Навестили, положили цветы и… забыли?!

Не за горами очередной Мерелоц – День поминовения усопших на сей раз последует сразу после светлого праздника Пасхи, 2 апреля. Как и водится – в преддверии всеобщего посещения семейных усыпальниц тема состояния столичных кладбищ вновь обрела актуальность. Обширный сюжет на данную тему был продемонстрирован в рамках программы «360°» по Общественному телевидению Армении. Описанная ситуация едва ли оставила кого-то равнодушными: в кадре мелькали заброшенные могилы, густо поросшие сорняками, с кривыми надгробными камнями. На отдельных и погостов-то не было видать. Торговка у врат кладбища констатировала: «30 лет я торгую здесь. Знаю в лицо едва не каждого… Есть могилы, на которые дети не приходят годами. А на иные усыпальницы смотришь, и слезы на глаза наворачиваются…»

В том же сюжете из уст юриста ЗАО «Спецоблуживание населения» Евы Оганян прозвучало почти как оправдание: «В результате отсутствия благоустройства эти кладбища не были видны… Нужно ведь уточнить, что там есть кладбище?!». И следом пояснила: мол, ныне активно ведутся работы по уточнению кладбищенских границ и не только.
Задача не из простых – в столице 21 кладбище общей площадью в 560.5 гектаров. Тем не менее, как прозвучало в эфире, геодезические работы хоть и поэтапно, но были доведены до ума. Генпланами обзавелись кладбища «Канакер», «Зейтун», «Спандарян», «Шаумян» и «Ачапняк». Остальные пока в стадии разработки. «Уточняются границы, чтобы кладбища имели генпланы и схемы», — поясняет Оганян. Идея отменная. Но отчего же ранее в жизнь не претворялась? И что последует за кропотливой работой геодезистов – кардинальная реконструкция всех столичных усыпальниц, о которой так мечтают ереванцы, посещающие могилы родных и близких? В сюжете подобный вопрос не звучал. Зато красной нитью прошла мысль о насущности сооружения крематория: ереванские земли не безграничны, и в один из дней хоронить близких будет уже негде.
День этот явно не за горами. Автор сюжета констатирует: из 21 кладбища ныне открыты под новые семейные усыпальницы лишь 10, остальные 11 предполагают захоронения на уже имеющихся участках. Однако еще года два-три назад в ЗАО «Спецобслуживание населения» «НВ» предоставляли иную информацию: доступными под новые захоронения остаются только 4. То ли прежнее руководство преувеличивало, то ли нынешнее старается не сгущать красок. Но факт остается фактом: земель под печальные погосты все меньше и меньше, и разруливать ситуацию следует уже сейчас.
Законом сооружение крематорной печи было разрешено еще 12 лет назад. Правительственное решение на сей счет появилось в 2013-м. И, согласно этому документу, уже в 2014-м первая установка должна была «задымить» в 3 километрах от Еревана на кладбище «Ачапняк». Изначально при проектировании именно в «Ачапняк» было выделено под эти цели 50-60 га. Но они по-прежнему пустуют. Задумка упирается в финансы. А еще более — в общественное мнение. Согласно расчетам, сделанным еще в советские годы, на «печь» было необходимо 1.3 млн долларов. В 2002-м, по оценке японских специалистов, на проект требовалось уже 5 млн долларов. Ныне же, согласно прозвучавшей в сюжете информации, речь идет о 700 млн драмах или порядка 1.4 млн долларов. Странно, что с годами и имеющей место инфляцией сумма заметно «усохла». Тем не менее и этих денег нынче не достать. Эксперты сферы полагают, что без инвестиций иноземных предпринимателей проект не осилить. Но кто рискнет вкладывать в столь мрачный бизнес? Разве что горячие патриоты, не ожидающие прибылей, а главное — не опасающиеся порицания Армянской Апостольской Церкви.
Руководитель пресс-канцелярии Первопрестольного Святого Эчмиадзина Тер Ваграм Меликян в эфире ОТА отмечает: «Это чуждо и вере, и народу. Кремация рассматривается как неуважение к телу. Рождены мы из земли, в землю и должны уйти…». Международный опыт святому отцу известен, однако он непреклонен: требование нашей Церкви четкое и неумолимое — и в Армении, и в ее зарубежных епархиях заупокойные молебны проводятся до кремации. После же — над урной с прахом — никаких церковных церемоний не осуществляется.
