Иуда местного значения

80 лет назад Армения, как и вся советская страна, переживала один из страшных периодов своей истории. Уже почти два года в Армении правил бал не внешний, а внутренний враг – очень опасный и кровожадный. Это были органы НКВД во главе со всемогущим Хачатуром Мугдуси (в правом уголке снимка справа), входившим в состав «особой тройки». В сентябре 1937 года в самый пик кровавых репрессий его деятельность была прекращена бывшими коллегами, а вскоре комиссар Мугдуси был расстрелян. В памяти он остался как один из самых омерзительных персонажей новой армянской истории. Об этом человеке, как и многих «винтиках» сталинской машины уничтожения, известно немного. Лакуну заполнила очерком о Мугдуси замечательный писатель и кандидат химических наук ГОАР РШТУНИ, автор многих интереснейших книг, посвященных Армении и армянам. Ее перу принадлежат книги-исследования о Манук бее, кардинале Агаджаняне, католикосе Вазгене Первом и других исторических личностях. Увлекательно и эмоционально рассказывая о национальных апостолах, она в одной из своих книг пишет и об иуде Мугдуси, напоминая, что в веках остаются не только добрые дела и герои, но также зло и антигерои, которые навечно окрасили свое имя в цвет крови и ненависти. Редакция благодарит Гоар Рштуни за очерк о красном «наркоме» ВД Арм.ССР, любезно предоставленный «НВ». В эти дни он совершенно уместен и многим откроет глаза на события 1936-1938 гг. в Армении.

