Почему сорвалось первое в СССР кругосветное плавание?

В канун 2012 года в издательстве “Амарас” вышла в свет книга Зория БАЛАЯНА. В короткой аннотации отмечается: “Книга известного писателя, путешественника и врача З.Балаяна состоит из документальных повестей “Голубые дороги” и “Ледовый путь”. В жанре эссе и путевых заметок автор повествует о беспримерном переходе от берегов Тихого океана до вод Атлантики на самодельных лодках “Вулкан” и “Гейзер”, а также о сложном путешествии на собачьих и оленьих упряжках по Камчатской и Чукотской тундрам до берегов Северного Ледовитого океана. Экспедиции осуществлялись в 1960-1970-х годах, “Голубые дороги” на русском языке печатается впервые. Книга богато иллюстрирована фотографиями”.

Наверное, многие читатели, особенно молодое поколение, говоря о Зории Балаяне как о путешественнике, вспоминают лишь недавние экспедиции на парусниках “Киликия” (вокруг Европы) и “Армения” (кругосветное плавание). Но вот, прочитав документальную повесть “Голубые дороги”, написанную сорок пять лет назад, читатель узнает, что автор и его верные друзья Анатолий Гаврилин и Анатолий Сальников уже тогда очень даже близки были к осуществлению первого в СССР кругосветного плавания. Предлагаем читателям главы из книги, в которых рассказывается о перипетиях подготовки кругосветного плавания в условиях тоталитаризма.
За бортом “Вулкана” и “Гейзера” тысячи и тысячи километров второго этапа по рекам и озерам, тысячи милей по морям и теперь возвращаемся домой. Мы снова на Камчатке — на полуострове, похожем на длинную плоскую рыбу у самого края карты. Снова мы одни из первых встречаем утро родины, утро планеты. Гаврилин и Сальников опять на своих битком набитых автобусах везут горожан по пуржистым улицам. В диспансере слушаю сердца перенесших инфаркт. Обыкновенными чернилами ставлю черточки на остистых отростках позвонков у детей с искривленными позвоночниками и ставлю диагноз.
Все трое и после плавания встречаемся часто. Мысли только о кругосветке. Уже тщательно разработан маршрут всего речного пути по европейскому и северо-американскому материкам; маршрут по двум океанам — Атлантическому и Тихому. Далее из Одессы через Черное море в Дунай, затем Альтмюль, Майн, Рейн, Сона, Бургундский канал, Иона, Сена, Ла-Манш, Темза до Лондона. Атлантика. Великие озера. Реки Американского материка. Тихий океан до Камчатки уже с востока на запад. Но все это только начертано, продумано у нас, в наших мозгах. Надо решать сотни организационных вопросов. Среди них самое главное — парусная яхта. Без яхты и мечтать нельзя о кругосветке. Ведь на наших плоскодонках не добраться от Европы до Америки и от Западного побережья Америки до Камчатки. На “Вулкане” и “Гейзере”, как бы мы их ни любили, два океана не пересечь. Атлантику переходили на резиновой лодке, Тихий океан — на плоту. Все это рекорды, эксперименты, победы, страницы истории. Но, во-первых, в условиях океана плоскодонные “Вулкан” и “Гейзер”, что называется, и в подметки не годятся любому плоту, любой резиновой лодке. Во-вторых, Бомбар в одиночку и Хейердал со своими отважными друзьями на “Кон-Тики” были отданы воле волн. Куда течение — туда и они. Мы же должны идти к определенной цели, по определенному маршруту, в определенные сроки идти по океанам на яхте, по рекам и озерам — на моторных лодках.
…После окончания второго этапа похода на “Вулкане” и “Гейзере” я потерял покой. У меня из головы не выходили идея и мечта о кругосветке. Я понимал, что кто-то должен взять шефство над реализацией идеи и мечты. Осенила мысль: “Литературная газета”.
…1968-й начался как-то спокойно, без навязчивых лозунгов, призывов, рубрик. Я, конечно, имею в виду жизнь, отраженную в средствах массовой информации и особенно в “Литературке”, о которой я помнил всегда. В канун лета этого памятного для меня года я без устали работал над моим давно полюбившимся жанром — не то дневником, не то заметками врача. Никому ничего не говоря, я тайно готовился к творческой встрече с “Литературной газетой”. Чем черт не шутит. Ведь уже печатали “Известия”, “Неделя”, “Комсомолка”, “Советский спорт”. В середине августа отправил на Цветной бульвар целых десять страниц дневников врача, сопроводив их моими рисунками. Каково же было мое удивление, когда уже через неделю мне позвонили из редакции. Залман Афраилович Румер. Заведующий отделом писем. Он сказал, что уже послал мне письмо и что нужно телеграфом отправить краткую объективку. Помнится, я честно признался, что не знаю, что такое “объективка”. Оказалось, это когда очень коротко о себе. Примерно как запись в трудовой книжке.
