«Ад адом, но давайте сочетать его с духом возрождения»

29 ноября 1967 года был торжественно открыт Цицернакаберд

Мемориальный комплекс Цицернакаберд является одним из знаковых и эмоционально насыщенных мест армянского мира. Памятник, посвященный жертвам геноцида 1915 года, является святыней для каждого армянина, он также привлекает внимание зарубежных гостей и туристов. В 2015-м российские журналисты Артем Ефимов и Алексей Мякишев подготовили статью о мемориале, они встретились с одним из его авторов — архитектором Сашуром КАЛАШЯНОМ и прежним директором Музея-института геноцида Айком ДЕМОЯНОМ.

Предлагаем эту статью, а также отрывок из воспоминаний Никиты Заробяна о том, как его отец, первый секретарь ЦК КП Армении Яков Заробян, пробивал в Москве идею памятника и проведение мероприятий, посвященных 50-летию геноцида.

“…РАБОТА НАЧАЛАСЬ ЗАДОЛГО
ДО ПАМЯТНОЙ ДАТЫ”

Из воспоминаний
Никиты Заробяна

Практически нет ни одной армянской семьи, которая прямо или косвенно не пострадала бы от геноцида в Турции. Так и мой отец с семьей бежали, спасаясь от резни, в конце 1914 года из г. Артвина (Западная Армения), мать с семьей бежали в 1918 году из г. Нахичевана, спасаясь от наступающей турецкой армии, шедшей на Баку. Активность же многих государств в отношении осуждения геноцида армян в Турции объясняется, по-видимому, тем, что потомки армян, спасшихся от геноцида и нашедших пристанище во многих странах мира, смогли сохранить свое национальное лицо и в условиях демократии пролоббировать свои интересы.
Сегодня, конечно, уже никого не удивляет, что существует мемориал жертвам геноцида армянского народа, Музей-институт геноцида, о геноциде написаны книги, это событие регулярно упоминается в газетах, по радио и телевидению. И это воспринимается как естественная необходимость. Сегодня трудно даже себе представить, что до 1965 года всякое публичное упоминание о геноциде было практически невозможно, а непубличное опасно.
В связи с этим считаю уместным еще раз упомянуть имя человека, который впервые в советское время обеспечил возможность официального проведения Дня геноцида. Я имею в виду моего отца Якова Никитовича Заробяна — бывшего первого секретаря ЦК Коммунистической партии Армении. Мне было тогда 25 лет и я хорошо помню все, что связано с этим делом. Помню как много сил и энергии отец потратил на решение этого вопроса. Думаю, что если бы он тогда не решил бы его, то тем самым решение вопроса отодвинулось бы как минимум на 25 лет, ну а создание памятника жертвам геноцида на еще большее время. И дело не в том, что я подвергаю сомнению патриотичность и управленческие умения руководителей Армении, пришедших ему на смену. Обстановка в стране после 1965 года изменилась в сторону большего консерватизма или, как затем начали называть это время, — наступило время “застоя”. И консерватизм этот усиливался по мере увеличения возраста генсека и других членов Политбюро ЦК КПСС.
24 апреля 1965 года впервые в советское время на государственном уровне был отмечен День геноцида армян в Османской Турции. Это было 50-летие со дня этого трагического события в жизни армянского народа. Решить этот вопрос отцу было очень трудно, почти невозможно, поскольку при этом затрагивались основы внешней политики СССР и его идеология. Необходимо было фактически выйти за стандартные рамки компетенции первого секретаря ЦК компартии союзной республики.
Многие в руководстве республики были против проведения официальных мероприятий в связи с Днем геноцида, опасаясь инцидентов и санкций со стороны Москвы. Однако отец не внял их доводам и начал подготовку к проведению Дня геноцида. Необходимо было добиться согласия Центра на проведение официальных мероприятий в форме соответствующего решения Президиума ЦК КПСС (так в тот период называлось Политбюро ЦК КПСС).