Свой и для красных и для белых

1954 год… Микоян приехал в Ереван и разрешил произносить имя Чаренца. Сам тоже произнёс, все встали и хлопали минут пятнадцать…
Вот в тот день я услышала новое непонятное имя. Мама била себя по коленям:
– Этот Мугдуси, будь он проклят! Скольких арестовал! И Бакунца тоже он упёк…
Странная была фамилия.
– Мам, а как его звали?
– Что за ребёнок! Никак!
Так что фамилию я знала давно, ещё со школы. Только фамилию. А звали, оказывается, неправильно. Как и моего отца, Хачик…
Хачик Мугдуси (Аствацатуров) – человек, на чьей совести жизни Ханджяна, Чаренца, Бакунца, Силикяна, Араратова и многих других…
Да и никаким мугдуси он не был на самом деле! Ведь что такое мугдуси, мхтеси, мгдси? Это вульгаризованное слово от армянского махтеси, что значит «узревший гроб Христа», паломник, посетивший гроб Господень в Иерусалиме. Так называются у армян богомольцы, побывавшие в Иерусалиме на поклонение гробу Христа. А какой Иерусалим мог быть у этого полуграмотного оборванца из Нахиджевана-на-Араксе Эриванской губернии, перебивавшимся с хлеба на воду? «Поведи осла в Иерусалим, никогда мугдуси не станет, всё равно ослом останется!», – это Раффи, «Хент». Когда ещё написал!
Вот его анкета, сто раз проверенная-перепроверенная для НКВД. Не мугдуси, а перевёртыш какой-то. Уму непостижимо, как он умудрялся в те сложнейшие годы оставаться своим и для красных, и для белых…
Родился в 1898 году, четыре года приходской школы, нахиджеванское училище, бухгалтерские курсы в Ростове, счетовод в гостинице «Астория», затем безработное и голодное существование в послевоенной обнищавшей России. После двухмесячной отсидки в дашнакской тюрьме начинается карьера при советской власти и восшествие аж до наркома НКВД.
Хачик Хлгатович Аствацатуров, известный как Хачик Мугдуси, с июля 1934 года до сентября 1937-го занимал пост народного комиссара внутренних дел Арм.ССР. Кто этот человек, этот зверь и чудовище, талаат армянского народа, которому два других монстра – Сталин и Берия – доверили высокие государственные позиции?
Вот что пишет директор Госархива РА, историк Аматуни Вирабян: «…По иронии судьбы настоящая фамилия безбожника Мугдуси была Аствацатуров (если перевести, Бог-дан-ов). Довольно контрреволюционная фамилия, пришлось её поменять. В нотариальной конторе Мугдуси работал машинисткой. Именно в этой конторе Аствацатуров впервые вкусил сладость политической деятельности. Именно сладость, ибо на машинке он печатал и распространял выступления кадета Милюкова, меньшевиков Чхеидзе и Чхенкели. Если б его не забрали в армию, он остался бы меньшевиком и в 1920-х годах сгнил в Сибири. А в армии он научился держать в руках наган и расстреливать ни в чём не повинных людей».
Наступает Октябрьская революция, Аствацатуров демобилизуется из белой армии. Куда идти? Конечно, подальше от обеих армий, в Пятигорск. Но красные, не ведая о его решении, на этот раз призывают его в свои ряды. Когда красные завоевали Пятигорск, он вступает в 11-ю Красную Армию помощником клерка. А при отступлении красных каким-то образом остаётся в Пятигорске, выкрутившись при повторном занятии города большевиками.
В Ростове он представляет себя армянским беженцем, неизвестно как приобретает иранский паспорт, но это не спасает его от службы в армии. Что удивительно: в белой армии он теперь воюет с красными! Против большевиков! Затем бежит на Северный Кавказ, пытается скрыться, белые арестовывают Аствацатурова, с помощью родственников ему удаётся выйти на свободу и теперь, когда красные заняли территорию, тайно выдаёт им белых и просто сочувствующих, но совершенно безвинных людей…
За услуги получает работу (отправлен в Армению, где большевики нуждались в подобных кадрах). Так он был запущен в 10-й кавалерийский полк в Канакере клерком. После восстания в феврале 1921 года Аствацатурову опять удалось бежать и, хотя был задержан Комитетом национального спасения, но и на этот раз он выкрутился!
В 1920-ом году Мугдуси сопровождал поезд с армянскими беженцами. На самом деле вынюхивал, у кого из беженцев есть золото и драгоценности. Через 16 лет он будет писать в автобиографии: «По распоряжению ЧК я помог обнаружить большое количество ценностей, которые армянские беженцы пытались провести с собой».
В апреле 1921 большевики вступили в Ереван, Мугдуси выпустили из тюрьмы и он представился солдатом идеологического фронта, хотя и в тюрьме он умудрился этому Комитету национального спасения выдать много большевиков.
После того как его направили в Эчмиадзин, за очень короткое время Мугдуси становится руководителем ЧК. Здесь он и показал свою звериную сущность, грабил, мошенничал, наводя ужас на жителей города. Потом он с удовольствием вспоминал об этом периоде, считая, что неплохо поработал. Очень неплохо. Его коллеги в Джалалоглу арестовали 14 служащих, которых обвинили в ношении заграничных костюмов. Чекисты всех расстреляли, а костюмы стали носить сами.
Отсюда новоиспечённый чекист едет доучиваться на полгода в Москву и возвращается в Армению уже профессиональным садистом, создав целую систему предательств, террора и доносов. Интересно, чем занимался он все эти годы? По его словам, громил дашнакские подпольные центры в Армении, троцкистские и другие антисоветские организации. В 1929 году Мугдуси взяли на повышение в Тифлис. Здесь он работает под началом Берии, и, отточив мастерство душителя, обнажает свою звериную суть по возвращении в Ереван. Уже наркомом…

Член «особой тройки»

