Заметки по поводу

Зачем генералу столько тушенки?

Чтобы сто мужиков накормить? Чтобы скушать самому, но ведь столько не съешь. Для коллекции, но как быть со сроком годности? Остается жадность, гипертрофированная страсть к накопительству, а это уже погранично с психиатрией.

Беру грех на душу: не обязательно быть отменным физиономистом, чтобы, увидев генерала, услышав, как он разговаривает и что говорит, удивиться отсутствию в нем гор добродетели и россыпи интеллекта. Возможно, при встрече tete a tete сложилась бы иная картина, но с глазу на глаз автор видел генерала всего лишь раз, в фойе ереванского «Мариотта» — все остальное дистанционно.
В фойе гостиницы генерал ввалился в сопровождении телохранителей, отжавших все, что оказалось рядом, в сторону, патрон же воспринял хамство охранников как должное, чем только подтвердил диагноз непрофессионального физиономиста — ни добродетель, ни интеллект в наблюдаемой персоне не ночевали.
Сегодня Манвел Секторович Григорян, генерал-лейтенант, председатель правления союза добровольцев «Еркрапа», депутат Национального cобрания, а в недавнем прошлом и вовсе заместитель министра обороны, под арестом. Никакого злорадства, одно сожаление. Жаль, что все три статуса, в которых на данный момент пребывает широко известный персонаж, обнулены, дискредитированы, опущены до «как хорошо быть генералом, как хорошо быть генералом, лучшей работы я вам, сеньоры, не назову».

Поколение читателей прошлого помнит, что значило гордое звание боевого армейского генерала (да и милицейского тоже), и не может не дивиться числу, а часто и, скажем так, качеству золотопогонников сегодня. Но, подивившись, люди расставляют всех по своим местам.
Важный момент: в определении места генералов в истории берутся в расчет не только заслуги в карабахских сражениях, но и то, чем и как генералы живут в мирное время. Это очень важно.
Вот Аркадий Тер-Тадевосян («Командос»). Вот Норат Тер-Григорьянц, наверняка есть еще. Вот Леонид Азгалдян, Монте Мелконян, Жирайр Сефилян — пусть не генералы, но победоносные полководцы войны. Можете себе представить, чтобы кто-нибудь из них учинил в своем доме обжираловку наподобие той, которая наблюдалась за столом генерала Манвела? Видеокассета позорища в свое время ходила по рукам. Полупьяный Вано, невозмутимо-величественный Вазген Саркисян, еще какие-то важные лица, услужливые полковники… И что? А ничего — война все спишет…
Сразу после войны ереванцы вдруг увидели сплоченные ряды владельцев магазинов, отелей, продовольственно-вещевых ярмарок и других доходных мест с вчерашними командирами во главе. Так власть благодарила воевавших за родину и трудно согласиться, что когда в обмен за боевые заслуги отдается мясная лавка, а на творящиеся в ней нарушения закрываются глаза, это очень здорово. Как в смысле соблюдения законности, так и воспитания истинного патриотизма. Имя «Фидаин», став для некоторых боевых командиров охранной грамотой, стало блекнуть и утрачивать первоначальную доблесть. Не обошла болезнь и кое-кого из генералов, а некоторых даже победила.
Вместе с тем… Вместе с тем о настоящих героях знаем мало. О Монте, например. Из слов его боевого товарища Алека Енигомшяна.
«Своей человечностью Монте удивлял даже соратников. Он был очень строгим и в первую очередь к себе. Однако воспринимать его просто как человека войны нельзя. Он пришел в Карабах не убивать. Однажды к нам попал в плен азербайджанский солдат, — продолжает Енигомшян. — Монте приказал доставить его в больницу. И говорит нам – он потерял много крови. Кто согласится отдать свою? Солдаты смотрят друг на друга, не могут понять, зачем он это говорит. А он тогда пожертвовал свою кровь. Он был человеком. В нем не было животной жестокости — даже к врагам».

Говорят, генерал Манвел был очень строг, временами жесток. Что-ж, Карабах, война, поверить можно.
Мирное время, Армавир: рубашки, носки, трусы, сгущенное молоко, макароны, томатная паста, мясные и овощные консервы… Медведи, тигры, страусы, другая экзотическая живность для утех под кофе с сигарами… И внутри всего этого — генерал, герой Арцаха.
А там, на передовой, солдат, недополучивший еду, не закуривший сигарету, не долечивший рану.
Он на чьей стороне воевал, этот днем и ночью охраняемый генерал, собирающийся восстановить свое доброе имя?