«Товарищ Алтунян, вы уволены. Ваши песни и пляски никому не нужны»
Исполнилось 120 лет со дня рождения одного из выдающихся деятелей национальной музыкальной культуры Татула Алтуняна (1901-1973). Он учился в Ереванской и Ленинградской консерваториях, был солистом симфонического оркестра, которым управлял сам Александр Спендиаров.
От природы щедро одаренный, Татул Алтунян стал основателем Государственной хоровой капеллы Армении, Госансамбля народной песни и пляски, а также Капеллы хорового общества. Алтунян был истовым собирателем армянского музыкального фольклора, автором многочисленных обработок народных песен и хоров.
Без малого сорок лет он преподавал в своей альма-матер. Имя Т. Алтуняна носит Госансамбль армянской народной песни и пляски.
Предлагаем трогательные воспоминания об Артисте его внучки Лусине Алтунян.
Лусине Алтунян
ЛЕНИНГРАД
Снег шёл уже второй день и окутал весь город белым покрывалом. В воздухе кружились крупные снежинки, которые красиво смотрелись на длинных ресницах молодой девушки. Её чёрные глаза светились счастьем. Она не могла оторвать взгляд от своего возлюбленного. Несмотря на сталь в глазах, он смотрел на неё тёплым и ласковым взором, грел душу и сердце. Молодые не замечали никого вокруг.
В этот морозный вечер, на Сенатской площади Ленинграда, под памятником Петру, Татул и Оля поклялись друг другу пройти весь жизненный путь вместе, пока смерть не разлучит их.
… Я помню каким светом горели глаза моей пухленькой Оля Бабо, когда она рассказывала о первой встрече с дедушкой Татулом в ленинградской консерватории, я помню её стыдливый румянец при воспоминаниях о первом поцелуе.
Потом наступала тишина. Она уходила в себя, в свои юные годы, где никого из нас не было.
В эти минуты я не хотела её тормошить вопросом что было потом…Я любовалась моей Оля Бабо, молодой и влюблённой.
2 КГ МУКИ
Когда позвонили в дверь, никто не удивился. Люди приходили каждый день. Кто по делам, кто по просьбам, кто просто так из уважения и любви. Папа с братьями метнулись наперегонки открывать дверь. Сестра наблюдала из-за угла. В дверях стоял незнакомец с двумя мешками муки и картошки.
Дедушка Татул вышел из кабинета. Его стальные глаза потемнели, когда увидел и узнал незванного гостя. Он молча ушёл. На кухне чуть слышно проронил:
— Оля, дай ему денег.
Уже через много лет папа рассказал историю про дружбу и предательство.
Спасаясь от резни, прабабушка Эстер с Татулом и другими детьми, вынужденно бежала из родного города Адана и взяла путь в Восточную Армению. Про эти события дед Татул никогда не рассказывал. Папа знал лишь то, что прабабушка Эстер стала директором детдома и родной мамой сотням сиротам.
Жизнь была тяжёлая. В то утро она отправила Татула на рынок купить 2кг муки. Весть о входе 11ой Красной Армии в Армению охватила паникой всех. Ещё не опомнившись от мрачных детских воспоминаний, Татул бросился бежать, как и все. Он твёрдо решилнаправиться в сторону Алеппо, где его дядя, знаменитый доктор Асатур-Арам Алтунян возглавлял самую большую и современную по тем временам клинику на Ближнем Востоке. С его помощью Татул хотел перевести туда семью.
По пути к нему примкнули два мальчика. Единственной пищей их была мука, из которой дедушка умудрялся готовить что-то наподобие лепёшки. Через несколько дней мука закончилась. Татул променял свою куртку на кусок хлеба и разделил его на три части. На следующий день он предложил одному из мальчиков тоже поменять куртку на еду.
— Сейчас всем тяжело, — сказал тот, — вдвоём легче насытимся, чем втроём.
Так их пути разошлись… Тем временем прабабушка Эстер и доктор Алтунян организовали поиски дедушки Татула, которого нашли больным и истощённым в одной из армянских церквей на подступах Алеппо.
Папа говорил, что у дедушки было много знакомых, со многими был более-менее в приятельских отношениях, но близких друзей не имел никогда… Рана предательства не затянулась.
Человек с мукой и картошкой стал первым и единственным, кому дедушка Татул закрыл дверь на порог своего дома.
УДИЦА АБОВЯНА
— Зачем нам хоромы? Двух комнат вполне достаточно для троих.
Управдом ещё долго приходил в себя после этих слов Татула, когда выписывал ему квартиру на улице Абовяна. Тогда их и вправду было трое: дедушка Татул, Оля Бабо и старшая дочка. Управдом был сильно закалён и подкован мастерством отбиваться от халявных просителей лишних метров. А здесь всё наоборот.
Вскоре единственная дочь Джильда стала старшей сестрой троим братьям: дяде Рубику, дяде Карику и папе. Вот когда лишние метры пригодились бы.
Дедушка Татул не унывал. Эти две комнаты вскоре были перестроены и благополучно вместили в себя спальню, гостиную, кухню и святая святых кабинет с письменным столом и пианино. Жизнь в доме кипела. На столь малых квадратных жили яркие и полные жажды приключений мальчишки.
Дядя Рубик слыл тем ещё головорезом. Натворив что-то на улице, он боялся возвращаться домой и несколько дней ютился в сторожевой комнатке подъезда. Дедушка Татул и Оля Бабо, естественно, всё знали, но притворялись, чтобы дядя Рубик сам вернулся и сознался бы в содеянном. А как они могли не знать? Город маленький, слухи доходят быстро. Да и остальные дети в семье почему-то ходят заговорщески переглядываясь, ведут себя тихо, чтобы лишний раз не попадаться на глаза родителям и театрально отвлекают Оля Бабо от холодильника, чтобы стащить еду для брата.
