А что армянского в Аркате?

Предлагаем очередные заметки Рафаела АКОПДЖАНЯНА, любезно предоставленные автором (на снимке). В этот раз он оказался в студенческом городке Арката в Калифорнии, где им обнаружен памятник президенту США Мак-Кинли, изваянный скульптором Айком Батикяном. Как всегда, это интересная и занятная история. А еще интересней то, что Акопджанян готовит второе издание своей замечательной книги “Путешествия армян”. Напомним, с 1994 года, живя в Штатах, Р.Акопджанян выпустил десятки брошюр, среди которых “Достопримечательности Сан-Франциско”, “Достопримечательности Лос-Анджелеса”, а также первый профессиональный путеводитель “Сан-Франциско и другие графства Залива”.

Фрэнсис Брет Гарт, рутинно редактируя журнал “Кэлифорниэн”, надолго застрял в Сан-Франциско и страшно истосковался по путешествиям. В один из дней, когда густой туман полностью покрыл все 43 холма города, он, отпив глоток виски, в сердцах признался друзьям, что завтра же начнет паковать свой потертый саквояж. Укладывать чемодан и мое любимое занятие. Уложился — и в путь! На этот раз в Аркату. Подготавливая книгу эссе “Путешествия армян” ко второму расширенному и дополненному изданию (первое издание вышло несколько лет назад), мне недавно пришлось проехать около 400 км на север от Сан-Франциско, в графство, названное в честь немецкого

естествоиспытателя и географа Александра Гумбольдта.
Но почему первые строки моей статьи посвящены “певцу-баритону “золотой лихорадки””, а под конец жизни консула США (попеременно — в прусском Крефельде и в шотландском Глазго)? Да потому что его по-настоящему литературная карьера завязалась именно в Аркате. Предупреждаю: и статью завершу цитатой из Брет Гарта.
Стоит вернуться на пару строк назад. Кто-то наверняка придерется к словосочетанию “певец-баритон”. Кому это покажется не только уничижительным по отношению к признанному классику, но и, мягко говоря, странным. Уверяю вас, ничего странного: “голос побасистее в “золотой лихорадке”” принадлежит другому писателю — Марку Твену. Странность, подтверждающая мою правоту, в другом: есть в Калифорнии поселок по названию… Твен-Гарт. (Разве не редкостный топоним?). Обратите внимание, не Гарт-Твен, а Твен-Гарт! Начитанные твен-гартовчане на первое место поставили “родителя” Тома Сойера и Гекльберри Финна, а никак не “отца” Компаньона Теннесси. Вполне разделяю их пристрастие!
Арката — городок студенческий, население всего 20000. Уж и не знаю, в эти 20000 входят ли студенты университета Гумбольдта или нет. Тем не менее самая популярная партия в городке — “зеленые”. Да и флаг университета наполовину зеленый — отражение политической ориентации учебного заведения; наполовину золотой, как-никак городок в пределах Калифорнии, “золотого штата”. Консерваторы с полным консервативным основанием именуют университет имени Гумбольдта, специализирующегося особо в биологии и искусстве, университетом “зеленых”. В одной моей пьесе, опубликованной еще в прошлом веке в “Современной драматургии”, прозорливый персонаж восклицает: “Чем больше мы охраняем природу, тем меньше ее становится”. А природа в графстве Гумбольдт если не девственная, то вполне отвечает жесточайшим требованиям Гринписа.
Это графство знаменито своими редкостными секвойями. Но ехал я туда не ради высоченных, достигающих иногда до 90 метров, деревьев. Черт меня побери, почему в школе люто возненавидел ботанику? Вокруг столько фантастической калифорнийской флоры, а название многих приходится заучивать в мои довольно зрелые годы!
Теперь о графствах. Как-то я выступал в сан-францисской Публичной библиотеке. Во время выступления серьезная дама-иммигрантка средних лет категорично и не без провинциального

ехидства заявила, что название моей книги “Сан-Франциско и другие графства Залива” неграмотное. “Слово “графство”, — менторски наставляла она, — неприемлемо для перевода понятия county. County означает округ. Графство там, где живет граф”.
Свое неподдельное возмущение она подкрепила, как ей казалось неопровержимой ссылкой на “группу лингвистов из Монтерея”, лучшей переводческой школы США. В свою очередь я позволил себе задать ей встречный вопрос:
— Как же переводится, по вашей лингвистической логике, Washington, Columbia District?
— Вашингтон, округ Колумбия, — под общий смешок присутствующих ответила дама.
— Следовательно, и District, и County — одинаково округа? Скверная лингвистическая штука получается. В американском County не живет Count. В переводе на русский, и в графстве не обязательно проживать графу. И как же быть с San Francisco County (графство Сан-Франциско), которое состоит из одиннадцати District (округов). Вот и получается тарабарщина: в округе Сан-Франциско одиннадцать округов.

