Рубен Мамулян: “Когда я произношу английские слова, они идут от биения моего армянского сердца”

Исполнилось 120 лет со дня рождения крупнейшего американского театрального и кинорежиссера Рубена МАМУЛЯНА. Он умер 5 декабря 1987 года в своем калифорнийском доме. Ему было 90 лет… Родился в Тифлисе, был выходцем из знатных армянских родов Мамулянов и Калантарянов. Два года учился на юриста в Московском университете. В Москве занимался в театральной студии Е.Вахтангова. Вернувшись в Тифлис, открыл студию сценического мастерства. Потом работал в Лондоне, его режиссерские работы заинтересовали американца Джорджа Истмэна, который предложил ему организовать оперную студию. В театре Истмэна Мамулян поставил дюжину успешных спектаклей. С 1929 он начал работать в Голливуде. Снял 16 фильмов и поставил более 60 драматических и музыкальных спектаклей. Рубен Мамулян значительно обогатил язык кино своими ноу-хау, в частности, первым дал свободу кинокамере. Открыл ряд актеров — будущих звезд кино. Не так давно в издательстве “Эдит Принт” вышла книга киноведа Светланы ГУЛЯН «Знак Мамуляна» о творчестве знаменитого режиссера. Эта первая книга о Мамуляне на русском языке — результат огромной исследовательской работы. Особое место уделено “армянству” Мамуляна — от своей национальной принадлежности он никогда не отказывался. Книга С.Гулян – увлекательный книговедческий «роман», восполнивший целую лакуну армянской национальной культуры. Предлагаем отрывки из книги.

Заговор молчания

Рубен Мамулян принадлежит к числу тех, кто не только обогатил американский кинематограф, но и значительно продвинул развитие мирового кино. Он был среди тех, кто закладывал фундамент американской оперы. На новую высшую ступень он поднял и американский драматический театр.
Бескомпромиссность Мамуляна, не желавшего поступаться своими творческими принципами, создала ему славу “неудобного” режиссера. Несмотря на успехи, его режиссерскую судьбу вряд ли можно назвать счастливой. В 1944 г. у него отобрали постановку фильма “Лора”, в 1958 г. его отстранили от экранизации оперы “Порги и Бесс”, а в 1961 г. из-за невыносимых творческих условий он сам отказался от работы над “супер-колоссом” “Клеопатра”. Мамулян очень хотел снять фильм по “Фаусту” Гете. Не удалось. Должен был работать над кинобиографией композитора Джакомо Пуччини. Не получилось. Многие его задумки остались нереализованными. Абсолютно прав доктор искусствоведения, профессор ВГИКа, известный московский киновед Владимир Утилов, утверждавший, что Мамулян был незаслуженно недооценен. Недавно в Америке были опубликованы две новые книги о Мамуляне. Эпиграфом к книге Джозефа Горовица On my Way взяты слова известного американского дирижера, продюсера и аранжировщика Джона Мосери: “Джозеф Горовиц написал книгу, которая дополняет наши знания о самой великой опере Америки “Порги и Бесс”. Он не только описывает процесс создания оперы, но рассказывает о жизни забытого гения Рубена Мамуляна”. Что ж. Через 27 лет после смерти американцы наконец признали заслуги Мамуляна, назвав его гением.

Начиная с 1957 года, когда Мамулян снял свой последний фильм “Шелковые чулки”, о нем практически забыли. Фильмов ему больше не предлагали. Не приглашали его и в театр. В феврале 1950 года он поставил свой последний спектакль на Бродвее: пьесу “Руки и девушка” в театре Гилд”. Спектакль был создан по книге, написанной Мамуляном в соавторстве с Гербертом и Дороти Филдс. Постановка выдержала 134 показа. В мае 1955 года он в последний раз поставил свой знаменитый спектакль “Оклахома” в программе “Салют Франции” в Париже, потом в Риме, Милане, Неаполе, Венеции. Это было его последнее турне. Было ему всего 58 лет. Для талантливого человека самый пик творчества! Мамуляну в этом творчестве было отказано.