Девятого октября рано утром получил телеграмму. Долго ничего не мог понять. За подписью самого Румера пришла телеграмма из “Литературной газеты” о том, что заметки врача “Это — Камчатка” опубликованы. Он поздравил и не преминул добавить, что материал висит на доске лучших. Я ничего не понимал. Ведь утро девятого октября на Камчатке — это поздний вечер в Москве предыдущего дня. То есть вторник восьмого октября. А газета, как мне известно, выходит по средам. Как же так вышло? Лишь потом узнаю, что всегда рано утром по вторникам свежеиспеченная газета разносится по всем кабинетам редакции. Дело понятное. Огромная страна с десятью или одиннадцатью часовыми поясами. Надо успеть выпускать номер и для дальневосточников. Вот и придуман такой строгий с запасом режим выпуска газеты.
…Началась многолетняя дружба с Залманом Афраимовичем. И главная причина была не столько газетная или творческая, сколько личная. Этот человек пережил восемнадцать лет сталинских лагерей. Этого было достаточно, чтобы он мне стал родным. Ибо в таких случаях я вспоминаю трагическую судьбу моего отца, который погиб в 1939-м в суровой Ухте Коми АССР.
Вскоре я отправил пространное письмо Румеру о нашей программе по реализации идеи кругосветного плавания, имея в виду, что речь идет о продолжении нашего маршрута. Залман Афраимович прислал мне письмо, в котором говорилось, что он уже поговорил с первым заместителем главного редактора Виталием Сырокамским, который загорелся нашей идеей. Затем он предложил подготовиться к поездке в Москву.
…В конце 1968 года то и дело приходили вести о том, что в разных изданиях за рубежом выходили информации о нашем путешествии по рекам и морям на “Вулкане” и “Гейзере”. Это уже благодаря материалам, которые печатались в АПН (Агентство печати “Новости”). И именно в эти дни появилась информация о том, что в Египте Тур Хейердал строит папирусную лодку, которую назвал “Ра” по имени египетского Бога солнца. Говорилось в них и о том, что в составе интернационального экипажа “Ра” обязательно будет врач-путешественник из Советского Союза. Мои соотечественники в Каире встретились с Туром Хейердалом. Показали ему информацию из АПН. Вскоре пришло мне письмо на Камчатку от самого Хейердала. “Литгазета” очередную мою публикацию (23 апреля 1969 года) предварила во врезе информацией о моей мечте принять участие в экспедиции “Ра”.
А между тем продолжалась бурная переписка с Залманом Румером, который дал поручение своим сотрудникам из отдела писем подобрать все необходимые документы и сведения о том, где и как занимаются организацией подобного рода экспедиционных путешествий. Настала пора всем троим отправиться в Москву.
Первый визит — в отдел писем “Литгазеты”. Наконец, встретились с Залманом Афраимовичем. Большие добрые глаза, Высокий лоб. Густая седая шевелюра. Минут через пять он позвонил первому заместителю главного редактора…
Виталий Александрович Сырокомский принял нас без улыбки, но как-то уж больно энергично, что ли. Мол, разговор должен быть коротким, предметным и деловым. Внимательно выслушав нас, он схватился за правительственный телефон и через несколько минут о нашем замысле уже знали академик И.П.Герасимов — директор института географии Академии наук СССР, дважды Герой Советского Союза, доктор географических наук И.Д.Папанин, председатель Комитета по физкультуре и спорту при Совете Министров СССР С.П.Павлов и министр рыбного хозяйства СССР А.А.Ишков.
Практическое руководство было поручено заведующему отделом писем “Литературной газеты” Залману Румеру. Этот седовласый, энергичный и очень требовательный человек прошел большую жизненную школу. Каждую бумажку, которую нам приходилось писать по ходу дела, он заставлял переделывать, переписывать, перепечатывать до тех пор, пока он не говорил: “Вот теперь другое дело”…
Встреча с академиком Герасимовым, так сказать, главным географом страны, у нас вызвала некий страх. Все-таки все, что бы мы ни делали, непосредственно было связано с географией. А тут… Иннокентий Петрович Герасимов, крупный специалист в области физической географии, картографии и географии почв. Его работы посвящены вопросам развития географической среды, рельефа, почв и четвертичных отложений Средней Азии, Казахстана, Прикаспия, Западной Сибири, Южного и Среднего Урала, Болгарии и Монголии.
