«Мы часто называем его просто «город»»
Для тысяч людей из России столица Армении стала новым домом. Временный или постоянный, дом нужно знать, и книга журналиста Марка Григоряна станет здесь хорошим подспорьем. По просьбе «Горького» субъективную биографию Еревана прочел Глеб Стукалин, который сам недавно приехал в город.
За последние недели в Армению прилетели десятки тысяч человек из России, среди них — я. Кто-то оказался здесь впервые, а кто-то вернулся в город детства. Мы привезли с собой в рюкзаках ноутбуки, блокноты и чувство бессилия. И влюбились в город, который нас принял. Что делать, если мир вокруг рушится, а ты ничего не можешь делать? Например, гулять. Мы пошли гулять сразу после лекции Марка Григоряна, а теперь подоспела и книга, которая станет отличным спутником в этих прогулках.
Марк Григорян — один из тех людей, от которых ожидаешь интересного рассказа о городе (и ожидания оправдываются). Сейчас он возглавляет Музей архитектуры, а до этого много лет работал в Русской Службе BBC совместно с Севой Новгородцевым. К тому же, что существенно для содержания книги, автор является внуком (и тезкой) одного из людей, создавших современный Ереван, архитектора Марка Григоряна. Ну а еще он коренной житель города — не частое качество в эпоху глобализации и турбулентности.
Долгое время наблюдения Григоряна существовали в виде отрывочных записей в ЖЖ, которые наконец оформились в книгу. «Биография» представляет собой гибрид путеводителя и коллекции искусствоведческих зарисовок, городских легенд, биографических очерков.
Первая часть книги — это история ереванских земель «от Адама», вернее, от Ноя, поскольку считается, что библейский патриарх именно здесь вспахал сад, когда воды Всемирного потопа отступили. Григорян рассказывает о первых поселениях на территории современного города, о том, как их находили и изучали. Затем читателя галопом пронесут по Средневековью и жизни на границе трех империй — Османской, Российской и Персидской, прямо к порогу ХХ столетия. В процессе многое станет понятно об истории культовых сооружений, Эриванской крепости, рынков и водной инфраструктуры — всего того, что строилось на века и в значительной мере сгинуло либо при землетрясении 1679 года, либо в период советского переустройства. Хотя некоторые реликты еще можно увидеть: к примеру, пруд на юге Еревана дожил до наших дней со времен цивилизации Урарту (первая четверть I тысячелетия до н. э., между прочим).
Во второй части книги автор разбирает, как город менялся в XX веке и объясняет его философию. Это может прозвучать странно, но философия у Еревана действительно есть, и создана она несколькими архитекторами, развивавшими идеи эпохи модернизма. Первый среди них — это Александр Таманян. Еще до революции Таманян увлекался рассуждениями английского утописта Эбенизера Говарда, из работ которого выросла концепция «города-сада». Всю жизнь архитектор совершенствовал генеральный план Еревана, его фигура стала тем узелком, в котором прошлое и будущее армянской столицы сплетаются вместе. Примечательно, что Александр Ованесович отвечал за развитие города и в короткий период Первой Республики Армения, и в советское время.
В истории Еревана «естественное» развитие уживается с визионерским планированием. Вдохновленный модернистскими представлениями о гармоничном городе, Александр Таманян рисовал свой вариант города-сада: прямые улицы утопают в зелени, бульвары окружают жилые кварталы, две площади создают равновесие. Реальность вносила коррективы: население города стремительно увеличивалось, вместо соразмерных человеку домов росли многоэтажки, а промышленные зоны пришлось переносить с юга Еревана на соседние нагорья — по договору между большевиками и Турцией граница переместилась с Арарата к реке Аракс, почти вплотную к столице. Таманян постоянно менял план, будто бы пытаясь угнаться за реальностью, и облик города рождался в плотной конкурентной среде: патриарху от архитектуры противостояли молодые энтузиасты из ВХУТЕИНа, потом наступили 1930-е с отказом от конструктивизма. Все участники архитектурного процесса не стеснялись в выражениях во время партийных слушаний и постоянно рисковали головой. Некоторые проекты Таманяна, например Юсисаин Похота (Северный проспект), воплотились в реальность уже в XXI столетии — в сильно искаженном виде.
Не меньше внимания уделено личным историям Григория Арутинова, первого секретаря компартии Армении, который руководил всеми архитектурными процессами в республике, и, конечно, Григоряна-старшего (многие сведения взяты из его мемуаров). Внук в подробностях описывает, как сбежавший из Ростова отпрыск «буржуйской» семьи Маркос Тер-Крикоров (будущий главный архитектор города Марк Григорян) чуть было не пострадал в Ереване уже за своего деда, священника (на церковное происхождение указывает приставка «Тер-»). Маркосу отказали в поступлении в университет.