«Особая тройка НКВД» состояла из главы НКВД, секретаря обкома и прокурора. Ежов утверждал эти кандидатуры лично, поименно, специальным приказом по всей стране. По Армянской ССР: председатель – Мугдуси, члены: Миквелян, Тернакалов.
Только за короткий период – чуть более месяца в 1937 году, – Мугдуси расстрелял более 300 человек! «После разоблачения Ханджяна (за 10 месяцев) по Армении изобличены и арестованы 1365 человек (из них дашнако-троцкистов 900 человек)».
17 октября 1936 года глава армянских чекистов, майор Хачик Мугдуси допрашивал подследственного Акселя Бакунца, обвинив его в том, что тот скрыл от следствия факт подготовки покушения на первого секретаря ЦК ВКП(б) Заккрайкома Лаврентия Павловича Берию. Вообще, много было в Армении покушавшихся на Берию, чуть ли не все арестованные, среди них: Саак Тер-Габриелян, Погос Макинцян, Егише Чаренц, в Тифлисе – сын Ованеса Туманяна Амлик Туманян… Рукой палача были репрессированы Давид Ананун, Лер Камсар, Гурген Маари, Ваграм Тотовенц…
Естественно, руководил всем этим сам Берия со своими агентами, которые мечтали выслужиться перед верхами. Мугдуси со следователями путём нечеловеческих пыток выбивали признания о мнимых связях с террористами, уничтожавшими организаторов геноцида армян, в частности, с Арташесом Геворгяном, который застрелил Джемаля пашу. Кстати, по мнению Берии и его сподручных, Арташес мог оказаться потенциальным убийцей Сталина, и его заблаговременно, так сказать авансом, расстреляли.
Берия засылал в Армению своих людей с особым заданием – убрать Ханджяна. Вокруг Ханджяна создалась невыносимая обстановка, ситуация накалялась… «С ведома Ханджяна увидели свет «Книга пути» Е.Чаренца и «Жизнь на старой римской дороге» В.Тотовенца, ярых националистов» (из доносов).
Аматуни, Гулоян, Акопов, Мугдуси, Цатуров в один голос «требуют» от Берии вплотную заняться Ханджяном. После убийства Ханджяна усилиями Мугдуси были организованы аресты более 800 человек, которые, по мнению доносчиков, не верили в официальную версию самоубийства. Это были представители армянской интеллигенции, писатели, творческие работники, большая часть из них была убита или сослана. Чекисты в третий раз арестовали генерал-лейтенанта Мовсеса Силикова. Того самого, кто под Сардарапатом остановил, разгромил и отбросил турок далеко назад. В том майском, судьбоносном для Отчизны сражении, артиллерией командовал полковник Христофор Араратов. Силикяны были из удин. Один из них и руководил переселением уцелевших от азербайджанской резни удин в кварельский район Грузии – в Октембери. Более того, раньше это село называлось Зенобиани, в честь Зенобия Силикяна, православного священника, которому тоже не суждено было пережить 1938-й год.
Христофор Араратов об аресте Силикова узнал вечером того же дня, а следующим утром он тайком от домочадцев взял свой походный ранец и направился к народному комиссару внутренних дел Хачику Мугдуси. Тот сказал: пусть идёт домой, мы сами за ним придем.
Генералы-герои Сардарапатской битвы были расстреляны в Норкском ущелье (нынешний Ботанический сад). Чекисты хотели надеть им повязки на глаза. Все отказались:
– Стреляйте, мать вашу… Мы не раз смотрели смерти в глаза!

