Геополитическое чудо: “Абрикосовая” революция в Армении начиналась как прозападная, а кончилась как пророссийская
Похоже, Москва научилась обращать «цветные» революции в свою пользу. В этом корреспонденты «Комсомольской правды» убедились в Ереване, где только что небывалые митинги протестов сменили власть в стране.
«Русский и так все знают»
От центральной площади Республики до трущоб Еревана всего десять минут неспешным шагом. Пересекаешь пафосный проспект Маштоц, застроенный бутиками, — «золотую милю» древнего города. Сворачиваешь налево в неприметную подворотню, карабкаешься вверх — и через 200 ступенек ты в огромном городе под названием Конд. Улицы без названий, дома без номеров слеплены из глины, камней, современных шлакоблоков, палок, фанеры, старых уличных баннеров и современных стеклопакетов. Дверные проемы погрузились в древний холм, в некоторые дома можно зайти, лишь присев или встав на четвереньки. Здесь нет исторических объектов, это просто трущобы. Их должны были снести в 2006-м, но, как это бывает не только в Армении, программу «слили», деньги освоили, а люди остались. На окраине Конда — храм XVIII века, облицован розовым туфом. При храме школа и курсы английского. Почему английского? «Русский и так все знают» — так мне сказали. Внутри храма прохладно, нет украшений, нет позолоченной бронзы — свечи в отличие от российских церквей стоят в железных ящиках с песком.
Покупаю две свечи и спрашиваю у служителя:
— Я первый раз в апостольской церкви, где поставить за здравие и за упокой?
Служитель отвечает на чистейшем русском, без акцента:
— У нас нет разницы, куда ставить за здравие, а куда за упокой.
В этом ответе было какое-то уныние. Уныние и безнадежность. Хотя даже на холме Конд был слышен почти маршевый мотив гимна революции — песни «Мой шаг». Гимну подпевали тысячи глоток. Толпа на площади раскачивалась к вечернему митингу.
Бедность города берет
По официальной версии, «абрикосовую» революцию в Армении сделали бедные люди. Выступившие «массовкой». 150 тысяч человек на площади Республики (при населении всей Армении всего 3 миллиона) снесли со своего поста бывшего президента Сержа Саргсяна. Такие толпы полиция не разгоняет, она к ним присоединяется. Всеобщее перекрытие дорог в стране 2 мая, после того как лидера протестов Никола Пашиняна прокатили с креслом премьера на голосовании в парламенте. Полиция даже не пыталась убирать пикеты, а кое-где тусовалась и пела вместе с восставшими. Единственное и важное уточнение — революции меняют политическую систему, жизненный уклад, экономическую модель государства. Но в Армении все эти преобразования оставили на потом. Вместе с бедностью, коррупцией, монополиями…
— Качать Армению начали со спальных районов и глубинки, — говорит мне ереванский политолог Айк Халатьян, — люди поверили Пашиняну, хотя его программа напоминала кавказский тост: «За все хорошее, против плохого!» Но, с другой стороны, и претензии у людей были такого же порядка: «Почему армяне везде на планете живут лучше, чем на своей родине?»
Вопрос интересный, я задавал его самому себе много раз. Стоит отъехать от Еревана на десять километров, и он сразу же начинает крутиться на языке. Сначала на обочине шоссе ты видишь кафе «СССР» с мастерски сваренными из листового железа фигурами «Рабочего» и «Колхозницы». Кафе, судя по слою пыли на стеклах, закрыто уже не первый год. Когда число закрытых и брошенных кафе, магазинчиков, рынков и автосервисов переваливает за пятый десяток, ты постигаешь смысл увиденного — люди пытались выживать в стране, где не работает экономика и ни у кого нет денег. И у них не получилось. Потому что нет денег. Нет денег на социалку — ты видишь брошенные Дома культуры, разваленные котельные, заброшенные кинотеатры. Пятиэтажки, в которых лишь две-три жилые квартиры. Говоришь с ткачихой из города Ванадзор, которая видит своего отца раз в год — он работает в России и кормит ее, потому что на местную зарплату в 10 тысяч, если перевести в рубли, не прожить даже в армянской глубинке. Говоришь с бабушкой, у которой в квартире одна лампочка, для экономии. И тогда ей пенсии хватит, чтобы вечером минут на 30 включить электрообогреватель. А газом греться бессмысленно — маленький кофейник закипает на плите минут за двадцать. Хотя на входе в Армению подают качественный российский газ. Но его «разбавляют» какие-то «добрые» люди, а тарифы повышают и повышают. И вот эта фантасмагория длится уже третий десяток лет, и никаких позывов или сигналов к улучшению власть народу не давала. Казалось, треть Армении «привыкла» жить за чертой бедности, на 2 доллара в день, как тот ишак, которого цыган почти что научил не есть.