Меж тем с годами редеют не только кладбищенские земли. Ощущение, что иссякает также и стремление соответствующих структур наводить на этих территориях порядок – речь не только об уборке мусора, но и о проведении водопроводной сети, озеленительных работах, всего того, чем может похвастать, пожалуй, любое кладбище мира. Тер Ваграм риторически вопрошает: «Почему кладбища в разных странах могут быть в виде благоустроенных парков, у нас же трансформируются в заброшенные территории, которые население посещает от «Мерелоца» к «Мерелоцу»?!». В самом деле: отчего в родном Отечестве мы склонны возводить умершим могучие постаменты, ничуть не задумываясь о той среде, в которой они сохраняют нашу память о ближнем? Почему никто не задумывается о том, что главное по ходу посещения могил вовсе не оценка стороннего наблюдателя касательно дороговизны памятника отцу или матери, а та атмосфера, в которой мы провели час-полтора возле их останков? Атмосфера, которая нынче оставляет желать…
Сейчас сложно обеспечить комфорт на семейных усыпальницах самостоятельно, без наличия оросительной воды, мусорных урн по всему кладбищу, услуг садовников или хотя бы уборщиков. Видел ли кто-либо на кладбище хотя бы одного человека с метлой или ножницами, стремящегося ликвидировать заросли сорняков или хотя бы кучи мусора, прибиваемые к могилам порывами ветра? На кладбище «Арин Берд» (Советашенское) в ветреный день лучше не заявляться вовсе – кучи целлофановых пакетов с соседней городской мусоросвалки устремляются сюда в неимоверном количестве. Изрядно мусорят и посещающие: всюду банки из-под «коки», остатки еды… В итоге мраморные погосты оказываются в весьма неприглядном виде… К слову, о погостах. Соотечественники из дальнего зарубежья искренне удивляются не только нашему стремлению столь пышно обустраивать семейные захоронения, но и тому, что единственное типовое кладбище, появившееся еще в 2005-м на территории усыпальницы «Спандарян», остается практически невостребованным. Даже спустя девять лет после его основания там были преданы земле лишь 34 человека. Обходят его стороной скорее всего из-за перспективы установки у изголовья умершего лишь скромной таблички. Ну что она «расскажет» о той безмерной любви, что питали родные к умершему при жизни? Вот из мрамора – «разговор» иной… Да и полагающиеся по закону 12.5 «квадратов» на семейное захоронение – вовсе не крохотный метраж на типовом кладбище. Не говоря уже о кремировании – тут и вовсе негде будет «присесть» и помянуть.
Очевидно: рано или поздно выход из ситуации придется искать и находить – в кремации ли, в типовых ли кладбищах, важно, чтобы последний приют близких был бы обставлен честь по чести. А не так, как ныне: всюду тотальная необустроенность. На наших кладбищах за отсутствием водопроводной сети ни прибраться, ни попить, ни тем более деревца посадить – ведь рассчитывать исключительно на осадки дело неблагодарное. К слову, состояние кладбищ в непогоду – тема не менее болезненная. Добраться своим ходом по аллеям до могил в дождь и снег бывает крайне сложно, а уже по окончании штурма не менее сложно устоять у погостов – мешает липкая грязевая жижа. В солнечный день пребывание у усыпальниц тоже пытка – выдержать под светилом получается не более получаса. Соответствующим структурам взять бы да спроектировать и предоставить людям типовые навесы или хотя бы раскладные зонты. Ан нет – кажется, эта идея даже и не приходит им в голову… О проблеме с цветами не приходится и говорить. В вышеуказанном сюжете торговка указывает на номер машины, который начертала на камне: мол, приезжают, собирают с могил цветы и увозят. Безобразие, которому давно уже следует положить конец. И ведь сделать для этого нужно немного: обеспечить на кладбищах достойную охрану в виде внушительного вида сторожей, регулярно обходящих территорию в спецодежде, и возможно вооруженных — пусть даже газовыми пистолетами. Увы, о подобном пока остается лишь мечтать. Практика же показывает: кладбищенская тематика «возрождается» всякий раз в аккурат к очередному Дню поминовения усопших и «умирает» едва не на следующий день. Чиновники, призванные уделять «городам умерших» ничуть не меньшее внимание, нежели всему городу, отчего-то закрывают на это глаза. Да и мы, похоже, как-то свыклись с таким положением дел. Словно нет у нас сердца, нет совести, а главное – чувства долга перед теми умершими, которым мы обязаны за жизнь!..