— А кто из нас будет показывать на карте? — спросил Гаврилин. — Все-таки страшно будет перед академиком, который в этом деле собаку съел.
— Давай вытянем спички, — предложил Сальников.
Короткая спичка досталась мне.
…В небольшом кабинете академика сидели все те, кто был приглашен специально по нашему вопросу. Мы очень волновались.
— Ну, давайте, выкладывайте, — сказал академик, — я уже в курсе дела, звонили из “Литературной газеты”, давайте поподробнее, кто из вас будет?
Я встал.
— Прежде всего о цели, — продолжил он.
— Если говорить о политическом и патриотическом значениях экспедиции, — начал я, — то здесь уместно привести строки из письма космонавта Поповича в “Литературную газету”: “Я и мои друзья, космонавты, пионеры космоса, каждый раз, читая о кругосветных плаваниях, которые в последнее время стали особенно популярными, с сожалением отмечаем, что среди путешественников нет имен наших соотечественников”. Подобная экспедиция, несомненно, привлечет внимание как советской, так и мировой общественности, достаточно вспомнить тот большой интерес, который вызвали послевоенные кругосветные плавания. Тем более что предполагаемая экспедиция будет первым в мире кругосветным плаванием по рекам материков и двум океанам. Научная цель экспедиции видится в решении ряда интересных историко-географических проблем (межбассейновые связи, роли рек в настоящем и будущем), а также медико-биологических задач, связанных с длительным пребыванием человека на воде. Что касается последнего, то как врач я буду заниматься этим делом и уже в институте физиологии имел беседу с академиком Асратьяном, который обещал всяческую поддержку. А вот историко-географические проблемы, на наш взгляд, это не только межбассейновые связи рек и роль их в настоящем и будущем. Но, по-видимому, было бы справедливо признаться, что в этом деле мы надеемся на вас.
После я на карте показал пройденный и предполагаемый маршруты.
— Сколько всего в общей сложности километров? — спросил академик.
— Пятьдесят четыре тысячи. Это без зигзагов. Но ввиду того, что путешествие это, так сказать, не “стартовое”, то есть старт уже дан давно и уже пройдено двадцать две тысячи километров, так что речь идет о продолжении путешествия. Осталось тридцать две тысячи.
— Пятьдесят четыре тысячи километров маловаты для кругосветки.
— В этом одна из спортивных задач и сама оригинальность маршрута, ведь условное название экспедиции “Континенты — океаны”. Все по воде и почти все по одной широте.
— Все это заманчиво, увлекательно. И, по-моему, осуществимо. Тем более что у вас уже имеется такой опыт. А как вам понравилась экспедиция “Ра”?-спросил академик.
— Не знаю, что и сказать. “Кон-Тики” была более романтичной, что ли. А вообще я по-доброму завидую Юрию Сенкевичу, кроме прочего еще и потому, что ему доводилось общаться с великим Хейердалом.
— Тур Хейердал был у меня в гостях дома. Мужественный человек. В нем счастливо сочетаются талант ученого, талант романтика и даже талант коммерсанта, талант предпринимателя и делового человека… Ну, хорошо. Наш институт составит научную программу экспедиции. Обеспечит всем необходимым оборудованием, инструментарием, приборами и, как договорились, для успешного решения программы выделит четвертым членом экипажа своего сотрудника — ученого-географа-яхтсмена.
— А каково спортивное значение? — спросил один из присутствующих.
— Бесспорно и спортивное значение экспедиции. Дальнее спортивное плавание на лодках приобрело право гражданства только в последнее время. Кстати, присутствующие здесь Анатолий Сальников и Анатолий Гаврилин являются первыми в стране мастерами спорта. Протяженность рек у нас составляет сотни и сотни тысяч километров. Многие города и большинство вообще населенных пунктов расположены у рек. Вот почему дальнее спортивное плавание на лодках может стать популярным и поистине народным видом спорта, развивающим мужество, силу и выносливость. Здесь можно говорить о патриотизме, познавательности, даже о вопросе этнографии. Даже сейчас по примеру камчатских путешественников у нас в стране ежегодно проводятся десятки длительных походов. Что же касается кругосветного путешествия в целом, то нельзя забывать о том, что до сих пор ни один советский спортсмен не совершал его. Среди отважных мореходов есть и представители социалистических стран. Недавно закончил путешествие на яхте поляк Тилига, начали подготовку к плаванию через Атлантику члены болгарской экспедиции. Так что…
— Все ясно, — сказал Иннокентий Петрович. — Сейчас вы разойдетесь по кабинетам, побеседуете с нашими специалистами, которые вас ждут. В частности я вижу, что очень много вопросов, специальных вопросов будут связаны с пребыванием в океане, а тут у нас есть свои специалисты. И еще: вы были у Папанина?