«Самоубийство» Григора Ханджяна

…Мне просто не хватает душевных сил осознать весь ужас событий тех лет. Волнение переполняло меня, от душивших меня эмоций я кое-как смогла дочитать до конца только одно дело – осуждённого в 1939 году школьного учителя Гургена Стамболцяна, 18-летнего парня.
Протоколы допросов написаны одним почерком, подпись – совершенно другим. На суде он подтвердил свои показания, так как следователь в течение долгого времени убеждал его, что это просто «игра для выявления истинных врагов народа». Парень, по словам свидетелей, говорил, что армяне должны иметь сильное и независимое государство. Примечательно, что то же самое говорил один из друзей этого учителя, некий Эдик Исабекян, который меня очень заинтересовал. Оказалось, дело было заведено на студента, которому впоследствии было суждено стать народным художником Армении, книгу которого, «Игдыр», я перевела на русский язык. Эдик «сомневался в самоубийстве Ханджяна и говорил о том, что в Ереване классиков не издают, а в Грузии издают, и что мы слишком зависим от России, а армяне разве об этом мечтали веками?» К счастью, Исабекян уехал продолжать учебу в Тбилиси и таким образом спасся от лагерей…
Ещё одна знаменитая личность фигурировала в этом липовом деле. Аветик Исаакян. Говорят, что А.Исаакяна и М.Сарьяна сумел уберечь секретарь ЦК КП Армянской ССР Григор Арутинов. Но он был и членом «большой тройки»…
Вот свидетельство Дживана Аристакесяна:
«…Со страниц «Правды» клеймили Ханджяна: «предатель», «враг народа», «националист», «шпион»… Кто в это верил? Никто. Пошли слухи, что тело везут в Ереван. За гробом не позволено было идти никому, даже родственникам, иначе их сразу запишут в ряды врагов. Собирались без особого шума с пренебрежением выкинуть его в яму на кладбище Арабкира. Все студенты университета и многие преподаватели во главе с Гургеном Севаком в яростном возмущении занимали позицию за позицией, улицу за улицей. Ожидались стычки, восстание, но было приказано не распалять огонь недовольства. Однако многих взяли на заметку…
Из Москвы и Тифлиса приехали представители руководства во главе с Мусабековым и Мугдуси, новым председателем ЧК. Стоя на наспех сколоченной трибуне, зачитали медицинское и правительственное заключения. Мусабеков, выпятив вздутое пузо, зачитывал официальную версию, очень далекую от истины. Мугдуси подтверждал его слова по-армянски, «доводя до масс». От злонамеренной клеветы глухой ропот народа становился все сильней. Дело дошло до разгона людей и поспешного исчезновения ораторов.
На следующий день из рук в руки стали передавать перевод статьи в газете «Правда». Из Москвы и Тифлиса пришел строгий приказ начать «охоту». 1937-й, аресты за арестами. В последний раз я видел Чаренца в каком-то маленьком автомобиле, он ехал вниз по узкой дороге из Канакера к улице Абовян. Забрали большинство преподавателей, в том числе опору Арсена Тертеряна в университете – бедного Симона Тер-Акопяна с семьей. Собрали, скосили, повыдергивали – вытрясли все цветы из последнего пристанища Армянского мира. Я подумал о повторении дела Талаата и пантюркизма. «И ты, Брут», – мысленно сказал я коммунизму».
Особенно целенаправленно этот негодяй Мугдуси занимался вопросами Егише Чаренца и Акселя Бакунца.
«Ханджян прямо покровительствовал оголтелым националистическим элементам среди армянской интеллигенции, среди части писателей… Бывший секретарь партколлегии по Армении Галоян, этот негодяй и двурушник, оказался прямым пособником контрреволюционеров троцкистов-зиновьевцев… Пособничал террористической группе Степаняна…» Это выдержка из бериевского опуса.

