Как армянин покрасил Карпаты в синий цвет и получил от гуцулки красный зонт

Культура18/10/2021

В 2021 году исполняется 57 лет фильму Сергея Параджанова «Тени забытых предков». Эта роковая для украинского диссидентского движения и знаковая для всего украинского кино лента вышла на экраны в 1964 году и завоевала международные награды. Но в судьбе самого режиссера она сыграла трагическую роль, пишет ukraina.ru (16.10.21).

В далеком декабре 1962 года в столице ныне не существующей УССР на художественном совете Киевской киностудии имени Довженко был утвержден сценарий фильма по произведению украинского классика Михаила Коцюбинского. Через два года Советская Украина отмечала столетие писателя, а потому идея съемки фильма по повести Коцюбинского «Тени забытых предков» ни у кого возражений не вызвала, как и сценарий, написанный режиссером киностудии Сергеем Параджановым и известным тогда собирателем украинских сказок Иваном Чендеем.

Казалось бы, проходное решение сыграло важную роль не только в жизни Параджанова, но и в истории украинской культуры, в первую очередь — кино. Съемки фильма велись с 30 марта 1963 года по 15 октября 1964 года. Однако одни из самых пронзительных сцен были сняты зимой-весной 1964 года.

Создатели будущего шедевра эпатировали население Карпат, преображали природу и даже пытались породниться с гуцулами. А потребовавшиеся для записи звука в фильме трембиты — музыкальный инструмент гуцулов длиной до четырех метров — Параджанов за свой счет вез в Киев самолетом.

Синие Карпаты, красный зонт и пистолетная дуэль на берегах Черемоша

В 1997 году в Москве выходит книга мемуаров кинорежиссера-документалиста Василия Катаняна «Прикосновение к идолам». В ней, среди прочего, он рассказывает о чуде, увиденном им в украинских Карпатах.

«В 1966 году под Косовом, что на Украине, я увидел скалы, словно выкрашенные синькой. Осенью, среди золотой листвы, это выглядело необыкновенно. Почему вдруг синие? Никто не знал», — писал Катанян.

Тайна синих гор раскрылась довольно быстро, и в этом помог знакомый Катаняна — тоже армянин и уроженец Тифлиса, как и сам документалист, его одногодок — режиссер Сергей Параджанов.

«Сережа воскликнул: «Да это же я их выкрасил для «Теней»! Неужели до сих пор не облезли?» Не облезли. И таким образом Сережа преобразил ландшафт на долгие годы», — описывал Катанян радость своего друга.

Однако покраска гор — не единственное, чем режиссер из Киева шокировал местное население Верховинского района Ивано-Франковской области, где в селе Жабье и в окрестностях села Криворовня и проходили съемки. Несмотря на то что Параджанов очень трепетно относился к гуцульским традициям: посещал свадьбы и похороны, музей народного костюма, а в доме, где он жил, подчас было не протолкнуться от гуцулов, игравших в фильме эпизодические роли, — он все же допускал при съемках вольности и «редактировал» гуцульские обряды для художественных нужд.

Так, местному населению очень не понравилась идея надеть жениху и невесте на шею во время свадьбы ярмо. Это, по мнению Параджанова, должно было символизировать несвободу, оковы, которые налагал на себя главный герой — Иван, роль которого исполнил Иван Миколайчук. Эта сцена является одной из сильнейших в фильме, хоть гуцулам она пришлась и не по нраву.

Но были и забавные эпизоды. В 2014 году в журнале «Країна» вышла статья Елены Шарговской, которая съездила в Криворовню и опросила местных жителей, участвовавших в съемках. Те рассказали ей, как Параджанов доставал реквизит для съемок и ухаживал за местными красавицами.

В одной из сцен нелюбимая невеста Ивана — Палагна — приезжает к тому с красным зонтом. Дала режиссеру зонт хозяйка дома, в котором он жил, Евдокия Сорюкив.

«Параджанов говорит: «Вот у вас там при Австрии такие гоноровые молодицы, любившие гульнуть, с чем ходили?» Баба побежала в кладовую. Выходит и выносит такой большой красный зонт, который я раньше не видел. Говорит: «Под этим зонтом ходили австрийские курвы, пусть теперь московская ходит», — вспоминал внук Сорюкив Василий Химчак.

Он же рассказал, как Параджанов пытался купить у старого гуцула раритетную деревянную икону.

«Параджанов пришел к нему, хотел купить. Говорит: «Хорошо заплачу». А тот: «Как продать? Я не понимаю, как продать. Я Бога не продаю». Так Параджанов за то, что тот так сказал, а это было зимой, снял с себя кожух, дал ему 300 рублей и пошел», — рассказывал Химчак.

В Верховине режиссер влюбился в молодую гуцулку Анну Чебанюк — участницу местного танцевального ансамбля. Параджанов снял ее в роли гуцульской невесты в одном из эпизодов, звал к себе в Киев. Но у Чебанюк уже был парень, и все три раза, когда Парджанов к ней засылал сватов, она отвечала отказом.