А дядя Карик и вовсе не скрывал свои проделки, наоборот, гордился ими, чем снискал большую любовь всего Еревана. Спросите любого «Кто был Карик?».
Все скажут «Солнце»,
Дед Татул и Оля Бабо не разделяли этих восторгов, особенно, когда замазывали и зашивали бесконечные раны Солнца.
Терпению деда пришёл конец, когда позвонили из милиции:
— Товарищ Алтунян, здесь мальчишки после драки и один из них говорит, что его зовут Карен и он Ваш сын. Это правда?
— Нет, не правда, мои все дети сейчас дома и учат уроки.
Солнцу досталось ещё и за ложь.
Моя тётя Джильда к музыке не имела никакого отношения. Училась на биолога. Однако на пианино играла лучше всех. По слуху, конечно. Однажды её подруга попросила саккомпанировать ей на конкурсе для поступления в Академический хор на работу. Естественно, дед Татул был председателем комиссии. Джильда встретилась с суровым взглядом отца и поняла, что её подруга не поступит. Но решила довести начатое до конца. Она на свой вкус сыграла партию фортепиано, чем возмутила и расстроила и дедушку, и Комитаса на небесах. Вокальная карьера подруги завершилась ещё не начавшись.
Оля Бабо смеялась и заражала всех своим смехом, когда рассказывала эти истории.
— Сейчас мне смешно, а тогда готова была их всех убить так была сердита.
— А как реагировал дедушка?
— Его убила бы в первую очередь,- отшучивалась она.
— Почему?
— Потому что, когда эти меймуны опрокинули примус и дома начался пожар, твой дед сначала вызвал пожарных, а потом как ни в чём не бывало стал разбирать свои бумаги. Что ему надо было прятал в портфеле, а что нет бросал в огонь. Время нашёл для уборки,- сквозь смех рассказывала она.
ЧЕСТЬ И ДОСТОИНСТВО
Папа так и не определился как обращаться к дедушке Татулу за годы учёбы в его классе. Папа или Татул Тигранович?
Позавтракав, он выбежал в парадную, у входа которой ждала служебная машина. Дедушка Татул сел, захлопнул дверцу, опустил окно.
— Я профессор консерватории, лауреат госпремии, народный артист Армении и СССР, депутат Верховного совета и меня возит эта машина. А ты кто?
Шёл дождь. Машина уехала. Папа побежал следом. Когда зашёл в класс, Татул Тигранович посмотрел на его туфли и сказал:
— Ваша обувь грязная, молодой человек. Она мешает мне сосредоточиться.
Папа полировал до зеркального блеска дверные ручки нашей квартиры зелёным хромом, который мазал на диски точильного станка. Всегда говорил тихо и медленно.
Мне не хотелось его торопить. Я старалась стать незаметной, чтобы не разрушить своей суетой тот волшебный мир, где меня не было.
КОРОЧКА ХЛЕБА
За большим обеденным столом собралась вся семья. Оля Бабо, как всегда, восхищала всех своими кулинарными изысками. В тот день в гостях были так же дед Андраник и бабушка Седа. Когда мама положила хлеб на стол, дед взял ломоть, отделил корочку от мякиша и протянул ей. Андраник и Седа в глубине души очень возмутились. Как же так? Сами едят мягкий хлеб, а корку дают их дочери?!
— Ох, какой вкусный был хлеб тогда, с хрустящей корочкой, — говорит мама и режет на сухари трёхдневный не доеденный матнакаш,- Татул Тигранович всегда мне давал корочки, самые вкусные кусочки, а Жирик незаметно их у меня таскал.
Мне так хотелось бы попробовать вкус тех корочек от дедушки Татула, но меня там не было.
ОБРАТНЫЙ СЧЁТ
— Товарищ Алтунян, Вы уволены. Все ваши песни и танцы устарели. В современном мире они никому не нужны.
С этого дня начался обратный счёт…
Папа рассказывал с дрожью в голосе…
Мама до сих пор темнеет, когда мысленно возвращается в начало 70-ых…
— Ваше имя вошло в историю, — сказал дедушка Татул чиновнику, который подписал приказ о его увольнении.
Понял этот чиновник, что имел ввиду Татул Алтунян или нет, уже не важно. Его вообще нигде не было и не будет. Он возник всего на секунду, сделал своё грязное дело и исчез. Как пыль. Всё.
С того дня прошло больше пятидесяти лет. Ансамбль как был, так есть и будет со своим уникальным репертуаром, традициями, вкусом и характером. Какая бы временная пыль не возникла.
С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ, дорогой мой, родной дедушка Татул. Меня с тобой нигде не было.
Но я чувствую, как мороз румянит мои щёки, наполняя грудь любовью и восхищением.
У меня всегда холодеет спина и ком в горле, когда лжедрузья сбрасывают маски.
Я задыхаюсь от возмущения, когда убогие неучи молотят со вселенской самоуверенностью всякую чушь и не хотят учиться, забывая твои слова
ԱՂԵՏԸ ԴԱ ԻՆՔՆԱԹԻՌԻ ԸՆԿՆԵԼԸ ՉԷ
ԱՂԵՏԸ ՏԳԻՏՈՒԹՅՈՒՆՆ Է.
Но пытаясь проложить свой путь, всегда называют твоё имя.
Я помню и ценю каждый миг счастья нашей семьи.
Я благодарна тебе за каждую свою слезинку во время выступления родного Ансамбля.
Спасибо тебе за честь и достоинство, за память и историю.
С юбилеем тебя, родной, со 120-летием.