Работа началась задолго до печальной даты. Было проведено несколько совещаний в ЦК КП Армении с участием ведущих историков и представителей интеллигенции, подготовлены убедительные справки для руководства в Москве. Я.Заробян по несколько раз встречался с Н.Хрущевым (он возглавлял ЦК КПСС до 14 октября 1964 г.), Л.Брежневым, министром иностранных дел А.Громыко, главным идеологом партии, секретарем ЦК КПСС М.Сусловым. Громыко опасался недовольства турок, с которыми в этот период были установлены хорошие отношения на государственном уровне, особенно после того как Советский Союз в 1953 году от имени Армении и Грузии официально отказался от территориальных притязаний к Турции. Особенно трудно было убедить в необходимости предлагаемого Суслова. Он видел в этом неоправданное разжигание национализма и покушение на идеологические догмы. Такого же мнения в принципе придерживался и осторожный А.Микоян. А.Громыко, в конце концов, согласился с предложениями первого секретаря ЦК КП Армении с условием, что в процессе проведения мероприятий не будет подниматься территориальный вопрос. При этом всю ответственность за проведение мероприятий без эксцессов Я.Заробян взял на себя.
13 ноября 1964 г. Президиум ЦК по докладу первого секретаря одобрил подготовленный текст письма “О мероприятиях в связи с 50-летием массового истребления армян в 1915 году” и письмо было послано в Москву. Оно содержало конкретные предложения по осуществлению мероприятий, посвященных памятной дате. Было предложено, кроме установки в Ереване памятника жертвам геноцида 1915 г., издание книг, публикация статей, подготовка радио и телепередач, проведение на государственном уровне в Ереване собрания представителей общественности. Все это в дальнейшем было полностью осуществлено. В рамках мероприятий, посвященных памятной дате, была также проведена совместная научная сессия Академии наук и ЕрГУ.
В феврале 1965 г. Советом Министров республики был подготовлен проект постановления о сооружении обелиска памяти жертвам геноцида. 15 февраля 1965 г. этот проект был одобрен Президиумом ЦК КП Армении.
Был объявлен конкурс на лучший проект памятника жертвам геноцида. Конкурсные проекты памятника были выставлены в Доме архитекторов на всеобщее обозрение. Конкурс объявлялся два раза. Специальная конкурсная комиссия выбрала в конце концов лучший проект и началось его строительство. Одновременно был по существу открыт шлюз для научных и публицистических публикаций по закрытым до тех пор страницам нашей истории. Появились, в частности, первые публикации о народном герое Андранике, был издан сборник документов и материалов “Геноцид армян в Османской империи” под редакцией академика М.Г.Нерсисяна, начались работы по изданию восьмитомного академического труда “История армянского народа”, “Советской армянской энциклопедии” и т.д.
Я.Заробян много усилий приложил к тому, чтобы в центральной прессе, в газете “Правда”, нашло бы отражение отмечаемое событие. Должна была быть напечатана статья академика М.Нерсисяна о геноциде армянского народа. Статья вышла, однако в совершенно выхолощенном виде, где говорилось о геноциде вообще и об успехах социалистической Армении. О геноциде 1915 года в статье оставили только несколько строк. Отец был этим очень расстроен.

24 апреля 1965 года в Ереване прошла несанкционированная властями многолюдная демонстрация молодежи с участием творческой интеллигенции. Такого мое поколение не знало и даже не могло себе представить. Вечером во время проведения официального собрания представителей общественности в Оперном театре, посвященного памятной дате, перед театром собралась толпа людей, желавших также участвовать в собрании. В конце концов возбужденная толпа ворвалась в помещение оперного театра, скандируя “Земли, наши земли”, и фактически сорвала собрание. При этом были разбиты стекла окон и дверей. Призывы Католикоса Всех Армян Вазгена I, присутствующего в зале, к спокойствию не возымели действия.
Яков Заробян пережил это очень тяжело, однако благодаря его мудрости и выдержке события по большому счету не вышли из под контроля республиканской власти, управление процессом не было взято на себя Москвой, как это обычно практиковалось в подобных случаях. В связи с действиями толпы у оперного театра было задержано несколько десятков человек. Однако все они отделались легким испугом, ибо их действия были квалифицированы как мелкое хулиганство, а не как-то иначе. Хотя в то время советская система реагировала, как правило, на подобные вещи очень жестко и по более безобидным в глазах кремлевских руководителей поводам. Достаточно вспомнить расстрел митингующих в связи с повышением цен и поднятием расценок рабочих Новочеркасска в июне 1962 г. на площади перед Горкомом партии, куда люди пришли в надежде защитить свои интересы. В Новочеркасске местная власть была отстранена от управления, и решения принимали присланные из Москвы два члена Политбюро — Козлов и Микоян. Через несколько месяцев после этих событий в Ноночеркасске было проведено множество судебных процессов. Участников демонстрации судили как антисоветских элементов. А в целом события официально представили как “бунт уголовников”, бесчинства “банд хулиганов”.
Сегодня уже можно сказать, что приближается время, когда Турция под давлением мирового сообщества вынуждена будет, наконец, признать учиненный ею геноцид в отношении армянского народа и покаяться. Благо прецедент такого рода есть — покаяние Германии перед потомками 6 млн уничтоженных ею евреев.