-В конце концов власть полностью потеряла поддержку людей, абсолютно! — горячится политолог Айк. — Их обещания просто перестали слушать. Вот про Пашиняна очень любят говорить — «нет опыта управления». А вот те, кто до него сидел, у них же опыт был! И что в итоге?
Я сам себе ответил на риторический вопрос Айка. В итоге Россия имеет страну-союзника с разваленной экономикой, стоящей на перепутье после мощнейших социальных потрясений.
Теперь из Армении бегут навсегда
— Я пока не вижу даже отголосков русофобии на армянском майдане, — заявил я с порога Александру Маркарову, директору армянского филиала Института стран СНГ.
Он согласился:
— Негатив протеста здесь внутренний. Элемент «против» был направлен на проблемы самой Армении, на власть, а вовне как мантра повторялось: «Мы можем поменять в армянской политике все, кроме географии».
Географическое положение Армении, зажатой между не самыми дружественными соседями, было и будет серьезным сдерживающим фактором для любого местного политика. Но я не сдавался:
— Я знаю, откуда может взяться антироссийский и прозападный вектор в этой смуте. Россия дружит с Арменией почти 30 лет…
— Давайте под другим углом посмотрим на проблему, — предложил собеседник. — Первая волна постсоветской эмиграции из Армении началась после страшного землетрясения в Спитаке 1988 года, на него наложились и война в Карабахе, и распад СССР, и внешняя блокада, и спад экономики… Все суммировалось, и народ начал уезжать. Иногда чтобы просто выжить. Сейчас армянская трудовая эмиграция изменилась. Раньше была миграция сезонная, народ жил на два дома — на родине и в России… А сейчас уезжают прямо семьями. Это люди, потерявшие веру в будущее. Качество миграционного потока изменилось. А куда они еще могут поехать?
— На Запад, к диаспоре
— Нет, они поедут туда, где их принимают. Где людям не надо просить статус беженца или жить нелегально.
— Что может их удержать здесь, в Армении? Вот на что революционеры-реформаторы могут рассчитывать?
— Тут лидирует добывающая промышленность. Это медь, молибден, алюминий — чистое сырье. Не самый лучший вариант. Все это покупает Европа. Есть золото и ювелирная промышленность — вот ее продукция идет в Россию. Вторая точка роста — сервис и туризм. Вчера я должен был проводить в Ереване конференцию, она не состоялась, в турагентстве мне сказали, что 50% гостей отменили свои путевки — из-за перекрытых митингующими дорог к аэропорту.
— А сельское хозяйство?
— Это всего 12% ВВП, занятие сезонное, риски высокие. Что еще может предложить Армения? Неплохо работающую банковскую систему. Производство энергии — тут уже работают российские инвестиции. Что можно сделать в стране с такой структурой экономики? И таким географическим положением с частичной блокадой. И политической нестабильностью. И внутренними монополиями, связанными с политикой. Все эти факторы создают экономику, которая завязана только на местных олигархов.
— Что может сделать Пашинян?
— Открыть эту систему, сделать ее доступной для инвестиций, понятной. Но просто в риторику инвестор верить не будет, он верит в законы и конкретные шаги навстречу. Потому что проходили это еще в 88-м году, когда националисты в Ереване говорили: «Армения богатая страна, мы будем продавать коньяк и минералку «Джермук» и будем жить хорошо». В итоге Ереванский коньячный завод продали французам за $25 миллионов… И на этом все. На прощание Александр Маркаров заметил, что прошлые власти тоже боролись с коррупцией со страшной силой. И даже ездили каждый год отчитываться в Европу, но коррупция отчетов не боится. Я ему напомнил о российской борьбе — губернаторов и министров сажают пачками, вывозят с мешком на голове в Москву, чтобы местные следователи и суды их не пожалели, а зарева победы над коррупцией пока не видать.
Мы вместе повздыхали.
— А с нашей военной базой в Гюмри что будет? Это последний форпост России в Закавказье. Из Грузии и Азербайджана мы давно ушли.
— Ничего с базой не будет до 2044 года — конца срока договора о ней между Москвой и Ереваном. Возможно, условия аренды пересмотрят. Подчеркну — возможно. Армения не может себе позволить диктовать какие-то условия… Да, как не понимать. Если Россия отсюда уйдет, Армения останется один на один с более мощным и богатым Азербайджаном, который жаждет вернуть любым путем Нагорный Карабах, завоеванный армянами в начале 90-х. А значит, война почти неизбежна. И Азербайджан наверняка поддержит Турция — этнически родственная ему страна, граничащая с Арменией с другой стороны границы — как раз там, где сейчас стоит военная база России.