Разгром «антисоветских» писателей

Установки Берии Аматуни принял как руководство к действию. Надо было выявить «оголтелые нацэлементы» в писательской среде.
3 августа. Аматуни «приглашает» к себе вернувшегося из Москвы писателя Акселя Бакунца. «Доверительной» беседы не получилось.
5 августа. Бакунца, все еще находящегося на свободе, вызывают на допрос. Его обрабатывают замнаркома НКВД ЗСФСР М.А.Степанов (в 1940 г. осужден на 12 лет лишения свободы, умер в лагере) и начупр НКВД в Армении – Хачик Мугдуси.
Гамлет Мирзоян приводит выдержки из протокола допроса:
«Вопрос: Назовите всех участников руководимой Вами антисоветской группы.
Ответ: В нашу группу входили следующие лица: 1) Е.Чаренц, 2) я – Бакунц, 3) Мкртич Армен, 4) Гурген Маари, 5) Алазан, 6) Вагаршак Норенц, 7) Гурген Ванандеци (Порсугян), 8) Нерсик Степанян. Из указанных лиц Алазан, Норенц, Ванандеци и Нерсик Степанян примкнули к нашей группе разновременно в 1933 году. Группу фактически возглавляли я и Чаренц».
Оригинал этого «протокола» я держал в руках и лично убедился, что подписи Бакунца под ним нет. Скорее всего, эту бумагу состряпали чекисты. Однако именно на основании этого «документа» Мугдуси дал команду – арестовать всех по списку. Последним взяли Чаренца. Случилось это 27 июля 37-го. Ровно через 4 месяца, день в день, он угаснет в тюремной камере».
Естественно, Союз писателей «осудил и изгнал из своих рядов этих писателей, злейших врагов-троцкистов».
В связи с нападками и обвинениями в национализме было запрещено даже употреблять такие слова, как Западная Армения, западное армянство, беженцы, турецкие армяне, резня. Родившихся в Турции армян и спасшихся от резни записывали как перемещённых, без указания причины перемещения.
Мугдуси обвинял Чаренца и Нерсика Степаняна в национализме, конкретно в том, что они выступили против передачи Лазаревского института Закфедерации и были против запрета песен «Крунк» и «Цицернак». Сегодня мало кто знает это имя, но в 1936 году оно было известно многим. Знали про усилия Нерсика, благодаря которым Берия не смог прибрать к рукам Дом культуры (здание Лазаревского института в Москве, нынешнее посольство Армении в России). Нерсес Степанян сопротивлялся двум шакалам – Берии и Мирджафару Багирову – в их усилиях по экономической изоляции Армении. Нерсик пытался сохранить некоторые культурные ценности, например, «Цицернак» и «Крунк», которые были объявлены националистическими и запрещены. Как и ряд учебных и справочных материалов. Он оказал содействие изданию «Книги дороги» поэта Егише Чаренца.
Кстати, Нерсика Степаняна, как он ни отпирался, заставили признать ошибочность собственного суждения, что Карабах и Ахалкалак, как армянонаселённые области, следовало включить в Армянскую ССР.
Общеизвестна история про Чаренца (может байка, может на самом деле было): во время допроса Мугдуси предъявляет Чаренцу его знаменитый «акростих» (мезостих, вторые буквы каждой строки): (О, армянский народ, твоё спасение – в единении!) со словами: «Ты думал, никто не поймет, а я вот разгадал». Чаренц тут же пишет другой, тоже мезостих (из срединных букв каждой строки), и говорит: «Ну, раз такой умный, разгадай этот». Разгадать полуграмотный Мугдуси ничего не смог (впрочем, мезостих не так просто разгадать), а там было: О, Мугдуси, ты двуногий осёл!
Но, естественно, эти оригиналы уничтожены, как и приписываемая Чаренцу «Ода Берии».
И вот известное «свидетельство Качмазова» про Мугдуси:
Из письма А.В.Качмазова от 10 июля 1953 года Г.М.Маленкову:
«…Отец Берия, Павлэ Берия, был бандит и содержатель домов терпимости. В 1912 году в городе Поти, на Черном море, содержал пивное заведение с женщинами-проститутками. Одновременно возглавлял бандитскую шайку. Он заманивал простаков, награбленное клал себе в карман, а людей предавал в руки полиции. Брат Павлэ Берия в 1917 году был убит в Сухуми как провокатор и агент полиции. Берия, будучи студентом Высшего технического института в Баку, не мог не быть агентом охранки. Его окружение – воры, бандиты и агенты иностранной агентуры. Принят был в Тифлисе аджарец по имени Дурсун, в прошлом бандит, а потом агент Турции, доверенное лицо Берии. Второй, Мугдуси Хачик, в 1921 г. передал дашнакам две тысячи человек. В Эчмиадзине (Армения) все члены Коммунистической партии и активисты были расстреляны, а Мугдуси, как глава подпольной организации, остался жив. Мугдуси имел высокого покровителя в лице председателя ЧК Армении Мелика Осипова, в прошлом дашнака-маузериста – агента полиции. Подпись – А.В.Качмазов».