АД И ДУХ
ВОЗРОЖДЕНИЯ

…В Ереване на горе Цицернакаберд, откуда открывается роскошный вид на Арарат, 29 ноября 1967 года при большом скоплении людей был открыт едва ли не самый странный советский памятник — мемориал памяти жертв геноцида армян в Османской империи в 1915 году.
Такой памятник по определению не должен был появиться в Советском Союзе. Принцип “искусство должно быть социалистическим по содержанию и национальным по форме” означал, что национальность — это не более чем местный колорит: дескать, тут у нас арочные окна, а тут ленты в волосах носят, а тут вот такими забавными буковками пишут, но по сути — все одно и то же.
Ныне в мире живут около 10 миллионов армян, из них около 3 миллионов — в Армении, из них около миллиона — в Ереване. Большинство из них — потомки западных армян, бежавших из Турции во время Первой мировой войны и геноцида. Даже те из них, кто никогда не видал ни озера Ван, ни Собора апостолов в Карсе, ни Эрзурума, ни Ардагана, до сих пор готовы до хрипоты кричать, требуя “вернуть им их исторические земли”.
Для Армении семьдесят лет советской власти были едва ли не самым спокойным и благополучным временем. В 20-е годы рассеянных по миру армян заманивали на родину обещаниями построить наконец собственное национальное государство, которое благодаря покровительству Советской России сможет не бояться окружающих его врагов. Перестройка Еревана по генплану знаменитого архитектора Александра Таманяна в 20-30-е годы призвана была превратить небольшой закавказский город в достойную столицу новой Армении.
После Второй мировой войны Советский Союз запустил крупномасштабную программу репатриации армян, обещая вскоре отвоевать у Турции Восточную Анатолию, она же Западная Армения, с Карсом, Ардаганом, Ваном, Эрзурумом, а также с горой Арарат. Директор Музея-института геноцида армян Айк Демоян рассказывает, что даже были назначены будущие первые секретари обкомов Западной Армении и что будущим диверсантам, которых готовили в Тбилиси, даже делали обрезание. Но тут началась холодная война, появился НАТО, Турция вскоре в него вступила, и никакого отвоевания Западной Армении так и не случилось.
Сашур Калашян: “Моя семья уехала из Западной Армении примерно за сто лет до геноцида, это не часть нашей семейной истории. Нашему поколению о геноциде не рассказывали ни родители, ни в школе, нигде.
Где-то в октябре 64-го года нас — примерно десять человек архитекторов — позвали к председателю Совета министров Армянской ССР Антону Кочиняну. Нам тогда сказали: “В будущем году — 50 лет геноцида. Есть предложение соорудить памятник. Есть предложение посадить полтора миллиона деревьев, по числу жертв. Пока мы не определились. Предлагаем вам в месячный срок представить соображения, как может выглядеть памятник, если он будет”.
Мы ничего не знали об этом. Пришлось искать литературу. А в то время была единственная книга — “Геноцид армян в Османской империи” Нерсисяна. Она была издана на русском языке, ее не стремились популяризовать. Но поскольку мой отец был преподаватель, у него в библиотеке была эта книга. Я ее взял, и мы часами ее читали. Начинали познавать эту историю”.
Эта книга — сборник документов из архивов внешней политики и военных архивов, изданный под редакцией академика Мкртича Нерсисяна. Первое издание вышло ограниченным тиражом, и до переиздания ее в огромных количествах “допечатывали” самиздатским способом.
Турция и сейчас очень болезненно реагирует, когда кто-то называет то, что произошло с армянами в Османской империи, геноцидом. А в 60-е реакции были еще острее. Тем более что как раз случилось очередное обострение отношений между греками и турками на Кипре, было введено эмбарго на поставки оружия Турции и вообще поставлено под сомнение членство Турции в НАТО. А тут Советский Союз, выпуская этот сборник, фактически признает геноцид армян.
Сашур Калашян: “С каждой страницей рос ужас и негодование — и из-за геноцида, и из-за того, что мы только тогда об этом узнали. Мы как творческие работники искали способ выразить этот ужас и это негодование.
