«Мое место в аду… Грехов у меня много…»

14 июня на 83-м году жизни скончался знаменитый российский кинорежиссер, актер Станислав ГОВОРУХИН – создатель таких культовых кинолент, как «Вертикаль», «Место встречи изменить нельзя» и многих других. Он был одним из немногих, кто делал свое кино вне установленной «системы ценностей». «Массовый зритель год от года становится глупее и менее образованным. И кино под него подстраивается, поэтому с каждым годом становится все хуже. В кино пришли люди, у которых с душой не в порядке, малообразованные, не читающие книг. Сегодняшнее кино я ненавижу. И свои фильмы делаю в пику», — говорил он.
В 2010 году Станислав Говорухин был одним из почетных гостей VII “Золотого абрикоса” и дал интервью корр. «НВ».

Сегодня бешеными темпами набирают скорость два течения в кино: развлекательное и, назовем это так, кино о маленьком человеке. Второе — более перспективное, на мой взгляд — снято без участия компьютеров и всякого рода новейшей графики и представляет эдакие свинцовые мерзости нашей жизни. В то время как развлекательное кино, создаваемое на потребу попкорновому зрителю, откровенно ведет киноискусство в бездну. С каждым фильмом задаешься вопросом: “Интересно, а можно придумать что-то глупее этого?” Катимся… А кто сегодня потребитель? Кто на 90% составляет публику в кинотеатрах? Тинейджеры, небольшой процент студенческой молодежи, иногда грамотной, иногда безграмотной, и попкорновая публика. Ни те, ни другие не в состоянии следить за остроумной вязью диалогов, их не интересует логика, им нужно, чтобы все двигалось, стреляло, взрывалось. Пока такой зритель сидит в кинотеатрах, для него будут продолжать делать такие фильмы. И не только в России. Американские режиссеры, не стесняясь, говорят, что снимают кино для цветного подростка четырнадцати лет. Вот и у нас то же самое.
Государство должно понять, что главное — это дети, что их нужно кормить качественной материальной и духовной пищей, что они должны расти не на криминальной улице и учиться в нормальной школе с учителями, которые не бедствуют.
— Артхаусом сегодня принято обозначать некий противовес мейнстриму — попкорновому, как вы говорите, кино. Но ведь все-таки новое время — новые формы?..
— Какие “новые”? Возьмем, к примеру, живопись. Я недавно был в Париже, увидел огромную очередь на “малых голландцев”. Крохотные миниатюрки, написанные тонкой кисточкой, — кто это может сейчас сделать? Даже художников таких нет. Сейчас полотно — огромное! Потому что все это рассчитано на новых русских. Для больших патио, для огромных залов. Гигантское полотно, а на нем что-то в необычном ракурсе, с вытянутыми лицами… В общем, что-то а-ля Пикассо или Матисс. Ничего своего, абсолютно.
— Может быть, просто разрыв поколений сказывается?
— И это тоже, конечно. Но для того чтобы я так рассуждал, есть и объективные причины. Например, наша страна пережила две тяжелейшие революции за последние 20 лет, да еще и нравственную революцию. Более-менее недавно была еще нормальная школа — ну лет тридцать назад, так точно. Нормальные учителя, у которых было призвание быть учителем. Мужчины-учителя. Вчера еще парень с девушкой могли по улице гулять спокойно, целоваться всю ночь. А сегодня даже на улице нельзя показаться человеку с неугодным для шпаны разрезом глаз или цветом кожи. Вчера еще все читали книжки, у людей были великие духовные педагоги, сегодня же все сидят в интернете, не знают, с какого конца книга открывается, не знают запаха переплета. Все стало другим! Вчера еще все понимали музыку, а сегодня ничего, кроме ритма! Молодые люди даже простую мелодию уже не ловят, только ритм, как туземцы. А еще кольцо в нос и бой тамтамов — все! Меня одна наша девица искренне и удивленно спрашивала: да неужели вам нравится, неужели это может нравиться, имея в виду Чайковского, Бетховена, Моцарта…
— Но ведь молодых режиссеров зовут на международные фестивали, высоко оценивают их работу…
— Правильно! Потому что это специальный поток кинематографа, рассчитанный на западные кинофестивали. Потому что западные интеллектуалы, которые сидят в залах фестивалей, хотят видеть Россию, равно как и все постсоветское пространство, так, как они себе представляют, — невежественной, грубой, агрессивной, дикой азиатской страной! В принципе, то, что мы называем отечественным артхаусом, — тоже путь в никуда, но в этом потоке нет-нет да встречаются и стоящие фильмы, имеющие в большей степени, нежели другие, отношение к искусству кинематографа.
— В одном из своих интервью вы сказали, что на том свете вам не предъявят особых претензий. Вы столь безгрешны, Станислав Сергеевич?
— Место мое в аду. Но человек также интересен своими недостатками. Пью много — цистерну уже выпил, но все равно продолжаю, курю неумеренно — грехов у меня много…
— История не терпит сослагательного наклонения, но тем не менее если бы представилась возможность начать жить сначала…
— Я не из тех, кто говорит, что прожил бы жизнь точно так же и что мне не больно за бесцельно прожитые минуты — отнюдь! Я многое бы поменял в своей жизни, хотя, конечно, профессию выбрал бы ту же. В то же время где гарантия, что я не напортачил бы чего похуже? Вот если бы у меня был опыт прожитой жизни, то тогда — да. А так… Я всю жизнь прожил в бараках. Университет уже заканчивал, а все еще спал под столом. Сестра — на столе, тоже студентка университета. Комнатушка малюсенькая в бараке, где не на “тридцать восемь комнаток всего одна уборная”, а на восемь бараков. Вот если бы вновь вернуть детство — не то нищее, — то я бы выучился музыке, живописи и иностранным языкам. Незнание языков всегда считал серьезным пробелом в своем образовании. Вот как-то так…

* * *
Кто бы мог подумать, что название его фильма «Конец прекрасной эпохи» обретет сегодня столь беспощадное значение. Ушел Говорухин, ушел мэтр советского кино… «Ну какой я мэтр! Я тебя умоляю. Я же не старый еще! Я работаю режиссером всего 47 лет». Светлая память…