерях в окрестностях Марселя. На опыте первых “пионеров”, благодаря передаче информации из уст в уста и активному участию общинной прессы, Церкви, армянских ассоциаций, начинает формироваться настоящая “деревня”. Согласно данным переписи, в 1926 году в Альфорвилле насчитывалось 200 армян, в 1931-м — 1820, а в 1936-м — 2500. Изучение мест их рождения показывает, что эта община подчинялась точной логике земляческой солидарности, воссоздания или даже перенесения первоначальной деревни на другую территорию. Большая часть армян Альфорвилля являются выходцами из одного и того же региона Османской империи — окрестностей города Брусса (Бурса).
Термин “диаспора” вначале для них чужд, они называют свою общину словом “колония”.
Альфорвилль тогда был новой коммуной, находящейся на стадии формирования. Она родилась в 1885 году, отделившись от Мэзон-Альфор из-за проведения железнодорожной ветки Париж-Лион. Первоначальное население — 4000 жителей — увеличилось в шесть раз за 40 лет. Особенно активно начала развиваться северная часть коммуны. Южная же половина, в том числе и остров Сент-Пьер, состоит из полей и болотистой зоны, зажатой между Сеной и железной дорогой. Ее пересекает поток с красноречивым названием: сточная канава болот.
Это почти закрытое, периферийное и практически девственное пространство будет быстро заселено армянами. Когда прибывают семьи, мужчины оставляют подвалы, в которых изначально поселились. На участках земли, приобретенных за умеренную цену, появляются сначала сараи, лачуги, а после и дома. Вначале армяне организовывают свой квартал на острове Сент-Пьер, а потом вокруг площади Карно, где также есть более близкое к центру свободное пространство. Здесь они составляют 2/3 населения, а на некоторых улицах, таких как известная улица Нувель, все 100% жителей. Описанные в муниципальным бюллетене 1920-х годов как огромная “клоака” без воды, электричества, канализации и какой-либо инфраструктуры, два новых квартала при содействии коммунистического муниципалитета, избранного в 1931 году, сильно изменятся за 10 лет. В первые годы условия жизни крайне тяжелы. Муниципальные и департаментские санитарные службы отмечают многочисленные случаи туберкулеза, дифтерии… До середины 1930-х годов, пока свирепствует безработица, смертность детей младше 10 лет превосходит 50%.
Парадоксально, но кризис 1930-х годов и правительственные решения, которые заставляют увольнять прежде всего не-граждан, позволяют армянам осуществить свою мечту: оставить завод, к которому они так никогда толком и не приспособились. Они переходят в большинстве своем на независимые виды деятельности, более прибыльные и более соответствующие их культурно-бытовым кодексам: рынок, розничная торговля, ремесленничество и главным образом производство готовой одежды на дому. Семейные предприятия, иерархизированные в общинной экономической сети, существуют до 1970-1980-х годов и в некоторых случаях позволяют добиться больших успехов.
Если первое поколение армян отличается своей склонностью к закрытости и этноцентризму и находит на юге Альфорвилля территорию, позволяющую осуществить это желание, то второе поколение, родившееся или выросшее во Франции, подвергается, по выражению Жерара Нуариэля, “противоречивым формам социализации”. Проще говоря, они стоят перед выбором: придерживаться семейной и общинной модели или принимать правила общества большинства.
Доминирующее общество передало им, по классическому сценарию, заниженное представление об их родителях, от которых они спешили отмежеваться. Они ходили во французскую школу, владели французским языком, их иногда высмеивали из-за фамилий и социального происхождения, не имея понятия об испытаниях, которые подтолкнули их родителей приехать и обосноваться здесь…
Именно второе поколение начинает процесс “дегеттоизации” и, как следствие, постепенной аккультурации. В некотором смысле оно хочет порвать с общинным заточением. Больше, чем предыдущее поколение, оно хочет быть признано принимающим обществом. Для этого оно принимает стратегию социального восхождения и концентрирует на этом большую часть своей энергии. Второе поколение достигает зрелости к 1945 году и тогда же начинает переезжать из армянского квартала. Во время “Славного тридцатилетия” (послевоенный период в истории Франции (1945-1975 гг.), характеризующийся общим экономическим подъемом) муниципалитет строит на юге Альфорвилля три больших комплекса коллективного жилья, и армяне перестают быть большинством на этой территории. Еще один знак относительной ассимиляции второго поколения: с достижением зрелости его представителей увеличивается и количество смешанных браков. Армяне второго поколения имеют уже французское гражданство, а их родители получают его довольно легко после 1945 года. Все понимают, что возвращения уже не будет и их будущее — здесь. Несколько сот армян Альфорвилля приняли участие в масштабной репатриации, организованной Советской Арменией сначала в 1930 году, затем в 1945-1947 годах. Но это “возвращение на родину” оказалось провальным.
Третье поколение рождено в период “бэби-бума” и достигает зрелого возраста после “мая 1968-го”. Оно свободно от комплексов и находится в поиске своих корней. Эти молодые люди часто становятся армянскими активистами, начинают публично выдвигать политические требования, настаивать на справедливости в связи с преступлением, совершенным в начале века против их народа. Новый приток армянских иммигрантов из стран Ближнего и Среднего Востока способствует оживлению жизни в сильно ассимилированной общине.
* * *
Армянское присутствие в Альфорвилле заметно в многочисленных аспектах жизненного пространства, оно окрашивает экономическую и социальную жизнь города. Это и названия улиц: улица Еревана, улица Группы Манушяна (бывшая улица Нувель), улица Комитаса, на которой были построены армянская церковь в 1930 году, а затем школа Св.Месропа в 1978 году, площадь Аштарака, города-побратима Альфорвилля. Это и памятники — например, хачкар памяти жертв геноцида 1915 года, подаренный муниципалитету церковными властями Советской Армении в благодарность за строительство армянской школы. Это и витрины магазинов с армянскими названиями и цветами армянского флага, гордо выставленными напоказ, это и окончание фамилий на “-ян” в списках на домофонах зданий. Это армянские кресты на муниципальном кладбище, беседы на армянском на углу улицы или в автобусе, кулинарные запахи и вкусы, пропагандируемые многочисленными ресторанами, трактирами и специализированными бакалейными магазинами… Очевидно, что все эти элементы пропитывают значительную долю территорий Альфорвилля.
Следовательно, армянская община Альфорвилля сегодня является очень живой и “видимой” в масштабе всей армянской диаспоры. И если ее политические партии испытали различные превратности судьбы, то гуманитарные, культурные, художественные, спортивные ассоциации, церкви всегда поддерживали крепкие общинные связи. Это, в частности, видно в активной деятельности ее школы, ее радиостанции (AYP FM) или же на ежегодной армянской книжной выставке. Однако, по образу других армянских общин Франции, она намного меньше сохранила знание языка, чем армянские общины других стран, и потеряла контакт с целым пластом своей национальной культуры. По-армянски говорят только редкие представители общины. Пресса на армянском языке еле выживает. Остается только, чтобы сильное желание связало их с общим наследием, которое они так защищают.
“Анив”