Вдобавок посоветовал серьезной даме-иммигрантке при случае заглянуть в Большую Советскую Энциклопедию. Там “с чувством” языка, “с толком” академичности, “с расстановкой” для особо неодаренных дается понятие графство (County): административная единица штата в США. (Прошу прощения, что вольно переиначил грибоедовскую крылатую фразу). Нередко и московские газеты, публикуя мои статьи об Америке, вносили такое “исправление”. А про “анархическую” Википедию (русская версия) и говорить нечего. В “свободной энциклопедии, которую может редактировать каждый”, в статье о графстве Гумбольдт графство заменено на “округ”, а вот колледж-таун не смогли перевести. Неужели не знакомо словосочетание “студенческий город”? Свобода-с, господа, свобода-с! Американский историк и политолог считает в своем труде “Консервативность в Америке. Неблагодарные убеждения”, что “тот, кто хочет свободы, должен быть добродетельным”. Так будем же!
Категорически настаивая на логичном переводе County, продолжу о графстве Гумбольдт со своеобразным культом немецкого естествоиспытателя и географа. Имя Гумбольдта помимо графства гордо носит не только университет, но и гавань, и форт, и исторический парк… Вообще-то культ гумбольдтовский космополитический: я, например, стоял в Берлине, на Унтер-ден-Линден перед памятником Гумбольдту, перед бюстами Гумбольдта в Гаване и Нью-Йорке… Да в одной Америке топонимов “Гумбольдт” с дюжину — такова американская дань “Аристотелю XIX века”.
В 1806 году к этим краям первыми из европейцев причалили представители Русско-Американской компании во главе с Резановым (тем самым — “Юнона и Авось”). К слову, Брет Гарт на сто лет раньше Андрея Вознесенского принялся за балладу о Кончите Аргуэлло и Николае Резанове. Позднее и краевед Гертруда Атертон приступила к роману о самой романтической истории Сан-Франциско. Правда, и Гарт, и Атертон почему-то возвели Резанова из камергеров в графы. (С этим Count сплошная тавтологическая морока!) Однако и к Вознесенскому можно придраться. Писал же он в “Авось”:
В Сан-Франциско ветра пиратствуют — ЧП!
Доченька губернаторская спит у русского на плече…
Но Кончита, спавшая “у русского на плече”, еще не была дочерью губернатора. Ее отец командовал испанским гарнизоном Пресидио у залива Сан-Франциско, попросту говоря, комендантом был, да и резиденция губернатора находилась в Монтерее. Хосе Дарио Аргуэлло (1754 -1827) станет губернатором Калифорнии позже, уже после смерти Резанова, только в 1814 году. Хотя какое это ЧП! Обычная непроизвольная и вполне извинительная авторская глухота к деталям. Подлинное и бесчеловечное ЧП в графстве Гумбольдт произошло 26 фераля 1860 года. Незваные пришельцы устроили массовое убийство аборигенов. Количество жертв — детей, женщин, стариков — так и не уточнили: цифры колеблются от 60 до 200. Об этой фронтирской жестокости 24-летний скромный учитель Брет Гарт забил тревогу в газетах Сан-Франциско и Нью-Йорка. Тогда еще не было слова “геноцид”!