— Нет.
— Мне кажется, следовало бы. Иван Дмитриевич, кроме всего прочего, еще и является начальником Отдела морских экспедиционных работ Академии наук СССР.
Все, казалось, шло своим чередом. Мы не встречали ни одного человека, кто не загорелся бы нашей идеей, нормальной человеческой идеей. В то же время никто не сомневался в успехе. Слишком уж много, скажем откровенно, авторитетных людей были вовлечены в дело реализации нормальной идеи. В отделе писем “Литературной газеты” и в соответствующем отделе института географии изо дня в день пухли папки документов, вселяющих в нас оптимизм. Особенно после встреч с Иваном Папаниным, Константином Симоновым, Корнеем Чуковским и многими другими.
Поздно вечером в кабинете Залмана Румера я перелистываю нашу заветную, действительно уже довольно пухлую папку. Несколько, скажем так, серьезных госучреждений, как говорится, бросив все свои дела, занимались организацией первого в огромной, богатой морями, стране кругосветного плавания. Вот интересный документ. Сотрудница “Литературной газеты” С.Орлова, которой было поручено протоколировать все наши встречи, пишет в своем отчете редакции: “Дважды (22 и 28 июля 1969 года) проходили совещания в кабинете директора института географии при Академии наук СССР академика Герасимова А.П. по поводу организации продолжения кругосветного плавания на спортивных лодках и парусной яхте. Академик Герасимов полностью одобрил идею кругосветной экспедиции. Назначил научными консультантами профессоров А.В.Живаго, М.И.Львовича, А.М.Грина для ведения организационных работ. Официально назначен консультант по речной гидрологии, консультант по океанографии и морской географии. Уже отозван из научной экспедиции молодой ученый, яхтсмен, который будет рекомендован институтом в качестве четвертого члена экипажа. Всю научную организацию институт берет на себя. Все необходимые оборудования, снаряжения, интрументарий институт берет на себя. Маршрут кругосветного плавания, составленный камчатскими путешественниками, полностью одобрен институтом и представляет собой большой научный интерес. Институт географии при Академии наук СССР дает полное согласие вместе с Комитетом по физической культуре и спорту, редколлегией “Литературной газеты” и Отделом морских экспедиционных наук Академии наук СССР, занятых организацией подготовки к первому в СССР кругосветному плаванию”.
…Прагматичный Виталий Сырокомский первым делом связался с отделом по идеологии ЦК КПСС. Он прекрасно понимал, что в любом случае без “добро” Политбюро ничего не получится. А для этого нужно, чтобы соответствующий отдел ЦК КПСС дал рекомендацию. Для этого также нужна инициативная группа из авторитетных людей.
Когда были готовы все документы для приложения, тотчас же взялись за самое главное — письмо в ЦК. Письмо это было написано за подписями академика И.П.Герасимова, дважды Героя Советского союза И.Д.Папанина, председателя Комитета по физкультуре и спорту С.П.Павлова и В.А.Сырокомского.
В нем упоминалось и о первой российской кругосветке Ивана Крузенштерна на “Надежде” и “Неве”, и о Федоре Белинсгаузене, совершившем не только кругосветку, но и ставшем первооткрывателем Антарктиды на шлюпах “Восток” и “Мирный”. Не преминули авторы упомянуть прославленные имена современников, совершивших длительные океанские переходы, подчеркнув тот факт, что страна первооткрывателей космоса до сих пор не организовала кругосветное плавание. И в качестве аргумента приводили слова космонавта Павла Поповича, который писал с сожалением, что среди отважных мировых “кругосветников” нет имен наших соотечественников.