В 30-е и 40-е годы почти все американские газеты и журналы постоянно печатали статьи о Мамуляне, интервью с ним, репортажи о его пребывании в том или другом городе. В конце 50-х этот поток прекращается. Прекращается на долгих 20 лет. Причины такого отношения к Мамуляну не лежат на поверхности, но они были, несомненно. Гению легко прощают, если он вместе с тем либо скромен, либо в какой-то степени глуп. Мощь дарования, образованность, врожденная интеллигентность и аристократизм Мамуляна, бросающаяся в глаза независимость, соединенная с сознанием своей силы, а также образ жизни, никак не вписывающийся в голливудские стандарты, неизбежно должны были вызвать протест. Но были и другие, скрытые причины.
Книга американского писателя, сценариста и актера Нила Гэблера “Собственная империя. Как евреи изобрели Голливуд” дала ответы на многие вопросы, связанные с историей американского кино. И главное, на самый важный вопрос, который волновал меня. Почему Рубену Мамуляну, человеку чрезвычайно талантливому, образованному, интеллигентному, сдержанному и очень воспитанному, было, на мой взгляд, не очень уютно в Голливуде? Почему, будучи еще совсем не старым, он фактически был отстранен и от театра, и от кино? Почему в течение многих лет о человеке, внесшем огромный вклад в развитие не только американского, но и мирового кинематографа, обогатившем его язык, щедро разнообразившем средства его выразительности, ни слова не сказано в преобладающем большинстве книг о кино, написанных в 40-60 годы прошлого столетия? Вот цитата из Нила Гэблера:
“Усилиями еврейских прокатчиков незатейливые помещения для показа фильмов конца 10-х годов в 20-е годы превратились в настоящие дворцы. Когда же тон стали задавать звуковые фильмы, Голливуд наводнили писатели-евреи, также в основном эмигранты из восточной Европы. Самыми влиятельными менеджерскими агентствами руководили евреи. Юристы-евреи вели большинство дел в этой сфере, больных лечили евреи-врачи. Но главное — евреи делали фильмы. Как отмечалось в социологическом исследовании 1936 года, “из 85 человек, занятых в кинопроизводстве, 53 были евреями. Приоритет в этой области обеспечивался не только их численным перевесом, но и авторитетом. У многих голливудцев в те времена была на устах едкая фраза Скотта Фитцджеральда: “Голливуд — это праздник для евреев и трагедия для всех остальных”. Тут, словно спохватившись, Нил Гэблер добавляет: “Правды в этой остроумной фразе было мало”. Если даже согласиться с тем, что правды в этой мысли Скотта Фитцджеральда действительно мало, с уверенностью смею утверждать, что Рубен Мамулян входил в число этого “мало”. Безусловно, следует быть справедливым и отметить, что благодаря тем же евреям, начиная с 70-х годов и в последующие годы, вплоть до наших дней, имя Мамуляна вновь “вошло” в кинематограф. О нем стали писать статьи и книги, газеты и журналы вновь запестрели интервью с уже стареющим режиссером. Марк Спергел, Джозеф Горовиц, Девид Лухрсен, Поль Хорган — авторы хороших книг о Мамуляне — тоже евреи.
…Время от времени вспоминали о Мамуляне зарубежные армянские газеты. Американская и европейская пресса упорно игнорировала его. Имя Мамуляна обходят многие исследователи истории не только американского кино, но и мирового. Американский киновед Ричард Гриффит в своем монументальном однотомнике по истории кино о Мамуляне не вспоминает. Точно так же поступает французский киновед Пьер Лепроон, автор двухтомника “История кино”. Киноисторики М.Бардем и П.Бразильяк в своей “Истории кино” творчеству Р.Мамуляна отводят 2-3 предложения. Чуть больше внимания уделяет Мамуляну француз Жорж Садуль, автор монументального исследования “История киноискусства”. Примеру Садуля следуют и поляк Ежи Теплиц, и российский киновед Сергей Комаров — авторы, пишущие об истории мирового кино. Преподаватель ВГИКа В.