Послесловие «Агент Пашинян»
Наша командировка в Ереван совпала со страшным «всеармянским скандалом», случившимся после зажигательного выступления публициста Михаила Леонтьева на радио «Комсомольская правда». Он напомнил, что по опыту Украины и Грузии власть, пришедшая с улицы, как правило, приносит проблемы своей стране и русофобию в отношениях с северным соседом. И должно очень повезти, чтобы этот путь не повторила Армения. Вечно веселый фотокор «Комсомолки» Виктор Гусейнов слегка приуныл и ждал разоблачения себя в Ереване как «азербайджанского шпиона». На деле нам аккредитации в МИД Армении выдали без разговоров, хотя дипломаты наших стран уже вовсю обменивались устными нотами, а армянская диаспора осаждала редакцию «Комсомолки», требуя выдать Леонтьева для ответа.
Арман Бошян, один из самых любопытных экспертов-геополитиков в Ереване, даже встречаться с нами не хотел:
— То, что я вам расскажу, будет не к месту, особенно после заявлений Леонтьева.
Но мы уговорили Армана. Встречались ранним утром в парке у Французской площади. В этот день Никол Пашинян стал наконец-то премьером, и вокруг скверика, где мы беседовали, уже без остановки носились машины с флагами и гудели. Арман морщился, нас тоже немного утомил этот «праздник непослушания». Собеседник не стал тянуть:
— Происходящее не может быть прозападным переворотом, потому что наша власть была и так самая прозападная за всю историю страны. Именно она под Новый год, чтобы не было шума, напринимала документов по ювенальной юстиции, установлению привилегий для ЛГБТ-сообщества, договор о бюджетной помощи Евросоюза. И главное — договор об ассоциации с Евросоюзом. А у него — политическое значение. Вы знаете, что Армения уже подписала договор о закрытии АЭС? И мы теперь будем не продавать энергию, а покупать…
В финале разговора мне показали распечатку с названиями фондов и суммами, которые в Ереване получали из Европы. Одна только Хельсинкская гражданская ассамблея и Хельсинкский гражданский комитет получили в нищей Армении миллион долларов.
— Неужели вы думаете, что Пашинян, придя к власти, поломает эту игру? — спросили мы.
— Во-первых, армяно-российские отношения давно уже на уровне семейных связей, НКО не смогут их перебить, переформатировать. Что касается Пашиняна, он политик, который долгое время выступал с западных позиций, но сейчас начал выступать как пророссийский, он оказался прагматиком. Не исключаю, что он был всегда с Россией, просто «проявлял гибкость». Наличие пророссийских лозунгов — факт, который мы фиксируем на этой «бархатной» революции. Кстати, а вы знаете, почему вашего Сердюкова не посадили?
Арман посмотрел на меня с восточной хитрецой. Я решил ему подыграть конспирологической версией:
— Потому что Запад бы не дал России реформировать армию? Пришлось исполнять клоунаду-прикрытие — с назначением министром обороны бывшего налоговика и директора мебельного магазина?
— И здесь я вижу такие же аналогии. И верю, что Россия сделала верные выводы из прошлых «цветных» революций в республиках СНГ… И вообще научилась им противодействовать или даже обращать в свою пользу. Как в дзюдо.
Праздничный митинг по случаю выборов Пашиняна премьером, который планировался в Ереване до полуночи, уже вечером смыл какой-то библейской мощи ливень. Как будто над Арменией единым махом разрядилось напряжение, копившееся весь последний месяц. Город наконец-то затих, и журналистам «Комсомолки» можно было возвращаться домой. Нас отвозил в аэропорт знакомый бизнесмен, ярый пашиняновец. Ехал медленно — чтобы выговориться:
— У меня сын учится в Праге, в пансионате. Ты представляешь, у них все неверующие! Над верующими смеются! Они уже в 8-м классе знают, кто гей, а кто лесбиянка. Они конченые, брат! Есть только три страны, которые должны держаться вместе: Россия, Белоруссия и Армения. И все! Так было и так будет! Я клянусь! Мы не дадим!
От нашего провожатого волнами шла такая энергия, что корреспондентов «КП» размазывало по кожаным креслам «Лексуса». И в эти минуты, как никогда, мы крепко верили: да, будем вместе! И верим в это по-прежнему, даже вернувшись в Москву.
Не подведите нас, братья-армяне.
