Зеленая весенняя арт-тоска,

или Привет от Вэйвэя

В Доме художника открыта традиционная молодежная выставка. Для экспозиции удалось набрать около 80 работ полусотни авторов.

Казалось, ждет пиршество духа, разума и молодых эмоций. Ведь весна, всеобщее цветение и прочая приятная музыка после щадящей зимы. Казалось, но действительность обманула ожидания. Ни тебе торжества духа над материей, ни особого разума, ни чрезвычайных эмоций. Официально молодыми считаются художники, не достигшие 35 лет. Вообще-то странно и смешно, к этому возрасту, как правило, вызревают уже серьезные мастера. Ну да ладно, с официозом не поспоришь. Итак, работы членов союза до 35 принимались без жюри и без лишних разговоров. Кроме них в экспозицию вошли опусы индивидов, получивших худобразование, но еще не членов союза. Для них выставка как бы индульгенция напополам с шансом стать членом СХ. В памятное советское время сначала становились членами молодежного объединения, а только потом взрослого Союза художников. Но то были другие времена и другие нравы. Первое общее впечатление от выставки, первый, так сказать, импрессион – зеленая весенняя тоска. Скучно и пустынно. Более внимательное изучение экспозиции сделало тоску густой и неизбывной. И было отчего. Первая мысль: где ковали этих людей, будущих «мастеров кисти и резца»? Как эти люди, члены и не члены, вообще поступали в вуз, как получали дипломы, если чуть ли не каждый второй не показывает достаточных профессиональных качеств и навыков. Молодежная выставка – это по определению некое пространство, которое должно кипеть страстями, дерзкими экспериментами и безбрежным воображением. Вместо этого смешные в своей беспомощности цветочные натюрморты максимум для самодеятельной выставки, третьесортные абстракции, слезоточивые «раздумья», «встречи» и пр., и пр. Зачем, к примеру, художница Икс сделала римейк сарьяновского пейзажа. С какой целью? Или другая, назовем ее Зет, которая, очевидно, много трудилась, живописуя сладеньких балерин в пачках, выглядывающих из-за занавеса. Живописец Игрек представил три неплохих натюрморта на стульях, названных почему-то «Художник и модель». Хотя нет ни модели, ни художника. То ли они под стулом, то ли вне рамы. Другой «пэнтр» Игрек-2 показывает абстракции «Инерция», «Чувство» и «Откровение». Обойдемся без комментов. No comment!
Пусть не покажется, что автор ничего путного не нашел в экспозиции. Нашел. Крупицы. Вполне симпатичными показались картины Давида Шахназаряна «Два слова об аэропланах» — динамичные, в интересном ракурсе, сочетающие живопись с чертежами неких аэропланов. Нашлось и несколько недурственных натюрмортов и пейзажей. Графики не было практически, кроме пары рисунков, как и декоративного искусства, которое уже давно трансформировалось в сувенирное творчество для «Вернисажа» и гостиничных лавок. Было несколько скульптур, в частности бронзовый «Пифагор» Нарека Князяна и еще несколько камерных вещей. Вот и весь сказ.
Почему так? Председатель Союза художников профессор Академии художеств Карен Агамян объясняет слабую выставку, а она, конечно же, отражение ситуации, прежде всего проколами в художественном образовании, в известной степени навязанном нам Болонской системой, которая, по его мнению, сыграла отрицательную роль. Эта самая система, по его словам, потребовала от нас, как от других жертв, свести до минимума главные определяющие профессиональные дисциплины, то есть композицию, живопись, рисунок и далее по списку. «Для чего? Я не знаю», — говорит Агамян. Практикуемая уже много лет Болонская система дает свои печальные плоды. Судя по всему, она также не внушает любви к искусству молодому поколению, а декларируемая свобода творчества с младых ногтей, назовем без политеса, оказалась фейком. Значительную роль в этом процессе сыграло и играет государство, которое ничего художникам не обещает. Ни молодым, ни остальным. Но не везде так. К примеру, в Эстонии государство, то есть Минкультуры, всеми доступными способами поддерживает своих художников, выделяет средства на организацию выставок и т.д. Даже инициировало «зарплату» — ежемесячное пособие художникам в размере средней зарплаты. Наше – ноль внимания. По большому счету у молодых людей, избравших изоискусство в качестве своей деятельности и дальнейшей судьбы, нет мотивации для продуктивного творчества. Музеи картины и прочую худпродукцию, даже наилучшую, не покупают. Шанс получить государственную и иную премию ничтожен. Рынка, кроме «Вернисажа», как и серьезных коллекционеров, нет, за кордоном их никто не ждет. (Некоторые, выехав, чего-то добились.) Того, чего нет, можно перечислять долго. А что есть? Опять же «Вернисаж» со своими рыночно-обывательскими требованиями. Купят – не купят – ждите ответа. Может, повезет, а скорее вряд ли. Скульпторам светит изготовление надгробий, хачкаров или мифическая победа на конкурсе, посвященном очередному герою – сыну отчизны. Впрочем, есть и исключения, которые общую картину не делают более мажорной и оптимистичной. Такие вот дела. Впору вспомнить знаменитого китайского художника, архитектора Вэйвэя, сказавшего: «Все есть искусство, все есть политика». Ай да Вэйвэй, ай да сукин сын!
***
Участники выставки в сухом остатке будут иметь каталог, выпуск которого гарантирует Молодежный фонд Армении. Также учреждено несколько дипломов за лучшие работы не членов союза. «Соискателей» только двое… Приехали, конечная станция.