«И тут [друг семьи, опекавший юного архитектора] Кечек вспылил. Вот как описывал эту семейную историю мой отец:
«Дело в том, что ректор университета Акоп Тер-Ованесян был братом секретаря ЦК КП(б) Армении Ашота Тер-Ованесяна. А они оба, в свою очередь, были сыновьями священника по имени Гарегин. Причем отец Гарегин жил тут же, в здании университета (кстати, в той же комнате, где в мои студенческие годы находился партком)».
«„Как ты смеешь говорить о церковном происхождении этого парня, когда твой родной отец — священник!” — Кечек набросился с упреками на ректора, с которым был на ты…
И это сыграло решающую роль. „Хорошо, — ответил ректор, — не шуми. Пусть сдаст экзамен по армянскому и поступает сразу на второй курс”».
В третьей части автор разбирает судьбы отдельных знаковых зданий. Например, рассказывает о самом маленьком доме Еревана (бывшее персидское консульство), ансамбле Площади Республики, здании Оперы, здании Матенадарана (музей и архив армянской письменности), здании КГБ. Последнее было одновременно самым мрачным местом города, что объяснений не требует, и центром культурной жизни, чем способно искренне изумить жителей других бывших советских республик.
«В то время, как в здании КГБ проходили просмотры фильмов известных режиссеров, а ереванская молодежь выстаивала длинные очереди за билетами в зал Комитета, буквально в нескольких метрах оттуда, в подвалах, сидели диссиденты. Кого-то из них осуждали и отправляли в лагеря, но на их место приходили другие. И так, конвейером, на протяжении нескольких лет… А билеты продавали из того же маленького окошка, вырубленного в стене здания. Вероятно, из того же самого, куда приносили узелки со съестным и одеждой для узников Большого Террора».
В такую книгу невозможно уместить достаточно материала, чтобы удовлетворить каждого читателя. К примеру, я постоянно чувствовал, что история Армении в преломлении Григоряна ограничена связями с Россией. Учитывая почти два века пребывания в составе Российской империи и СССР, это объяснимо, но я остался один на один со своим любопытством: а как бы написал эту книгу человек из диаспоры — из Алеппо, Тегерана или Марселя, к примеру? Было ли бы в «Биографии города» больше культурных и исторических отсылок к Персии, Византии, османам?
Существенным минусом книги является то, что автор останавливает повествование на советском периоде. «Пусть о современности напишет другой биограф, представляющий следующее поколение», — говорит автор, и этот сознательный отказ от разговора о последних десятилетиях расстраивает. Как историк архитектуры, журналист и политический активист, Григорян глубоко погружен в контекст городских баталий о том, как должны выглядеть публичные пространства и здания. А ведь за постсоветский период облик города драматически поменялся! Возможно, автор просто не хочет выливать на читателя огромное количество информации о политической борьбе в стране — а урбанистика не может не быть политикой. Или слишком переживает за любимый город, чтобы об этом говорить.
«Мы часто называем его просто „город”. Как будто нет других городов в Армении, да наверное, и во всем мире. Эта любовь вынуждает ереванцев собираться у друзей где-нибудь в Глендейле, пить водку и вспоминать, как они в юношестве ходили в кинотеатр „Наири”, курили в школьном туалете и безбилетниками ездили на трамвае. Она же придает популярность многим теле- и радиопередачам, авторы которых рассказывают о ереванских кафе своей юности, парке вокруг здания оперы и победах футбольной команды „Арарат”».
«Ереван. Биография города» — прекрасный (и, прямо сказать, очень дорогой) ключ для того, чтобы сблизиться с новым местом. Ереван необычен тем, что почти лишен снобизма и заносчивости перед приезжими. Смею предположить, дело в том, что население здесь постоянно меняется: приезжают беженцы от геноцида и войн, уезжают местные в поисках хорошей работы. Это город-палимпсест, где новое строят по-живому, снося и закатывая в асфальт старое, но при этом исторические слои будто бледно проступают сквозь свежие записи на лице города. В книге есть история о средневековой гробнице, которую нашли в подвале бизнес-центра, — в чем-то она об армянской столице в целом.
Ереван — вечный недострой и недоремонт, ода незавершенности, рай для любителей заброшек. Постсоветская деиндустриализация, наследие войн и ошибки в проектировании наполнили город заброшенными фабриками, недорытыми тоннелями и неиспользуемыми элитными ЖК. Ереван — как кроличья нора: сворачиваешь с прямого проспекта и блуждаешь по лесенкам, сквозным подъездам и зарослям миндаля. Где еще из одного района города в другой можно попасть по винтовой лестнице или пешеходному тоннелю? Ереван — это бурление музыкальной сцены, прорва музеев и открытое творчеству пространство. А как он таким получился, этот Ереван, можно прочитать в «Биографии».