Однако помимо комичных случаев были на съемках и конфликты. Так, оператор Параджанова, будущий режиссер и корифей украинского кино Юрий Ильенко, который в независимой Украине станет видным членом ВО «Свобода», а его младший сын Андрей — депутатом в Раде, из-за расхождений во взглядах на съемку чуть было не стал стрелять в Параджанова. Для дуэли местный житель принес режиссеру и оператору старые гуцульские пистолеты.

«Шел дождь, мы должны были встретиться на мосту через Черемош. Но речка разбушевалась так, что мост снесло, а с тридцати метров между нами на противоположных берегах я никак не мог стрелять. Вечером из Киева пришли первые проявленные пленки. Мы пришли в зал, сели в разные углы. Посмотрели первую коробку, и я понял, что никуда не уеду. Мы обнялись, поцеловались — и снова начали биться», — вспоминал об истории своих разногласий с Параджановым и неудачной дуэли Ильенко.

Необычной была и история записи звука для фильма. Для этого Параджанов за свои деньги пассажирским самолетом направил с Карпат в студию в Киеве десять гуцульских трембит. А композитор фильма, уроженец Западной Украины Мирослав Скорик, использовал народную массовку — тех самых гуцулов, что жили в Жабьем и Криворовне, для записи речи местных жителей.

Фильм, снятый с такой любовью к традициям и с таким напряжением сил, не мог выйти неудачным. Однако пронзительность киноленты, которая, кстати, так и не была дублирована на русский язык, сыграла роковую роль для ее создателя.

Как армянин покрасил Карпаты в синий цвет и получил от гуцулки красный зонт

Рождение украинского поэтического кино

«Тени забытых предков» вызвали фурор на международных фестивалях. Картина получила премии Венецианского, Римского, Салоникского, Всесоюзного фестивалей и фестиваля в Мар-дель-Плата.

«Сразу было понятно, что это небывалое, это большое событие, новое явление, сдвиг в украинском кино», — описывал свои впечатления от первого просмотра фильма украинский советский критик и литератор Иван Дзюба.

Как и вышедший за два года до этого и повлиявший на Параджанова фильм «Иваново детство» Андрея Тарковского, «Тени» стали образцом «новой советской волны». Однако гуцульская специфика, обращение к народному творчеству сделали фильм еще и первым образцом «украинского поэтического кино». Позже многие украинские режиссеры, к примеру тот же Ильенко, будут заимствовать многие приемы, впервые примененные в «Тенях забытых предков».

Такое обращение к народным традициям позволило фильму завоевать симпатии и среди украинской советской интеллигенции, значительная часть которой на излете хрущевской оттепели была настроена оппозиционно к новой — брежневской — власти.

Неудивительно, что именно на премьере «Теней забытых предков» в кинотеатре «Украина» в Киеве 4 сентября 1965 года литератор Дзюба, а также такие «шестидесятники», как журналист Вячеслав Черновол и поэт Василий Стус, выступили с открытым протестом против политики властей и арестов некоторых представителей украинской интеллигенции.

«У нас большой праздник, но и большое горе. На Украине начались аресты творческой молодежи!» — заявил Дзюба во время обсуждения фильма.

Директор кинотеатра попытался оттолкнуть критика от микрофона, но тот продолжил называть имена арестованных, а Черновол призвал встать всех тех, кто «против тирании». Часть зала поднялась. В кинотеатре включили сирену, чтобы заглушить выступление, но это не помогло.

Параджанов не только не обиделся на Дзюбу, Черновола и Стуса, а с удовольствием поддержал их. Более того, он подписал письмо Дзюбы против «русификации» в УССР, которое тот направил ЦК Компартии Украины. До этого одну из картин Параджанова, в которой тот хотел снять Дзюбу, — «Киевские фрески» — закрыли, обвинив самого режиссера в мистически-субъективном отношении к действительности, а для самого Параджанова начался черный период в его жизни: украинские советские спецслужбы возьмут режиссера «на карандаш» и в конце концов арестуют его в 1973 году.

25 апреля 1974 года суд приговорит его к пяти годам заключения в лагере строгого режима. Режиссера этапируют в Винницкую область — в Ладыжинскую исправительную колонию. Там из-за издевательств заключенных и надсмотрщиков Параджанов попытался покончить с собой. Там же он заболел сахарным диабетом. После освобождения Параджанов навсегда покинет Украину, уехав в родной Тбилиси.

В истории Украины Параджанов навсегда останется одним из отцов «украинского поэтического кино», а «Тени забытых предков» — одним из лучших украинских фильмов. Именно благодаря Параджанову и его фильму будет раскрыт талант молодого актера Ивана Миколайчука, который станет воплощением украинского народного героя разных эпох в советских кинолентах.

Позже Миколайчук и оператор «Теней» Ильенко станут одними из видных представителей «украинского поэтического кино». Да и многие другие из тех, кто вместе с Параджановым создавал «Тени забытых предков», станут классиками украинской культуры.

Повторить успех фильма Параджанова и оказать сравнимое влияние на украинский кинематограф до сих пор не смог ни один из снятых на Украине фильмов.

Николай Подкопаев