Колодяжная в своем небольшом пособии о кино США, написанном для студентов, о Мамуляне даже не упоминает. Не вспоминает Мамуляна и Марсель Мартен, автор книги “Язык кино”. Не мог Марсель Мартен, один из ведущих теоретиков кино, не знать о вкладе Мамуляна в развитие художественного использования звука и цвета в киноискусстве. Однако в его книге ни в главе “Звук”, ни в главе “Цвет” нет ни строчки о Мамуляне. В 1995 году известный американский кинорежиссер Мартин Скорсезе снял четырехчасовой фильм “История американского кино от Мартина Скорсезе”. Масштабное и медленное киночтиво Скорсезе знакомит зрителя со ста фильмами разных жанров и разных режиссеров. О Мамуляне Скорсезе не вспоминает ни в рассказе о мюзиклах, ни в рассказе об американском цветном кино, в развитии которого Мамулян сыграл решающую роль. Лишь однажды имя Мамуляна упоминается им в числе нескольких режиссеров, которым “надоела неподвижная камера”. В 2008 году в издательстве “Питер” была напечатана книга “Мировая художественная культура XX века. Кино, театр, музыка”, написанная группой авторов: Л.Баженовой, Л.Некрасовой, Н.Курчаном, И.Рубинштейном. О Мамуляне они не вспоминают. Э.Саррис, уважаемый американскими интеллектуалами кинокритик из нью-йоркского еженедельника Village Voice, профессор Колумбийского университета, один из соучредителей Национального общества кикокритиков, автор фундаментальной работы “Американское кино: режиссеры и направления, 1929-1968” взял на себя смелость дать оценку американским режиссерам звукового кино, разместив их по категориям. Наиболее влиятельными он называет 14 режиссеров, среди них: Р.Флаэрти, Д.Форд, Б.Китон, О.Уэллс, Ф.Ланг, Э.Любич, Ч.Чаплин, А.Хичкок, Г.Хоукс, М.Офюльс, Ж.Фон Штернберг, Ж.Ренуар. Во вторую группу он вносит режиссеров, на его взгляд, послабее: Б.Уайльдер, Д.Лин, С.Кубрик. Позже он пересматривает статус Б.Уайльдера и переносит его в первую группу, принося при этом свои извинения. Мамуляна нет ни в первой, ни во второй группах. Известная американская писательница Сьюзен Зонтаг (Розенблатт), литературный, художественный, театральный и кинокритик, лауреат национальных и международных премий, составила два комплекта таких списков, т.е. назвала 72 фильма. В ее списках нет ни одного фильма Мамуляна. Правда, она сама же оговаривается и, как бы извиняясь, говорит о том, что у нее не нашлось места для фильма “Аплодисменты” Рубена Мамуляна.
Начало этому отношению к Мамуляну положил в 1933 году американский кинокритик и киновед Дуайт Макдональд, который в одной из своих статей очень грубо и раздраженно высказался о двух талантливых людях — Рубене Мамуляне и Майкле Арлене: “Мамулян, как и Майкл Арлен, блестящий молодой армянин. Его фильмы, как и он сам, многословны и полны заимствований, показной роскоши, деланного фатовства, фальшивого остроумия, ложной учтивости, вульгарности, которые пахнут восточной жирной кухней…” Раздраженный тон Макдональда выдает не просто его тенденциозность в отношении к Мамуляну, но и откровенную неприязнь. Дуайт Макдональд позволяет себе выступить против Мамуляна, не стесняясь при этом подчеркивать его национальность. Слава армянина Мамуляна многим не давала покоя. Раздражало его нежелание поменять фамилию. А сделать это ему предлагали не раз. Как и многие в Голливуде, Мамулян был под постоянным наблюдением. Еще в 1943 году он был взят под “опеку” ФБР. Подозрение вызывали его руководящая роль в Гильдии режиссеров, его контакты с представителями советской киноиндустрии в Голливуде, его присутствие на обедах Национального совета американо-советской дружбы, а также его работа в качестве инструктора в Школе писателей Голливуда “Лиги Американских Писателей”. Последние две были определены ФБР как ведущие коммунистические организации Америки. В разные времена Бюро расследований отслеживало звонки Мамуляна, получало доступ к его почте и следило и за его домом, и за домом его родителей. ФБР успокоилось после записи разговора двух членов Коммунистической партии, которые говорили о том, что Мамулян не коммунист, а “сторонник рузвельтовской политики”. Бюро прекратило расследование в 1950 году, но оставило его “дело” открытым.