«Тер-Габриелян… разбился насмерть»

В мае 1937 года Католикос Всех Армян Хорен I Мурадбекян адресовал начальнику Управления НКВД ЗСФСР в Армении Х.Х.Мугдуси четыре «доноса». Первый касался тяжелого положения армянской епархии в Грузии. Во втором он обрисовал плачевное состояние хозяйств при церквях и просил запретить местным властям закрыть церковь в Ошакане, где упокоен Сурб Месроп Маштоц. Ибо мавзолей создателя армянского алфавита есть памятник национального значения. В третьем «доносе» Католикос просил выпустить на свободу арестованных епископов, а четвертый затрагивал вопросы налогообложения недвижимости Эчмиадзина. Ответной реакцией Аматуни и Мугдуси стал вызов представителей Эчмиадзина в суд для разбирательства по неуплате налогов.
Между тем начальник Управления НКВД ЗСФСР в Армении Х Х.Мугдуси подал на имя Аматуни докладную записку: «Материалами следствия установлено: Тер-Габриелян С.М. в 1931 году совместно с Ерзынкяном, Есаяном, Тер-Симоняном и другими организовал антисоветский центр… Член контрреволюционного троцкистского террористического центра Армении – Бакунц, находившийся до ареста в близких отношениях с Тер-Габриеляном, характеризует его как армянского националиста». Саак Тер-Габриелян, о котором шла речь в докладной, в 1928-1935 годах был председателем Совнаркома Армении. Последний его допрос 21 августа 1937 года вел Мугдуси. Изнывая от ереванской жары, один из следователей распахивает окно. В следующую минуту подследственный бросается головой вниз. Смерть наступает мгновенно. (Это версия чекистов). «Тер-Габриэлян был арестован как участник правотроцкистской террористической организации, готовившей теракт против Берии».
Секретарь ЦК Армении Аматуни, ставленник Берии, и председатель армянского ГПУ Мугдуси стремились и добивались от Тер-Габриэляна признательных показаний, но добиться не могли. В результате применения мер физического воздействия Тер-Габриэлян выбросился с четвертого этажа и разбился насмерть. Не исключена была возможность, и об этом ходили слухи, что Тер-Габриэлян был просто уничтожен». (Из допроса Меркулова).
По просьбе Аматуни в июле в Москве были задержаны и доставлены в Ереван заместитель наркома легкой промышленности СССР Саак Тер-Габриелян – бывший председатель Совнаркома Армении и заместитель директора Института истории АН СССР Ашот Ованнисян, занимавший в 1922-1927 годах пост первого секретаря ЦК КП(б) Армении. А 30 июля оперативным приказом № 00447 в операции по репрессированию бывших кулаков и уголовников Ежов утвердил запрошенные республикой лимиты на осуждение 500 человек по первой категории и 1000 – по второй.
Сталин, естественно, узнал о «самоубийстве» Тер-Габриеляна и в Ереван прибыли «московские гости» — заведующий отделом руководящих партийных органов ЦК ВКП Георгий Маленков и член Политбюро Анастас Микоян. Кроме того, с группой офицеров НКВД в Ереван приехал начальник 4-го Секретно-политического отдела ГУГБ Михаил Иосифович Литвин. На внеочередном пленуме Маленков зачитал привезенное с собой письмо:
«Правительство СССР и ЦК ВКП(б) считают, что дела в Армении, как хозяйственные, так и партийные и культурные, идут из рук вон плохо. Сельское хозяйство развалено, строящиеся промышленные предприятия в застое. Деньги отпущены правительством согласно требованию ЦК КП(б) Армении, а куда идут деньги – трудно сказать.

