Площадь невезения

Напечатано в «НВ» от 04.03.2008 г.

Концерт для “президента” с оркестром в сопровождении народных инструментов перехвата власти завершен. Сегодня на Театральной площади ни флагов, ни пламенных речей, ни зажигательных музыкально-хореографических композиций. Нынче на площади тишина. Сегодня она в оцеплении. И в оцепенении. Как в конце девяностых минувшего века, когда ее брали в кольцо солдаты внутренних войск СССР. Сегодня площадь в оцеплении войск, но уже своих, армянских. Плюс режим чрезвычайного положения.

С Ереваном такое тоже бывало, и опять все начиналось с площади. Судьба, что ли, у нее такая — вначале собирать и сплачивать, затем разобщать и озлоблять, чтоб потом заречься: “Ноги моей больше там не будет…” Или аура у нашей Свободы плохая? А может, не тех людей собирает?
Ни то, ни другое, ни третье. Вопрос в том, кто именно и ради чего собирает народ, что и как говорит, даже недоговаривая, а как бы размышляя вслух о переборе квоты армян карабахского происхождения относительно тех же армян, но некарабахских. Очень, надо признаться, злободневно на фоне отношений между Арменией и братским Азербайджаном.
Надо было быть очень наивным, чтобы не видеть, не понимать: Тер-Петросян пойдет до конца. Сомнительного для собравшихся на площади и победного для самого себя. Первая задача решена, вторая провалилась.
По большому счету триумф первого президента Армении на выборах десятилетней давности тоже был с душком. Народ, доверившийся выскочившему, как черт из табакерки, полиглоту, получил дырку, а бублик взял полиглот. Где здесь свобода, равенство и братство, не говоря уже о торжестве народной демократии?
Лев Рубинштейн, известный поэт и публицист, рассказал историю про то, как в старые советские времена, когда западные шлягеры записывались на рентгеновских пленках, старшему брату публициста удалось сделать мечту явью.
“И вот он приносит пластинку домой, — вспоминает Рубинштейн, — и вот он ставит ее на проигрыватель. И вот он замирает в предвкушении восторга. И вот начинается характерное шипение. Но ужас-то в том, что характерное это шипение вовсе даже и не собирается перерасти во что-нибудь такое, что соответствовало бы его меломанским ожиданиям. И ужас этим не ограничивается, ибо к самому концу, когда уже не остается решительно никаких сомнений в том, что он подвергся наглой “наколке”, пластинка с мерзкими, издевательскими интонациями и с приблатненной “оттяжечкой” произносит: “Вам музыку?” И после некоторой паузы добивает: “А вот х… вам музыка!”
Тот факт, что здесь у Рубинштейна вместо многоточия стоит нехорошее слово из трех букв, сути не меняет. Суть в том, что, когда спустя десять с небольшим лет уже во второй раз ждешь обещанного процветания и счастья в товарных количествах, а взамен тебе то, что Рубинштейн-старший получил вместо музыки, с участием в хороводах в постановке Тер-Петросяна лучше не торопиться.

“Беспорядки в Ереване закончились: центр города разгромлен”, — сообщили утром второго марта зарубежные информагентства, как если бы речь шла не о нашем мирном городе, а событиях в секторе Газа. Телевидение показывало пылающие автомобили, разгромленные офисы и магазины, деловой и культурный центр Дом Москвы в том числе, усеянные мусором, камнями и острыми железяками улицы.
Между тем с экранов исчез Левон Тер-Петросян. Затих на время. Через полномочных представителей предложил своим сторонникам разойтись по домам и отказаться от массовых акций до завершения срока действия указа президента о введении чрезвычайного положения. Потерпите, мол, каких-нибудь двадцать дней, а там пойдем по новой…
Да, на площади собираются разные люди. Горячо поддерживающие, всерьез сомневающиеся, просто любопытствующие, одураченные, обиженные. Многие что-то потеряли: высокую должность, хорошую работу, привилегию легко делать большие деньги или возможность с трудом, но небольшие, кто потерял надежду, кто совесть, а кто уважаемого в народе отца или брата.
Часть собиравшихся на площади слушает, другая, голосистая, как Хачик Стамболцян в свои лучшие времена, и речистая, как Ашот Манучарян, заводит. Точнее, зажигает.
Самый горючий материал на площади — шпана, паразитирующая среди митингующих точно так, как микроорганизмы в бульоне. Возбудившись, они начинают “броуновское движение” внутри среды временного обитания, но это только начало, это еще полдела. Задача постановщиков политических экспериментов на людях в том, чтоб, максимально усилив подогрев, довести его до кипения, а это достигается постоянным накачиванием злобы, ненависти и тупого повиновения. (Лидер таким не нужен, шпана признает предводителя, пахана, остальные — лохи.) Теперь, когда шпана готова к агрессии, остается скомандовать “Фас!” и пустить ее в дело.
Это не Тер-Петросян придумал, так делается во всех странах и во все времена. Вы можете назвать хоть одну страну, где нет подобного сброда? Но назовете и немало таких, где им брезгуют, не стоят рядом, не вовлекают в исполнение танцевальных сюит и хоровых песнопений, понимая, что на большее, чем погромы и мародерство, шпана не способна. Ведь трудно представить, чтоб кто-либо из настоящих ереванцев, вдохновившись речами Тер-Петросяна о самоценности демократических идеалов, приволок домой компьютер из разгромленного магазина.

Изучив психологию толпы, британские ученые установили, что для управления ею количество вожаков должно составлять пять процентов от численности толпы.
Соглашается с англичанами и профессор психологического факультета МГУ, главный редактор журнала “Историческая психология” Акоп Назаретян.
— Если посмотреть на толпу сверху, — поясняет он газете “Ведомости”, — то можно заметить так называемое ядро численностью в несколько процентов от общего количества собравшихся. Именно среди этих людей аккумулируется максимальный эмоциональный накал, который постепенно передается на периферию толпы. И если не принять мер, то вслед за потерей самоконтроля людей начнут активизироваться самые древние пласты психики, превращая их в существ, готовых растерзать кого угодно. (Как выжить, сохранить достоинство, не терять лица, не поддаться общим эмоциям, если не в состоянии выбраться из толпы? — Оставайтесь самим собой, советуют ученые.)
В значение и смысл происходящего шпана не вникает, она просто ждет, ждет своего часа. Она — механический исполнитель, потому все вопросы к вдохновителям и организаторам побоища с человеческими жертвами в первый день ереванской весны.

Осталась не очень понятной и выжидательная позиция некоторых уважаемых ереванских интеллектуалов, напомнившая молчание ягнят. Особенно после того как Тер-Петросян взялся за выбраковку армян, руководствуясь емкой формулировкой “Кто не с нами — тот подонок!” Что стало еще одним вкладом в спровоцированное несколькими днями позже братоубийство. Хотя, если откровенно, любое появление Тер-Петросяна на ереванской площади Свободы — как знак беды, которая, увы, сбывается. Только лучшая площадь столицы, которая поставила на ноги не одно поколение ереванцев, здесь совершенно ни при чем.