Но что же армянского в Аркате? Рискну процитировать пассаж из моего же эссе: “В 1904 г. в Сан-Франциско приехал престарелый Джордж Зендер, миллионер из калифорнийского поселка Арката, одержимый идеей возвести памятник президенту Мак-Кинли, убитому незадолго до этого то ли польским, то ли венгерским анархистом Леоном Чолгошем. Один из знакомых миллионера свел его с 28-летним Батикяном.
— Сколько вы взяли бы за такую работу? — спросил Джордж Зендер, изложив свои пожелания по созданию памятника.
Айк робко ответил:
— Пятнадцать тысяч долларов! (По нынешним расценкам, порядка полумиллиона).
Мистер Зендер пожевал двухдолларовую сигару и после продолжительной паузы кивнул:
— Что ж, резонно! — и выписал безо всяких предварительных условий аванс на $2500. Мистер Зендер был не “акробатом благотворительности”, был простым меценатом.
Батикян исступленно принялся за свой первый крупный заказ. Целых два года своей молодой жизни он посвятил этой работе. Наконец, 17 апреля 1906 г. сверкающий бронзой памятник был готов к отправке в Аркату. Но на следующий день, ранним утром 18 апреля грянуло знаменитое сан-францисское землетрясение. В одночасье, словно карточный домик, рухнул город-красавец, и сразу воспламенились викторианские особняки и эдвардианские дома. Не помня себя от волнения, Айк ринулся в мастерскую, где отливали памятник. Увы, от мастерской остались одни руины. Но тут произошло очередное чудо (не забывайте, что в Сан-Франциско не обходится без чудес, даже в самые трагические моменты его истории). Через три дня после землетрясения Батикяну сообщили, что пожарные, разгребая пепелище, нашли завернутую в несгораемую ткань скульптуру.
— Судя по подписи, — ваша работа!
— Это провидение! — воскликнул счастливый Айк.
Памятник президенту Мак-Кинли был торжественно открыт в Аркате в День независимости Америки, 4 июля 1906 г. А мистер Зендер выписал чек на оставшиеся $12500 с напутствием:
— Вам необходимо совершенствоваться в вашем искусстве! И не где-нибудь, а в Европе!”
Айк Батикян считался, по крайней мере до 1950 года, “скульптором-специалистом” по президентам. После Мак-Кинли изваял Линкольна (Сан-Франциско), а потом и Гувера (Вашингтон и Пало-Алто). Две последние фотографии я поместил в первое издание своей книги-эссе. Третью собираюсь включить во второе издание. Теперь в моем архиве все “три президента Батикяна”.
Арката, вторая по величине в графстве после административного центра Юрики (так на английский лад звучит “Эврика”), отделена от Тихого океана заливом, естественно, названным именем Гумбольдта. Городок с прямолинейной планировкой, викторианскими особняками, по будням живет деловой студенческой жизнью, а вот к концу недели заметно взбадривается. Центр городка — Арката-Плаза, а в самом центре Арката-плазы возвышается скульптура 25-му президенту США — основная достопримечательность городка.
Я фотографировал памятник с разных ракурсов. Думаю, смотрелся на фоне кайфующей молодежи по меньшей мере каким-то нервическим туристом, щелкающим цифровым аппаратом направо и налево. Неожиданно ко мне подошла девушка и спросила:
— А для чего вы фотографируете этого идола? Он не только самый мрачный президент за всю историю Соединенных Штатов, но и далеко не самый лучший. При нем империализм достиг своей кульминации.
Опасно вступать в диалог с либеральной студенткой на либеральной территории. Но я все же с улыбкой выдавил из себя:
— Это работа скульптора-армянина.
— Вы, наверно, армянин, как и Ким Кардашьян?
При всем при том, что в сотне уважаемых университетов мира наилучшим считается Гарвардский, а в первую двадцатку входят Беркли и Стэнфорд, Принстонский университет и университет Лос-Анджелеса, Йельский и Мичиганский, Колумбийский и Чикагский, Корнеллский и Пенсильванский (к слову, МГУ в этом списке, кажется, 50-й), есть в американской образовательной системе свои уморительные и курьезные просчеты. Одну такую несусветную нелепость подметил еще Марк Твен: “Бог создал войну, чтобы американцы выучили географию”. А недавно, да простят мне мою нескромность, подметил некую анекдотичность и я: “Большинство американской молодежи о Ким Кардашьян знают значительно больше, чем о самой Армении”.
Как там у Лермонтова? “Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно!”.
А теперь последняя цитата из Брет Гарта: “Оставаясь предельно искренним, тем не менее человек порой может быть нелогичным и непоследовательным”.
В этой небольшой статье я предельно искренен, хоть и слегка ироничен: не всегда же быть логичным и последовательным при виде скульптуры армянина в калифорнийском городке, раскинувшегося на берегу залива Гумбольдта в штате Калифорния, США. Армянина-скульптора, который не уставал повторять, что истоки его творчества — армянские церкви, армянские фрески, армянские хачкары, а учителя — родители и армянские каменотесы. 
Сан-Франциско — Арката —
Сан-Франциско

На снимках: уголок старой Аркаты; памятник президенту Мак-Кинли изваянный Батикяном;  университет имени Гумбольдта.