Первым стену молчания вокруг Рубена Мамуляна нарушил итальянский киновед Джулио Чезаре Кастелло. В 1964 году в Италии была напечатана его книга, посвященная творчеству Мамуляна. А в 1965 году Кастелло в двух номерах французского киножурнала Cinema публикует большую статью о творчестве режиссера, в которой вступает в полемику с теми кинотеоретиками, которые, как отмечает Кастелло, “не хотят замечать Мамуляна”. Редакция журнала называет Кастелло строгим и точным историком кино, который совершенно не намеревался своей статьей поднимать волну неомамулянизма, а всего лишь хотел “…предоставить этому крупному и отвергнутому режиссеру место, достойное его”. Статья и книга Кастелло вновь пробудили интерес к Мамуляну. Начиная с конца 60-х газеты и журналы Америки и Европы вновь запестрели статьями о нем. Интерес к его творчеству стали проявлять и специальные кинематографические издания. Материалы о нем стали печататься в справочниках и энциклопедиях. В Америке и Европе издаются книги о нем. Однако все же, по старой привычке, некая “сильная рука” вершит свое черное дело.

“Уезжаю с Араратом в душе”

В какой степени Рубен Мамулян сохранил свою национальную принадлежность, будучи гражданином США? Этот вопрос интересует всех, кто в какой-то степени знаком с его творчеством. Первые семена интереса и любви к Армении заронила в душу мальчика его бабушка, мать отца — Екатерина Мамулова.
В 1921 году в период своего пребывания в Лондоне Рубен Мамулян сотрудничал с армянской газетой “Ошакан”. Как в свое время в Париже с газетой “Апага”. Он был постоянным посетителем “Кофейни Смбата”, места сбора лондонских армян. Здесь он познакомился с сыном Раффи — Арамом Мелик-Акопяном.
Мамулян интересовался тем, что происходило в армянском кино, хотя плохо знал его. В 1929 году в ноябрьском номере лондонской армянской газеты “Пайкар” была напечатана небольшая статья о просмотре Мамуляном в одном частном доме первого армянского художественного фильма Амо Бекназаряна “Намус”. Мамулян выразил приятное удивление тем, что в Армении смогли создать художественный фильм. “Как произошло это чудо! Когда несколько лет тому назад я уехал из этой страны, там были руины, нищета и могилы. Как смогла наша маленькая родина за такой короткий срок встать на ноги и даже создавать фильмы?” Фильм Мамуляну понравился, но он был удивлен, что все герои, исключая героиню, такие некрасивые. Еще Мамулян отметил, что в фильме слишком много драк и пьянства. “Есть у меня искренняя мечта поехать в Армению на несколько месяцев, чтобы познакомить киношников с американской кинотехникой”.
Когда в 1982 году кинорежиссер Генрих Малян находился в Америке в качестве участника проходившего там фестиваля армянских фильмов, он посетил 85-летнего Мамуляна. По рассказам Маляна, выглядел Мамулян значительно моложе своих лет.
Его сведения о современном армянском кино были очень ограниченными, поэтому он заинтересованно спрашивал о его прошлом и настоящем. Расспрашивал об армянских фильмах, об их содержании, об армянских режиссерах, об оснащенности киностудии “Арменфильм” техникой, об объемах ее кинопроизводства. Во время беседы Мамулян упомянул, что хочет завещать свою библиотеку Армении. К сожалению, это ему так и не удалось.
В 1930 году парижская газета “Последние новости” напечатала сообщение о том, что “Арменкино” предложило Мамуляну приехать в Эривань для работы над звуковым фильмом. Предположительно речь шла об экранизации эпоса “Давид Сасунский”. Во втором номере журнала “Хорурдаин арвест” был напечатан ответ Мамуляна. “Огромное спасибо за приглашение. Я был бы безгранично счастлив снимать фильмы в Армении”. Затем Мамулян пишет, что ему предстоят съемки нового фильма и нет никакой возможности приехать. Однако он надеется, что в недалеком будущем ему удастся взять долгосрочный отпуск и приехать в Армению. “Это для меня очень интересно и желательно”, — пишет он и добавляет: “Вы можете вообразить, как мне хочется посетить свою родную землю!”
Приехать в Армению для съемок фильма Мамуляну так и не довелось.
Осенью 1932 года в парижской газете “Аршав” были напечатаны впечатления Мамуляна после просмотра документального фильма “Страна Наири” Амо Бекназаряна. “Картина эпична, — писал он. — Мои впечатления так глубоки, что хочется взять молоток и участвовать в работе. Внутренняя сила этого фильма, — продолжает он, — его свежесть и ритм произвели на меня большое впечатление. Я получил чисто эстетическое удовольствие, увидев на экране темпы строительства на родной земле. Эта картина еще больше утвердила меня в желании посетить Армению”.