Но, конечно, мы все-таки что-то изобразили, что-то предложили. Через месяц мы опять сошлись в Совете министров и представили свои проекты. Нас всех выслушали и в конце сказали: “Мы очень хорошо поняли ваши настроения. Но во всех ваших предложениях ужас превалирует. Но мы развиваемся, мы преодолели это. Где у вас представлено, что мы продолжаем жить вопреки всему? Этого нету. Во всех ваших проектах — ад в разных формах. Ад адом, но давайте сочетать его с духом возрождения. Спасибо вам. Мы объявим открытый конкурс, после которого выберем проект”.
Во всех рассказах о событиях, связанных с 50-летием геноцида в 1965 году, соседствуют утверждения, что никто ничего толком не знал о геноциде и что многие тысячи людей стихийно вышли на улицы, требуя увековечить память жертв, а также, само собой, “вернуть исконно армянские земли”. Рассказывают, что студентов запирали в аудиториях, но они все равно сбегали на манифестации. Рассказывают, что демонстрантов намеревались разогнать с применением силы, как в Тбилиси в 1956 году и в Новочеркасске в 1962-м. Рассказывают, что советское руководство обратилось к Католикосу Вазгену I, чтобы он успокоил протестующих, но никто Католикоса не послушал.
Айк Демоян: “Был фактор диаспоры. Советский Союз старался любыми средствами проталкивать свой позитивный имидж за рубежом, и армянская диаспора, довольно влиятельная во Франции, в США, на Ближнем Востоке, могла стать проводником такой пропаганды. А кроме того, географически Турция была самой близкой к СССР страной НАТО, до Карибского кризиса оттуда целились в СССР ядерными ракетами”.
Сашур Калашян: “Объявили открытый конкурс в 65-м году. В конкурсе приняли участие 69 человек. Были не только профессиональные работы, некоторые проекты были представлены просто так, от души, кем угодно.
Мы с Артуром Тарханяном, ныне покойным, представляли свой второй проект, девиз которого был “Флаг Армянской ССР”. Кухня мне неизвестна, но выбрали в итоге наш проект. Бюджет строительства составлял 400 тысяч рублей, строил “Ерхимшинтрест”, руководил им А.Ордуханян”.
Памятник старались хоть как-то вписать в советский контекст: отсюда и настойчивое требование, чтобы в нем была идея возрождения (Сашур Калашян говорит, что это и было “социалистическое содержание” в “национальной форме” монумента). Открыли памятник не в День памяти жертв геноцида 24 апреля, а в День советизации Армении 29 ноября. Вечный огонь зажег первый секретарь ЦК Компартии Армении — все тот же Антон Кочинян. Его предшественника Якова Заробяна, который, собственно, и “протолкнул” проект в Москве, в феврале 66-го перевели в Москву на должность замминистра электротехнической промышленности (этакое полуповышение-полуссылка — излюбленный советский и послесоветский прием).
Сашур Калашян: “Вся площадка, по которой мы ходим, — это как бы огромная надгробная плита. Надгробие полутора миллионам человек. Но поскольку их под этой могильной плитой нет, могила не может умолкнуть. Поэтому центральная часть разорвалась и поднялась к небу.
12 наклонных пилонов, нависающих над вечным огнем, — всего лишь наша архитектурная находка, и не нужно искать какие-либо скрытые символы. В процессе проектирования мы пробовали композиции из 4, 6, 8, 12 и 16. Остановились на 12-ти. Перед нами стояла эстетическая задача, и только.
Весь комплекс, по нашему представлению, должен был стать мессой в память безвинно погибших и в то же время быть заветом для нас, выживших, он должен был быть понятен всем вне зависимости от национальности и вероисповедания и наконец должен был стать центром, где будут сконцентрированы факты истории геноцида армян.
Шпиль — это символ ростка. Как из трещины в асфальте растет стебель. Вопреки всему, даже на могильной плите рождается новая жизнь. Шпиль состоит из двух частей, и есть легенда, что это символизирует разделение армянского народа на метрополию и диаспору. На самом деле это просто скульптурная форма ростка.
Стена скорби имеет функциональное значение: она настраивает человека, подходящего к памятнику. Мы ее добавили, когда строительство уже началось”.