Авторы письма рассказали и о наших многомесячных переходах на спортивных лодках, подчеркнув, что институт географии Академии наук СССР одобрил кругосветку камчатских мастеров спорта по дальнему плаванию и составил уже научную программу экспедиции. С этой целью институт четвертым членом экипажа выделит своего научного сотрудника. Там же говорилось и о том, что пятым членом экипажа будет профессиональный яхтсмен — мастер спорта международного класса. Отдельно говорилось о самих инициаторах экспедиции, камчатских путешественниках, подчеркнув то, что двое из них рабочие, члены КПСС и один врач, журналист, беспартийный. Заканчивалось письмо строкой: “Старт экспедиции намечен на 22 апреля 1970 года — день столетнего юбилея В.И.Ленина”.
Чуть ли не каждый день секретарша Сырокомского звонила нам в гостиницу и произносила ставшей традиционной фразу: “Виталий Александрович вас ждет”. И мы из гостиницы “Пекин” стремглав летели на Цветной бульвар. Из бесед с первым заместителем редактора можно было догадаться, что письмо “четверки” начало уже работать в аппарате ЦК КПСС. Из разных кабинетов обращались к Сырокомскому со многими вопросами. Вот потому и он часто приглашал нас. Было видно, что этот инициативный и деятельный человек активно, если не сказать, страстно загорелся идеей. Он уже успел поднять на ноги собственного корреспондента “Литературной газеты” по Эстонии, председателя комитета физкультуры и спорта Эстонии по поводу парусной яхты. Сказал он нам, что скоро командирует нас в Таллин, что есть уже добро Минфина на приобретение парусника за счет “Литературки”.
Я позвонил в Петропавловск-Камчатский моему другу Владиславу Пантелееву, хозяину яхты “Дельфин”, и попросил, чтобы он срочно вылетел в Москву.
Ожидание было томительным. Ждали звонка из “Литгазеты”. Ненавидели субботу и воскресенье. Во время плавания ненавидели только воскресенье. А вот с седьмого ноября (точнее, после праздничных дней) 1967 года правительственным решением выходным стала и суббота тоже.
Именно в субботний день мне позвонил заведующий отделом здравоохранения Камчатки Николай Колесников и сказал, что только приземлился, прилетел с Камчатки и хочет посетить в кремлевской больнице главного редактора “Камчатской правды”, нашего общего друга Василия Дмитриева. Предложил, чтобы поехали вместе.
…Когда Колесников охотно поведал Дмитриеву и мне обо всех последних новостях и сплетнях огромного полуострова, наступила какая-то пауза. Тут Дмитриев выдал новость о том, что здесь, на нашем шестом этаже лежит сам Вячеслав Молотов, подчеркнув, что был он вторым человеком в стране после Сталина. Лежит с женой Полиной Жемчужной. Редактор областной партийной газеты, член бюро обкома партии поведал и о том, что все больные обходят стороной двери Молотовых. Там денно и нощно, якобы незаметно, дежурят чекисты в гражданских костюмах. Я решил непременно посетить Молотовых. И посетил.
…Девятнадцатилетняя наивная моя мама после того, как “черный ворон” в 1937 году увез отца, с утра до вечера только и знала, что произносила две фамилии: Молотов и Калинин. По крайней мере в народе верили, что оба они охотно принимают посетителей. Конечно, обо всем этом впоследствии рассказывали мне уже мои родственники, особенно после того, как увезли и маму тоже. Всегда мне казалось, что фамилию “Молотов” я слышал еще до того, как научился свободно говорить.
Спустя много лет Зорий Балаян узнал причину, из-за которой Политбюро ЦК КПСС угробило реальный проект камчатских путешественников. Об этом он рассказывает в книге о трагической судьбе своих родителей “Без права на смерть”, отрывок из которой он приводит в “Голубых дорогах”: “Через десять лет шеф советской партийной идеологии А.Суслов освободил (до сих пор неизвестно, по какой причине) Виталия Сырокомского от высокой должности зама главного редактора самой цитируемой в мире газеты СССР. Его перевели в издательство “Прогресс”. Но дружба наша с Сырокомским продолжалась еще долго. Мы часто встречались. Он издал в “Прогрессе” мою книгу “Рассказы о настоящих мужчинах” на английском. Незадолго до смерти Виталий Александрович признался мне, что тот давнишний проект кругосветки запретили именно потому, что наверху стало известно о моем посещении в Кремлевке Молотова и Жемчужной.
Я не пожалел об этом. Мне нужно было посмотреть этому человеку в глаза и сказать ему несколько слов. Ведь только из-за попытки встретиться с ним или с Калининым с наивной целью спасти моего отца отправили в подвалы Лубянки мою мать.

На снимках: Зорий Балаян на борту “Киликии”; в далекой Карякии