Высоко оценил Мамулян и первый армянский звуковой фильм “Пепо” Бекназаряна. “Мое убеждение в важности звукового кино более утвердилось, когда я посмотрел армянский звуковой фильм “Пепо”. Посмотрел с удивлением и огромной радостью… Слава чудесам кинематографа, потому что здесь, в самом сердце Голливуда, я смог увидеть лицо моей страны… услышать сладкую, как мед, музыку армянского языка. Технический и художественный прогресс, которого, по сравнению с другими армянскими фильмами, добились в “Пепо”, удивил и порадовал меня”. Известно, что в те же тридцатые годы Мамулян задумывал проект — экранизацию книги Франца Верфеля “40 дней Муса-Дага”. Однако проекту не было суждено осуществиться. Турция настояла на его отмене. В связи с этим Мамулян сказал: “Вы знаете, наша свобода — относительная. Думаете, в искусстве не присутствует дипломатия? К несчастью, присутствует”.
Французский кинорежиссер армянин Арби Ованнесян летом 1986 года (за год до смерти Мамуляна) несколько дней провел рядом с ним и записал свои долгие беседы с режиссером. Во время одной из этих бесед Мамулян рассказал ему, что в фильме “Клеопатра” он планировал снять эпизод с армянским царем Артаваздом, плененным египетской царицей. Причем предполагалось, что Артавазд будет закован в золотые цепи, так как он не был простым пленником.
Мамулян мечтал о фильме, сценарий к которому написал бы Уильям Сароян, музыку написал бы Арам Хачатурян, главную роль сыграл бы Шарль Азнавур, а художником был бы Мартирос Сарьян. Неизвестно, был ли Мамулян знаком с Шарлем Азнавуром. Но известно, что с Уильямом Сарояном он был знаком, более того, они переписывались. 9 апреля 2005 года в газете “Азг” было опубликовано одно из писем Сарояна Мамуляну. Письмо датировано 5 июля 1935 года. В нем Сароян рассказывает о своем пребывании в Ереване и в Москве. С Арамом Хачатуряном Мамулян был не просто знаком. Они были друзьями. В 1961 году Мамулян был приглашен на Московский кинофестиваль. В одном из залов московского Дома дружбы с народами зарубежных стран состоялась встреча двух гигантов — музыки и кино, двух армян. Встреча была очень теплой.
— Я буду очень счастлив, если ты поможешь мне, — улыбаясь, говорит Мамулян. — У нас в Америке твои произведения чрезвычайно популярны. Их постоянно исполняют на концертах, записывают на миллионы пластинок. Пьеса или фильм с твоей музыкой будут иметь большой успех.
— Это будет, вероятно, нечто вроде “Порги и Бесс” или “Оклахомы”? — поинтересовался Хачатурян.
— Да, пожалуй. В этих музыкальных произведениях будут соединены диалог, танцы и драматическое действие…
— Какие у тебя планы на время пребывания в Советском Союзе?
— Планов много. Мне еще нужно съездить в Ленинград, в Ереван, в Тбилиси”.
К сожалению, этой задумке Мамуляна — сделать фильм с Арамом Хачатуряном — не было суждено реализоваться. Как и многим другим.
Мамулян не просто не отказывался от своего армянского происхождения. Порой он даже подчеркивал его. После премьеры в Нью-Йорке спектакля “Порги”, когда к нему пришла слава и известность, естественно, многие журналисты стали брать у него интервью. Перед началом каждой из этих бесед он просил обязательно написать о том, что он — армянин. На страницах The Armenian Spectator (“Армянский зритель”) — органа американских армянских англоязычных студентов — была напечатана стенограмма встречи Мамуляна с этими студентами. Ему был задан вопрос: не стесняется ли он своей национальности. На что Мамулян ответил: “Почему я должен стесняться того, что я — армянин? Армяне имеют древнейшую культуру и искусство. Мы имели культуру, когда Франция, Англия и Германия еще не были цивилизованными странами. Армяне внесли большой вклад в развитие мировой цивилизации. Мы — гордый народ. Художественность в армянах до сих пор выражена достаточно сильно. Нет ни одной причины, которая заставила бы меня стыдиться за свой народ”. Затем прозвучал вопрос: “Что из этой культуры несет в себе Мамулян?” В ответ прозвучало: “Вопрос личный. Но вот что я скажу. Мое армянство дало мне крепкую опору. Армяне имеют такую значительную историю, что талант творчества заложен в их крови”. Он заметил, что армяне должны приспособиться к стране, в которой живут. Но ни в коем случае не должны ассимилироваться. Как-то Рубен Мамулян сказал: “Я счастлив осознавать, что всеми своими достоинствами режиссера я обязан в большей степени моим родителям и нашему благородному армянскому народу, от которого все мы унаследовали его богатейшие духовные и культурные ценности”. Он многократно подчеркивал свое армянское происхождение и всегда гордился своей причастностью к богатейшему историческому наследию своего народа.