Конец красного иуды

Последние события в связи с «самоубийством» Тер-Габриеляна отражают, как в фокусе, весь тот максимум гнили и разложения, которые подводят итог состоянию партийных и советских организаций в Армении. Трудно представить, что Тер-Габриелян выбросился в окно, это совершенно несовместимо с его боязливой и расчетливой натурой. Скорее всего, его выбросили и заткнули ему глотку, чтобы он не мог разоблачить врагов Советской власти. Довольно странно, что руководство Армении не сочло нужным сообщить об этом СНК СССР или ЦК ВКП(б). Хотели, видимо, скрыть этот вопиющий факт и наивно предполагали, что удастся скрыть.
ЦК ВКП(б) и СНК СССР не могут допустить, чтобы враги армянского народа гуляли свободно в Армении, вредили народному хозяйству и разоряли крестьянство, рабочий класс. ЦК ВКП(б) и СНК СССР не могут допустить, чтобы покровители врагов армянского народа прятали от народа язвы руководства и для сокрытия этих язв выдавали убийство врага народа, взявшегося разоблачить оставшихся на свободе врагов народа, за «самоубийство». В качестве первой меры ЦК ВКП(б) и СНК СССР постановили арестовать Мугдуси и Гулояна (предсовнаркома Арм. ССР), которые не могут не нести прямой ответственности за все вскрывшиеся безобразия. Ответственность падает само собой и на первого секретаря ЦК КП(б) Армении, в связи с чем и командируется представитель ЦК ВКП(б) тов.Маленков для расследования на месте».
В письме Сталину, принятом на пленуме, отмечалось: «Большевики Армении не сумели вовремя разглядеть, как враги народа, сидящие в государственном и партийном руководстве Армении – Аматуни, Гулоян, Акопов, Мугдуси и Анесоглян и др., прикрываясь речами о верности партии, о борьбе с врагами, на деле проводили гнусную вредительскую работу, давали свободно разгуливать по Армении врагам народа – дашнакам, троцкистам и всякой шпионско-вредительской своре».
Так что в сентябре 1937 года на скамью подсудимых сел сам руководитель репрессий в Армении Мугдуси. Палач теперь оказался жертвой. Аккурат перед арестом он получил орден Ленина, почти сразу после расстрела Бакунца и ссылки остальных, обвинённых во всех смертных грехах плюс национализм. На самом деле Сталин заметал следы, перекладывая ответственность на «нерадивых исполнителей».
И так как для зачистки от закоренелого армянского национализма в Ереван прибыла весьма представительная делегация в составе Маленкова, Микояна и Литвина (затем присоединился сам Берия), то и группу подсудимых сколотили немалую. Арестовали и Мугдуси, и его заместителя Геворкова, секретаря Компартии Аматуни, Ст.Акопова…
Маленков, Литвин, сотрудники Гейман и Альтман стали лично допрашивать наркома внутренних дел. И стали избивать его и били до тех пор, пока Мугдуси не заявил, что он согласен подробно рассказать о совершённых им преступлениях. Специализировавшийся в обвинениях в национализме, Мугдуси теперь сам признался, что был членом националистической организации, завербован туда предателем и изменником Агаси Ханджяном. 22 ноября 1937-го бывший начальник управления НКВД ЗСФСР в Армении Мугдуси, его правая рука Геворков и еще трое следователей были приговорены к расстрелу в особом порядке. В тот же день Мугдуси расстреляли.