Айк Демоян: “Для армян диаспоры этот памятник стал одним из символов родины. В 60-е, 70-е, 80-е, когда они приезжали, они первым делом ехали смотреть на Арарат, потом поднимались на Цицернакаберд, потом ехали в Эчмиадзин. Некоторые детали памятника были потом воспроизведены в других мемориалах, например в Аргентине и в Уругвае. Другой важнейший мемориал, тоже построенный в 60-е годы, — в Монтебелло, в Калифорнии, где одна из крупнейших армянских общин. Но Цицернакаберд — все равно главный”.
В 1991 году разом закончились мир и благополучие Армении. После распада СССР страна оказалась в экономической блокаде, а вскоре разразилась и война. В Ереване не было газа, вода и свет — с большими перебоями. Вечный огонь на Цицернакаберде погас на несколько лет. Его зажигали только в День памяти жертв геноцида, 24 апреля, для чего специально привозили газовый баллон.
В этой неразберихе строгость и сдержанность мемориала была нарушена: вокруг него появились могилы, хачкары, церковь (так и не достроенная), аллея, где сажают ели знаменитые посетители-иностранцы.
В 1995 году, к 80-летию геноцида, на Цицернакаберде открылся музей, в котором собраны в основном архивные фотографии и документы, а при нем — институт, изучающий этот исторический эпизод. Здание (собственно говоря, подземелье, чтобы не отвлекать от памятника) спроектировано теми же Тарханяном и Калашяном.
…19 сентября 2010 года, около полудня, на Цицернакаберде собрались несколько сотен человек, в основном представителей проправительственных молодежных движений. Присутствовал и Айк Демоян. Сначала священники Армянской Апостольской Церкви отслужили литургию, потом начался митинг.
В тот самый день и час на острове Ахтамар на озере Ван в Турции открывался после пятилетней реставрации собор Святого Креста, бывший с 1116 по 1895 годы первопрестольным собором Армянской Апостольской Церкви. Этот собор — один из символов геноцида: в 1915 году, когда турки, сломив ожесточенное сопротивление армян, поддержанных русскими войсками, захватили город, братия была вырезана с особой жестокостью, собор разграбили, служебные постройки разрушили. Турки затеяли реставрацию, чтобы продемонстрировать Европе бережное отношение к армянскому культурному наследию. Айк Демоян в своей речи на Цицернакаберде обвинил их в лицемерной показухе.
Дело было в том, что Ахтамар открывался не как храм, а как музей. Армянам стоило немалых усилий убедить турок в том, что при открытии надо отслужить литургию и водрузить на собор крест. Однако от креста, изготовленного в Армении, турки в последний момент отказались, сославшись на то, что его сделали слишком тяжелым для хрупкого купола. Первопрестольный Эчмиадзин после этого отказался участвовать в турецком “пропагандистском спектакле”, так что литургию служили представители автономного Константинопольского патриархата Армянской церкви (из Армении на них тут же посыпались обвинения в коллаборационизме).
Действо на Цицернакаберде было этакой армянской контракцией. Митингующие держали в руках плакаты с надписями по-армянски, по-турецки, по-русски и по-английски: “Не сдавайте наш храм нам в аренду!”.
Директор Организации по изучению армянских памятников Самвел Карапетян на пресс-конференции по тому же поводу возмущался: “Почему мы должны ждать, чтобы турки пригласили нас на нашу родину? В 2015 году исполняется 1100 лет основания церкви Святого Креста — мы что, опять будем ждать приглашения турок? Меня не устраивает наша позиция, это не позиция хозяина дома, нации, имеющей родину”.
Цицернакаберд всегда был очень политическим памятником. В независимой Армении он стал сверхполитическим. Как и всем прочим постсоветским государствам, Армении после 1991 года пришлось искать национальную идею. (Армении национальную идею искать не надо было. Она была и осталась той же — “НВ”.) И гремучая смесь из скорби по жертвам геноцида и давней тоски по Великой Армении, которую Сталин обещал возродить, да так и не возродил, стала такой национальной идеей. Ныне Цицернакаберд — обязательный пункт в программе любого государственного визита, важнейший армянский пропагандистский символ.