Мамуляна часто приглашали на всякие встречи, организованные армянскими обществами. Он почти никогда не отказывался от приглашений. В 1935 году на обеде, организованном армянской общиной Бостона, он сказал тост. Вспоминая слова ашуга Дживани “Мир — гостиница, люди — гости. Таков естественный закон — они придут и уйдут”, Мамулян продолжил: “Уйду и я, уйдете вы, но Армения останется. Хочу, чтоб в течение минуты мы думали об этой далекой, но такой любимой Армении”. На банкете во Фрезно (8 мая 1938 г.) Мамулян произнес небольшую речь. Причем начал говорить по-армянски, потом перешел на английский, так как среди гостей было много американцев неармян. Переходя на английский, он заметил: “Хочу вас уверить, что когда я произношу английские слова, они идут от биения моего армянского сердца”.
Мамулян всего дважды посетил Советский Союз. В 1961 году, после 40-летнего отсутствия, Мамулян приехал на второй Московский кинофестиваль. Тут он познакомился с армянскими кинематографистами, с которыми проводил много времени. Сразу по приезде он заявил устроителям фестиваля, что хотел бы съездить с ретроспективой своих фильмов в Ереван и Тбилиси. Поехать туда ему не разрешили. Посетил он Ереван и Тбилиси лишь спустя 10 лет, когда приехал на 7-й Московский кинофестиваль.
Каким же сильным было разочарование Мамуляна, когда его любимая Армения довольно равнодушна приняла его! Бывая во многих странах, Мамулян привык к тому, что его всегда встречала толпа журналистов, фотокорреспондентов и, конечно, представители армянских общин. В ереванском аэропорту его встречали 5-6 человек. Среди них всего один журналист. Приехал он в сопровождении некоего Юрия, который постоянно был рядом с Мамуляном. Так пишет Лаэрт Вагаршян, тогдашний секретарь Союза кинематографистов Армении: “Зачем Юрий сопровождал Мамуляна? От кого он ограждал его? Юрий, в общем-то симпатичный молодой человек, и сам чувствовал себя в этой роли неловко. Зато у Мамуляна от всего этого настроение во время поездки по Армении резко упало”. Но упало настроение у всемирно известного замечательного режиссера и прекрасного человека не только от этого. Не ожидал он такого равнодушия к себе в любимой Армении. Лаэрт Вагаршян вспоминает, что в последний день пребывания Мамуляна в Ереване, перед его отъездом в Тбилиси, Союзом кинематографистов был организован прощальный завтрак в ресторане. К Мамуляну подсел корреспондент “Арменпресса”. Не успел он задать свой первый вопрос, как Мамулян резко оборвал его: “А где вы были до сих пор?” Серьезным событием в культурной жизни Армении могла бы стать встреча Мамуляна с кинематографистами в АДРИ (Армянском доме работников искусств). Но встреча прошла тускло, вяло. Пробыл в Армении Мамулян несколько дней. Союз кинематографистов организовал поездки Мамуляна по стране. Дежурные маршруты — Матенадаран, Эчмиадзин, Гарни, Гегард, Севан, Дилижан. И всегда он выражал бурный восторг: “Похоже на сон… Я ошеломлен…” Перед отъездом он сказал: “Уезжаю с Араратом в душе и армянской речью на устах”.

На снимках: афиша “Порги и Бесс”; Мамулян и Грета Гарбо на съемках фильма “Королева Кристина”; Рубен с матерью; Мамулян в Ереване 1971 год.