Список выявленных врагов народа и националистов стал быстро расти, прокатилась новая волна арестов и расстрелов. Разгромлен был и профессорско-преподавательский состав ведущих вузов страны. Но вот одному из немногих, нашему прекрасному учёному профессору Рачья Ачаряну, можно сказать, «повезло». Лингвист, филолог, этимолог, вместе с 600 армянами, спасшимися во время Шемахинской резни, с супругой перебрался в Тебриз. В 1923 году он получил приглашение от властей Советской Армении преподавать в Ереванском государственном университете. В сентябре 1937 года с санкции младшего лейтенанта госбезопасности Киракосова ученый был взят под арест и с удивлением узнал, что он «английский резидент в Азербайджане и состоит членом действующей в университете контрреволюционной группы профессоров». Трижды водили его на допрос, били до полусмерти, внушая при этом, что стоит ему подписать признание в том, что он является английским, немецким, французским и японским шпионом, как его тотчас отпустят. Близкие Ачаряна спасли некоторые его рукописи, которые сложили в железный ящик и зарыли в саду района Нор Бутания.
Доведенный до крайней степени отчаяния, профессор подписал все, что ему подсунул следователь. Когда на очередном допросе Киракосов потребовал, чтобы Ачарян признал, что он ко всему еще и турецкий шпион, великий учёный и патриот взвился: «То, что я, армянский ученый Ачарян – турецкий шпион, это полный бред, невиданное возмутительное оскорбление, и если даже меня изрежут на куски, я все равно не признаю этого навета и убежден, что любой, не утративший своего достоинства армянин, скажет то же самое!»
Каким-то чудом учёный был спасён первым заместителем главы НКВД Суреном Товмасяном и через полтора года мучений в застенках был помилован «за отсутствием состава преступления». Восстановленный в должности и правах, профессор вернулся в университет.
Печальная участь не миновала другого замечательного учёного, Тадевоса (Тадэос) Авдалбегяна. Выдающийся учёный-энциклопедист, экономист, лингвист, историк.
Знал европейские языки. В совершенстве овладел немецким языком, и где бы вы думали? В семинарии Геворгян св.Эчмиадзина! Тадэос написал огромное количество трудов, посвящённых истории и развитию экономики, сделал переводы “Манифеста”, автор “Русско-армянского словаря экономических терминов”, возглавил выход “Нового русско-армянского словаря” — двухтомника… В июле 1937-го Авдалбегян закончил уникальный труд, перевёл единолично все три тома марксова “Капитала”! С оригинала перевёл, титанический труд! В мире всего два перевода “Капитала” с оригинала. А у Маркса много цитат, в том числе из поэтических произведений. Он переводил и стихи. Это был блестящий историк экономики, блестящий филолог, блестящий редактор…
Уникальный труд и научный вклад блестящего учёного был по достоинству оценён: через две недели после окончания работы над «Капиталом» на 51-ом году жизни учёный будет расстрелян… Одновременно репрессировали, конечно, и брата. Но Хачатуру повезло – десять лет лагерей. Младший сын Хачатура – легендарный хирург Сурен Христофорович Авдалбегян…
А легендарный полководец, дашнак Дро Канаян из Игдыра потянул за собой многих родственников, включая жену и двух сыновей, сосланных в Сибирь…
***
Мугдуси, конечно, не реабилитировали. Однако супруга была реабилитирована и совершенно нагло потребовала всей полагающейся компенсации. Выйдя замуж с двухметровой золотой цепью в качестве приданого, она неплохо жила в годы расцвета деятельности своего мужа, злого гения Мугдуси. Кстати, поговаривали, что богатую нахичеванку тот взял силой и угрозами «наслать на нее нахичеванского турка и выдать за него замуж». Рипсиме Агаджанова-Мугдуси потребовала у реабилитационной комиссии все свои золотые ювелирные украшения, мебель красного дерева, хрусталь… И после многочисленных допросов свидетелей вдова по суду получила немалую компенсацию.
Память – самое важное чувство для сохранения нации. Если мы забудем хоть что-нибудь из нашей судьбы, то повторим её…

С сокращениями

Подготовила Лилит ЕПРЕМЯН